– И какое же рациональное объяснение ты можешь найти?

– Эксперименты? И весьма удачные, судя по всему. Над нами или нашими родителями. Поэтому мы и не знаем ни о каких аномалиях, например, в ДНК. Все подстроено и куплено.

– Эксперименты? – неожиданно вклинился Шойе, который до этого только и делал, что бросал на него взгляды исподлобья и поднимал уголки губ в полуулыбке, если Деннис уставал делать вид, что не замечает этого. – Ладно мы, простые смертные, но кто будет ставить эксперименты над правящей династией королевской семьи?

– Может, мы за этим и стоим? – кисло предположил Деннис. Почему-то же его обожают во дворце? Явно не за невнятный характер, который невозможно проанализировать и предугадать, куда повернет стрелка на компасе настроения.

Деннис подпер подбородок кулаком и пробежался взглядом по образовавшемуся списку. Если бы дерево на карте было изображено более детально, у него получилось бы рассмотреть его листву хотя бы через лупу. Какая она? Линейная? Треугольная? Сердцевидная? Чешуйчатая, как и кора? Если бы Деннис знал хотя бы это, он наверняка смог бы определить вид дерева и найти информацию о нем. Возможно, есть какая-нибудь легенда, связанная с ним, и в ней есть доля правды, но час поиска в интернете без этого знания прошел неудачно. Мифов, легенд и народных баек оказалось настолько много, что за время их изучения у Денниса заболела спина. Он отложил очки и вытянулся, чтобы размяться. А потом поставил дополнительный жирный восклицательный знак напротив вопроса о происхождении скелета, торчащего из обугленного ствола. Это означало: сложнее, чем казалось.

Вопрос о происхождении печати, самой ее сути, способе наложения и причины ее ослабления удостоились двух отметок уровня сложности. В основном Деннису попадались статьи о демонических печатях, наложенных либо для усмирения низших существ, либо для контроля над их сущностью и волей. Он, конечно, однажды подавился святой водой, но ничего демонического в нем точно нет. Его ни разу не сразило молнией на пороге церкви, а это что-то да значит. Деннис никогда не считал себя верующим, но почему-то был уверен, что демону не позволили бы переступить порог священного места.

– Но, если она была наложена, чтобы скрыть мою сущность, мне ничего не угрожало, – рассуждал он вслух. – Может, имеет смысл сходить в церковь сейчас, когда печать ослабла? Я уверен, что это будет быстрая смерть.

Растерев лицо, Деннис вдруг задался новым вопросом: что он делает? Три года его ничего не интересовало, он не хотел ни задаваться вопросами, ни искать на них ответы, а теперь у него сводит руку от усердной писанины, а ноутбук почти разрядился, потому что как следует поработал, чтобы загрузить десятки тысяч страниц возможно необходимой информации. Что повлияло на него? Предупреждение, оставленное будущим Деннисом? Банальный интерес из-за длительного отсутствия серьезной нагрузки на мозг? Заинтересованность в причине, по которой Ленни Шойе напал на него? Может быть, если Деннис узнает немного больше, он сможет дать ответ самому себе хотя на это и снова успокоится.

Он развернулся к ноутбуку и вбил в поисковую строку адрес антикварной лавки, в которой Шойе приобрел карты. Она все еще была закрыта на ремонт, но номер телефона, указанный в контактах, имел код «025». Все номера, начинающиеся на «0», «5», «9» были исключительно личными. Если любой другой мог принадлежать какой-нибудь корпорации, то здесь иного варианта не было. Деннис потянулся за телефоном, но звук тихо закрывшейся двери заставил его отвлечься.

Шаги становились громче. Кто-то ступил на первую ступеньку и продолжал подниматься. Деннис покосился на торчащий из органайзера канцелярский нож и бесшумно встал. Если бы это был Тони, он сначала бы постучал. Он всегда стучит, даже если намеревается ворваться с претензией по поводу сохнувших на качелях стеблей ядовитого дурмана. Обслуживающий персонал покинул территорию еще в четыре часа. Майя и Ленни тоже ушли. Деннис получил сигнал с охранного пункта, оповещающий о подключении напряжения к главным воротам.

Спрятавшись за стеллаж, посвященный литературе девятнадцатого века, расставленной по жанрам, годам выпуска, толщине корешка, формату обложки и в алфавитном порядке, он стиснул в руке канцелярский нож. Деннис не нуждался в нем, чтобы защитить себя, но все равно его взял с собой.

Поднявшийся прошел мимо столика с разбросанными вокруг него подушками для сидения, подошел к массивному рабочему столу из красного дерева, крутанул новое кресло и вцепился в его кожаную черную спинку. Свет Малого Солнца освещал библиотеку через наполовину поднятые жалюзи и весело поигрывал в чужих безупречно уложенных волосах. Светло-голубая рубашка, темно-синий жилет и брюки ему в тон, домашняя обувь на мягкой подошве, позволяющей передвигаться немного более бесшумно, но не настолько, чтобы человека нельзя было не услышать.

– Как давно ты здесь? – Деннис вышел в центр и убрал руки за спину.

Норд обернулся.

– Уже несколько часов. Хотел убедиться, что твои новые друзья точно ушли.

– Они мне не друзья, – процедил Деннис. – Зачем ты пришел? Джъяна знает, где ты?

Норд закатил глаза, но кивнул. Он сел в рабочее кресло и жестом предложил парню занять одно из плетеных, с высокими жесткими спинками, но наряженных в мягкие чехлы и расставленных из принципа «лишь бы не уходить далеко от стеллажа». Деннис вскинул бровь.

– Не забывайтесь, Ваше Высочество.

– Как я смею, Ваше Величество, – принц растянул губы в улыбке и развел руками. – Даже не спросишь?

– Что ты здесь делаешь? – повторил Деннис.

– Ты не пришел помогать мне с подготовкой к экзаменам, но я подумал, что тебе все равно будет интересно, как я их сдал. Ты приложил немало усилий, чтобы я запомнил хотя бы таблицу умножения.

– Да, пожалуй.

Деннис подошел ближе и взял протянутую ему распечатку, сложенную в несколько раз. Он развернул лист и быстро прошелся по нему глазами. Хмыкнув, учитель внутри него пришел к выводу, что он выжал из сложившейся ситуации все, что только мог.

– Десять целых и восемь десятых. Отлично, порог для пометки «высший балл» пройден. Ты можешь гордиться собой.

– Гордиться? – зло прошипел Норд. Его симпатичное лицо покраснело, а губы задрожали. – Я занимаю седьмое место в итоговом рейтинге результатов выпускных экзаменов правящей династии. Моя мать на третьем месте, а дети должны быть лучше своих родителей. Как я посмотрю ей в глаза?

– Как обычно, – пожал плечами Деннис, – без чувства стыда и сожаления. Или ты намекаешь, что твои учителя и я недостаточно старались?

– Нет, я имею в виду, что сам ожидал от себя лучшего.

– Чего ты ожидал? Что сдашь на двенадцать из двенадцати?

– Хотя бы на пару десятых лучше, – пробормотал принц. Он отвернулся, насупившись.

– Ты получил то, что заслужил, – холодно ответил Деннис. – Прекрати ныть и жалеть себя. Да, ты отвратительно считаешь, путаешь право и лево, не ориентируешься во времени и имеешь еще массу других мешающих в быту неудобств, но, если ты считаешь, что сейчас я начну рассыпаться в лести, можешь сразу уходить. Я потратил на тебя массу времени и сил, но я не стал бы этого делать, если бы считал, что это бессмысленно. Никто даже не подозревает, что у тебя дискалькулия, но продолжай наматывать сопли на кулак и пойдут слухи.

Норд усмехнулся и крутанулся в кресле. Откинувшись на спинку, он вцепился в подлокотники и подстроил их под себя.

– А как же дружеская поддержка? И плечо, на котором можно поплакать?

– Мы не друзья.

– Тогда кто мы друг для друга? – принц подался вперед и посмотрел Деннису в глаза. – Скажи, потому что я с тринадцати лет не могу дать ответ на этот вопрос.

Это была неожиданная провокация, но Деннис даже бровью не повел. То, что происходило между ними, по-прежнему принадлежало только им двоим. Началось все с украденной и принятой за виноградную газировку бутылки красного вина, которая закончилась уже давно, но последствия того вечера тянулись до сих пор. Неловкие столкновения зубами и неуклюжие попытки заклеймить друг друга, чтобы на следующий день украдкой поглядывать друг на друга и чувствовать будоражащее кровь возбуждение из-за знания о наличии оставленных следов глубоких поцелуев под ключицами и на изгибе плеча, давно превратились в искусную хореографию, от которой кружилась голова и немели губы. Каждый раз это был новый танец, и Деннис далекой мыслью поражался, что позволял кому-то прикасаться к себе и почти не чувствовал себя стесненным, заключенным в ловушку. Наоборот, он чувствовал себя до смешного живым, пока ощущал на себе тяжесть тела принца и дергал его за жесткие пряди, отдающие пламенно-красным в свете Малого Солнца. Нехотя Деннис признавался самому себе, что ему этого не хватает.