Массивный стол из темного дерева выделялся в интерьере, где преобладали голубой и серый цвета, и Деннис прислонился к нему спиной. Норд оказался перед ним слишком быстро и протянул ему руки. По меркам королевства принц не являлся обладателем высокого роста, всего метр семьдесят пять, но это все равно было на двадцать – а то и больше – сантиметров выше, из-за которых Деннису пришлось запрокинуть голову прежде, чем вложить в чужие раскрытые ладони свои и стиснуть их в стальной хватке.

– Убери эту самодовольную ухмылку, – предупредил он, когда выражение лица Норда переменилось.

– Сотри ее.

Этот поцелуй начинался, как и все предыдущие – спокойно, неторопливо, изучающе, но очень быстро это все равно переросло в борьбу за безграничное удовольствие, граничащее с болью. Они были связаны по рукам, пылали от необходимости прижаться ближе и коснуться не скрытых одеждой участков кожи, поэтому вымещали эту потребность, все глубже впиваясь ногтями в ладони друг друга. Губы принца были горячими, суховатыми, и Деннис чувствовал на языке привкус смеси зубной пасты, ополаскивателя для рта и лимона. А лимон он всегда любил.

Норд благодарно простонал Деннису в рот, ощутив, как ослабло сопротивление, и как непоколебимо стоящее на месте тело шевельнулось, чтобы запрыгнуть на стол. Он отстранился, чтобы чертыхнуться, и снова припал к нему. Принц выцеловывал уголки его рта, кусал за острый подбородок и оттягивал зубами тонкую белоснежную кожу за ухом, ловил ртом рваное дыхание и крепче сжимал пылающие ладони. В очередной раз воздух между ними затрещал, возводя вокруг них купол, защищающий от суровой реальности. Неправильность происходящего, которая никогда не нашла бы понимания, раздувала бушующее пламя.

Деннис балансировал между желанием забыться и острой необходимостью все контролировать. Пальцы то и дело сводило судорогой то ли от боли, то ли от потребности почувствовать под ними жар распаленной кожи на шее Его Высочества, целующего его так, будто он был тем графином с ледяной водой, спасшим его от похмелья. Норда становилось все больше, он отдавал себя без остатка и не требовал ничего взамен. От этого внутри все сжалось как под давлением и отдалось обжигающим холодом во всем теле. Деннис был почти готов все остановить, но вместо этого вновь нещадно набросился на принца со всей присущей ему яростью.

– Ты мог бы проложить дорожку к мировому господству одними поцелуями, – прохрипел Норд.

– Осторожнее, потому что я могу отобрать твою корону, – сбивчиво прошептал Деннис, пытаясь вновь вовлечь раскрасневшегося принца в поцелуй.

– Однажды я подарю ее тебе, – пообещал он.

Это продолжалось, кажется, целую вечность, потому что они не могли остановиться, компенсируя все то время, что было упущено из-за разлуки. Ленивыми, мягкими прикосновениями пытались извиниться за неловкие столкновения зубами и за саднящие ранки на губах.

– Мы могли бы делать это каждый день, не реши ты уехать, – пробормотал Норд, будто читая мысли.

– Тогда ты просто мне быстро бы надоел.

Деннис разорвал их сцепленные руки и проверил свою кожу на наличие нежелательных отметин. Его ладони оказались испещрены следами чужих ногтей, и по мере их глубины можно было проследить, как росло возбуждение тяжело дышащего принца.

– Доброй ночи, – издевательски пожелал он, спрыгивая со стола.

– Серьезно? Мне снова нужно в душ.

– А я собираюсь забыться детским сном.

Норд пальцами зачесал набок растрепанные волосы, а Деннис поборол желание протянуть руку к темным прядям, чтобы вновь взъерошить их. Он помнил, что три года назад они были жесткими, но все равно приятно ощущались на коже, щекоча ладони.

– Доброй ночи, Ваше Величество.

Деннис закатил глаза.

– Это перестало быть смешным, когда нам было еще по десять лет.

– Это не шутки. Я пророчу твое будущее.

– Меня устраивает мое нынешнее положение.

Утро настигло Денниса слишком неожиданно. Остаток ночи он проваливался в свой худший кошмар и с каждым разом ему было все труднее возвращаться в реальность и снова учиться жить со въевшимися в подсознание воспоминаниями о мрачной душной комнате, освещенной одиноко свисающей с потолка лампочкой. Трижды за ночь ему хотелось тихо пробраться в спальню Тони, вытащить из шкафа запасную простыню и лечь на всегда застеленный свежим бельем диван, расположенный в углу. Каждый раз Деннис задавался вопросом, стоят ли поцелуи с принцем этих вялых попыток сознания напомнить о каждом событии, о котором он приказал себе не думать, пока не почувствовал, как его затянуло в дрему. Там, в длинном коридоре, стоял полумрак, а бесчисленное количество дверей вместо номеров имели выцарапанные чем-то острым даты – с момента дня его рождения и по далекое будущее, которое ему неизвестно. Те двери уходили в густую пугающую темноту, из глубин которой доносился постепенно нарастающий скрежет.

Деннис практически вслепую нащупал пульт и тут же зашипел, стоило лучам Большого Солнца проникнуть в самые дальние углы комнаты из-под поднимающихся жалюзи. Только когда внутри вновь наступила полная темнота, он понял, что разбудившие его звуки доносились с кухни. Двое пытались шепотом перекричать друг друга.

Надев под футболку плотный воротник до самого подбородка, застегивающийся на шесть маленьких пуговок, и наспех зачесав волосы, Деннис поторопился к источнику шума.

– Понятия не имею, что за дрянь в последнее время происходит между вами, но разберитесь с этим прежде, чем я вам обоим переломаю кости, – раздраженно выплюнул он.

Тони и Норд синхронно повернулись в его сторону: оба до отвращения выспавшиеся и бодрые. На большом кухонном столе из темного мрамора, специально изготовленном для Денниса в единичном экземпляре, царил настоящий хаос, венцом которого была большая сковорода с антипригарным покрытием, изуродованным железной лопаткой для десертов.

– Я хотел сделать себе завтрак, а твой приятель наорал на меня.

Деннис перевел взгляд на принца и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Это была первая сковорода, на которой я впервые приготовил что-то самостоятельно.

– То есть ты украл ее из дворца?

– То есть ты одеваешься и убираешься из моего дома.

Губы Тони тронула удовлетворенная ухмылка, которую он постарался утопить в чашке крепкого кофе, пропитавшего своим ароматом весь первый этаж, включая самую дальнюю и холодную комнату – комнату Денниса.

Несмотря на вскипевшее в крови раздражение, Деннис все же занялся быстрым завтраком, но перед этим приказным тоном велел Норду убрать следы оставленного после себя хаоса.

Нехватка сна все же сказывалась на нем: желание зевнуть то и дело застревало у него в горле, вынуждая жмуриться, и это не осталось незамеченным.

– Снова не спал всю ночь? – шепотом поинтересовался Тони, краем глаза наблюдая за усердными попытками незваного гостя оттереть медовое пятно с гладкой поверхности стола. – Ты мог прийти ко мне.

«Ага, – пронеслось в мыслях Денниса, – чтобы отвечать на неловкие вопросы по поводу непонятных покраснений на моей безупречной коже?»

– Все в порядке, – отозвался он, – нужно просто немного потерпеть.

Выражение лица Тони не обещало ничего хорошего, кроме очередного серьезного разговора, который, как и всегда, закончится его капитуляцией и вскинутыми в примирительном жесте руками.

Жизнь столкнула их в далеком 2005 году, двадцать первого июля, когда они были еще детьми и даже полгода разницы в возрасте большинству казались непреодолимым барьером для общения. Однако Деннис всегда предпочитал ровесникам компанию тех, кто старше, и какие-то три с половиной года не были для него проблемой. Они не оказались проблемой и для десятилетнего Антона, сына известной оперной певицы и детского писателя.

Всегда смурной, замкнутый Деннис, практически ничего не произносящий кроме «спасибо» и «нет, спасибо», проявил к незнакомому мальчишке непонятный даже для него самого интерес. Во дворец он вернулся с первым и единственным другом и сразу же предупредил маленького принца: «Не обижай его». Норд, которому к тому моменту уже исполнилось семь лет, стиснул в руках задачник по математике, но все же доброжелательно улыбнулся смущенному происходящим Антону и велел ему чувствовать себя как дома. И в будущем на какое-то время для семьи Хорхонен дворец действительно стал настоящим домом, потому что бьющийся в ознобе Деннис взглянул королеве в глаза и прохрипел, все еще чувствуя на языке вкус морской воды: «Попросите кого-нибудь привезти сюда Тони».