Деннис следил за другом и его гостями, забыв об увлекательной истории Кровавой Баронессы, его прапрапрабабушки, создавшей самый первый и на долгие десятилетия единственный бессимптомный и безвкусный яд, от которого она и умерла в возрасте сорока семи лет. По официальным данным она не смогла смириться с изменой своего пятого мужа и покончила с собой, но чем дольше Деннис перечитывал ее дневники, тем яснее понимал, что женщина, отравившая четырех своих супругов и их ближайших кровных родственников, скорее снова избавилась бы от своего мужа с помощью собственного изобретения, формулу которого до сих пор держат под замком в Закрытом Королевском Архиве вместе с личными записями его создательницы. Даже принцу Норду разрешен в него доступ только с заверенного позволения королевы Лукии, поэтому Деннис до сих пор благоразумно помалкивал о наличии такого разрешения.

Он и раньше интересовался историей своей династии, но сейчас, когда он перепробовал около десяти быстродействующих и не очень ядов, его интерес вышел на новый уровень. И яд Кровавой Баронессы – скорее погибшей от злоупотребления ртутными примочкам для поддержания увядающей красоты – был для него привлекательным, но за одной только огницей, миловидным растением с нежно-розовыми бутонами и мягкими, но абсолютно ядовитыми стеблями, ему необходимо лететь на Золотое побережье, славящееся своим богатым пшеничным урожаем, за что оно и было так примитивно названо.

Сложив страницы дневников в аккуратные стопки – ему хоть и было разрешено забирать некоторые книги из архива, но он все равно предпочитал копии, которые хранил в своем сейфе, – Деннис размял шею и засунул в рот оставшийся на дне с соком кубик льда. Хрустнув им, он еще немного помедлил и решил присоединиться к неуклюжей тренировке.

Деннис уже около десяти минут сидел в тени дерева, даже не подложив под себя хоть что-нибудь, и наблюдал, как медленно краснеет лицо Ленни. Что бы тот ни пытался сделать, эффекта не было. Возможно, у него получилось бы вызвать несколько искр, если бы его взгляд не соскальзывал в сторону скучающего, но не сводящего с него глаз Денниса. Хмыкнув про себя, он прислонился спиной к крепкому стволу и сконцентрировался на одной-единственной задаче: вновь уловить ту самую энергию, которую он почувствовал на парковке в «Аркивете». Ничего не было. То есть не совсем так. Все трое излучали странные волны, разные и по силе, и по ощущению. Впервые Деннис почувствовал нечто подобное даже не в тот день, когда Тони показал ему свою силу, а раньше, когда чувствовал, как собственное сознание угасает так же стремительно, как солоноватая кровь забивает горло, наполняет рот и с каждым хрипом мерзким всплеском забрызгивает грязное лицо. Ощущение тепла и мягкости, спокойствия и защиты пронзило его, успев откликнуться внезапно трезвой мыслью: «Антон». Да, так ощущался Тони.

От Ленни веяло чем-то другим, непохожим на то, что заставило Денниса испытать прилив собственных сил. Отголоски энергии были настолько слабыми, что их оказалось практически невозможно распробовать, пропустить через себя и дать им определение. Будто вместо полноценного фильма ему кто-то усердно пытался подсунуть даже не трейлер, а тизер. Деннис задумался, не умеет ли Шойе сдерживать себя?

– Привет.

Майя опустилась рядом с Деннисом. Она почему-то ощущалась щекочущим кожу перышком.

– Так ты разговариваешь со мной?

– Что? Конечно.

– Странно, – Деннис отвел взгляд от Ленни и взглянул на девушку, – до этого ты даже смотреть на меня боялась, если мы оставались наедине.

– Свыклась с мыслью, что самый красивый парень королевства и по совместительству член королевской семьи запомнил мой номер, – она улыбнулась, – а теперь он наконец почтил нас своим присутствием.

– Что делает твой друг?

Майя вздохнула.

– Пытается сгенерировать электричество.

Деннис снова посмотрел на Ленни, который продолжал стоять с раскинутыми руками. Поправив затемненные очки, он всмотрелся повнимательнее и заметил набухшие на загорелых висках вены.

– Его удар не хватит?

– Надеюсь, нет, – Майя нахмурилась.

– Он когда-нибудь делал что-нибудь подобное? Случайно, например.

Вопрос был вполне естественным, поэтому новая знакомая даже не запнулась, чтобы обдумать процент честности своего ответа:

– Не-а, он всегда только выводил технику из строя. Ленни как-то пытался заставить работать тостер с помощью своей силы, но тот взорвался, захватив с собой на тот свет микроволновку и отцовскую колонку.

Деннис кивнул. Какова вероятность того, что этот парень держал в секрете свои настоящие способности? Или, быть может, это была случайность, в которой Шойе боится признаться? За несколько встреч Деннис насчитал двадцать зажмуриваний и тринадцать прикосновений к вискам, которые тот совершил. Его мучают головные боли, которые могли стать причиной энергетического всплеска и выходом скопившейся силы. Майя рассказывала о своем друге, Максе, который заболевает каждый раз, когда слишком увлекается помощью другим. Ленни, наоборот, мог страдать, не используя свою силу регулярно.

Возможно, решить эту задачу было бы проще, не реши Деннис дистанцироваться от происходящего.

– Почему вы приходите вдвоем? – спросил он.

– Макс слишком поглощен своим альтруизмом, – сердито ответила Майя и мило поморщилась. – Эти малолетние правонарушители ежечасно поколачивают друг друга, и он не может даже просто подумать о том, чтобы дать подросткам самим справиться со своими шишками. В конце концов, не все драки кончаются сломанными ребрами и раздробленными пальцами. Хотя, возможно, Макс выкрал бы часок-другой, если бы он знал, что та непонятная штуковина свела нас с сыном одного из его любимых детских писателей и членом королевской семьи.

Деннис вскинул бровь.

– Вы ему не сказали?

Майя покачала головой.

– А почему ты не тренируешься? – в лоб спросил Деннис. Он помнил, как задрожал голос девушки, когда она рассказывала о своем видении. Не было похоже, что у нее все складывалось гладко.

Повисло молчание, разрушенное подхваченным ветром обрывком разговора Тони и Ленни. Майя неуютно заерзала, но все же нашлась, что ответить.

– Я пыталась, – признала она, – трогала вещи людей, надеясь, что это вызовет видение о них, прикасалась к ним самим, но ничего не получалось. Они приходили сами – глупые и бессмысленные, никому не помогающие, – взгляд девушки опустился на свои руки. – А когда я обрадовалась, что все-таки смогла увидеть нечто важное, оказалось, что оно было с дефектом. В моем видении Ленни был в опасности, но я просто не увидела в нем тебя и снова облажалась.

Деннис с нажимом провел большим пальцем по нижней губе, забыв о нанесенном увлажняющем масле, и ненадолго задумался. Проанализировал услышанное и увиденное и пришел к выводу, что в этом есть куда больше личного, чем ему рассказали.

– Когда-то ты не увидела что-то важное?

Плечи Майи опустились, а пальцы сплелись в замок. Она снова помедлила с ответом.

– Мой младший брат покончил с собой чуть больше года назад, и сердце мамы не выдержало, поэтому их похороны прошли буквально друг за другом, – Майя втянула ноздрями воздух и тут же выпрямилась. – И тогда я послала все это к черту.

Переведя взгляд на Ленни, Деннис задумался об его зарубцевавшемся шраме: он появился до или после того, как брат его подруги наложил на себя руки? Какие у них обоих были причины, чтобы поступить так? Брат Майи ему уже не ответит, а вот выбить ответ из Шойе у него может получиться.

«Интересно, – спросил он самого себя, – каково теперь ей живется? Насколько часто на ее пути попадаются бестактные люди с десятком бестактных вопросов, на которые они желают получить ответы, чтобы после, вечером, обсудить все со своими семьями?»

«Слава всем существующим существам, это случилось не с нами» – наверняка так заканчиваются их разговоры о несчастных, чьи родные и близкие оказались настолько в их понимании эгоистичными, что сами шагнули в могилу.