Похоже, он довел все-таки золотого мальчика. Карие глаза вспыхнули злым огнем, красивые губы скривились, готовясь выдать что-то (неужели материться будет? Денис бы послушал!), но в последнюю секунду удержались. Ямпольский молча вскинул кисть с оттопыренным средним пальцем, потом круто развернулся и пошел к кулисам.

– Нож! – крикнул ему вслед Денис.

Ямпольский на ходу вытащил что-то из-за пояса, повернулся и швырнул нож прямо в него.

«Хуясе. Хорошо, что бутафорский», – запоздало подумал Денис, ловя его за лезвие. Он чувствовал мрачное удовлетворение от того, что снова смог выбесить идеального Ямпольского, но при этом прекрасно понимал, что это все детский сад. Надо поскорей понять, на чем строить свое видение роли Ромео так, чтобы это выгодно оттеняло его сильные стороны, а не мелочно мстить Ямпольскому. Потому что Денису теперь хотелось не только сыграть главного шекспировского героя, но и увидеть лицо золотого мальчика в тот момент, когда ему скажут, что роль Ромео достается не ему. И второе желание по силе, пожалуй, даже немного перекрывало первое.

Денис весь вечер читал текст пьесы, бесконечно пил кофе, выкурил полторы пачки, нихуя не придумал, лег с больной головой, а с утра подорвался в сортир и вот там его осенило. Ну что поделаешь: вдохновение – штука такая, не выбирает, где и когда приходить.

Так вот. Ромео – он ведь пацан лет восемнадцати, верно? Типа мажор? С деньгами все ок, шпагой махать умеет, друзья у него опять же бодрые: Меркуцио – любитель повыебываться и подраться, Бенволио – тихушник, но подстрекатель (а давайте нацепим маски и попремся на бал к нашим кровным врагам! Отвечаю, пацаны, прикольно будет!) Так почему бы и Ромео быть не нежным сладким мальчиком, а эдаким бэд боем, которому просто не повезло по жизни и он со всего размаху вмазался не в ту девчонку? И дальше любовь его поменяла, как и полагается, но изначально он дерзкий, как пуля резкий и все такое.

Денис глупо заулыбался, понимая, что, кажется, нашел то самое зерно роли, которого ему не хватало и которое ляжет на него гораздо лучше, чем образ принца. И прямо из сортира пошел за своей тетрадкой, где начал все черкать по-новой. Он писал в метро, писал за кулисами, пока сидел на репетиции нового детского спектакля, писал во время обеда… И к вечерней репетиции Шекспира у него нарисовался образ его Ромео. Горячий итальянский парень, не дурак подраться и побухать, хорош собой и пользуется этим – портит девок, очень этим доволен и вот как раз в начале пьесы подбивает клинья к очередной из них – какой-то Розалине. Только клинья не подбиваются, что Ромео изрядно бесит.

Вот так, отличное начало.

– Дэнчик, ты чего там кропаешь? – пихнул его в плечо Артем, играющий Бенволио. – Давай лучше по тексту пробежимся.

– Тем, отвянь, а? Иди вон к звезде нашей, ему полезно будет текст прогнать. – и Денис кивнул на сидящего в нескольких шагах Ямпольского, который трещал о чем-то с Олей.

– Да ну, че-то как-то стремно, – понизив голос, зашептал Артем. – Я его не сильно знаю, давай лучше с тобой. Дэн, ну по-братски! Можешь даже от своего листочка не отрываться, просто реплики мне бросай.

– Ладно, – вздохнул он. – Давай, погнали.

Когда пошли по тексту, Денис начал осторожно пробовать новый вариант своего персонажа. В целом он укладывался сюда неплохо, вопрос был только в том, откуда у дерзкого горячего Ромео в этой сцене такие сопливые реплики?

«Влюбленный счастлив – и огнем живым

Сияет взор его; влюбленный в горе -

Слезами может переполнить море».

Он задумчиво это проговорил, глядя в свои записи, потом отвлекся на Артема, а потом вдруг сообразил. Бля, да Ромео просто стихи сочиняет. Ну чтобы эту свою Розалию, или кто у него там был до Джульетты, в койку уложить.

– Темка! А ну-ка давай сначала. Но только представь, что я тут стишки для бабы пишу, а ты меня этим подъебываешь.

– Давай! – обрадовался Артем.

Сцена с такими исходными данными пошла как по маслу, хотя они просто читали реплики. Денис даже краем глаза ловил заинтересованный взгляд Ямпольского, который он периодически на них бросал, и это доставляло немалое удовлетворение.

Давай, давай, золотой мальчик, смотри, как профессионалы работают! Учись, можно сказать, пока мы живы.

Денису не терпелось сегодня выйти на сцену и показаться Лифшицу. Что он скажет на такой вариант Ромео? Понравится ли ему находка со стихами? Но, как назло, режиссер в этот раз решил начать с Ямпольского.

– Сцена Ромео-Бенволио. Артем и Тимофей на сцену, остальные в зал.

И только Денис удобно устроился в кресле, чтобы оценить, научилась ли их сериальная звезда громко разговаривать и не торчать спиной к залу, как произошло то, от чего он охуел и уже не смог выхуеть обратно.

Ямпольский, как будто так и надо было, взял свою распечатанную пьесу и начал сцену с того, что внаглую использовал идею Дениса со стихами! Типа он весь такой вдохновленный пишет посвящение этой Розалине, а Тема – ну что ему делать? – подстроился и стал играть это действие.

Хорошая придумка. Реально хорошая! Теперь Денис мог оценить это со стороны.

Вот только, блядь, это он придумал! Для себя! А не для Ямпольского, чтоб он сдох прямо тут.

– Тимофей, неплохо! – удивленно кивнул режиссер, когда они закончили со сценой. – Мне нравится. Давайте еще разок, чуть поэнергичнее и с моими замечаниями по ходу. И стихи оставляем, это прям хорошо сюда вписывается.

Денис заскрежетал зубами. Ну не встанешь же и не скажешь, что это ты придумал. Тупо прозвучит. Как будто Денису идеи для общего блага жалко. Но, сука, этому Ямпольскому самому не стремно? Ему самому норм вот так внаглую воровать чужие фишки?

Мудак. Скотина. Пидарас.

– Так, Дениска, теперь быстренько с тобой, – крикнул чуть охрипший Лифшиц. – А потом пойдем на перерыв. И сделай, как Тимофей – со стихами, мне понравилось. Давай только не тупи, чтоб долго на этой сцене не сидеть.

И злой Дениска дал. Так дал, что даже, наверное, чересчур вышло для простой репетиции. Бедный Тема, он прям не ожидал такого напора. Да и никто, если честно не ожидал.

Когда они закончили, в зале повисла тишина. Только было слышно, как щелкает ручкой Лифшиц и как шуршат листы пьесы у других актёров.

– Мда, – задумчиво проговорил режиссер. – А ты, Дениска, я смотрю, не сдаешься. Ладно, подумаем-подумаем. Перерыв двадцать минут на поссать-покурить, потом продолжим.

И как только он вышел из зала, Денис перевел тяжёлый многообещающий взгляд на сидящего напротив Ямпольского.

– Сюда иди, – почти ласково сказал он. – Разговор к тебе есть.

Ямпольский помедлил, но потом кивнул и подошел к краю сцены.

– Поднимайся.

– Тон смени, будь добр.

– Поднимайся сюда, блядь.

– Дэн, да ладно тебе, – попытался было влезть Артем, но Денис на него тяжело зыркнул:

– Отвали. Я сам решу, ладно или не ладно.

Ямпольский пожал плечами и легко взбежал на сцену.

– Ну вот я здесь, говори.

– А это конфиденциальный разговор, – процедил Денис, бросая красноречивый взгляд на Артема, который все никак не мог решить, стоит ли ему вмешиваться в зарождающийся конфликт или нет.

– Кон-фи-ден-ци-аль-ный? – повторил Ямпольский и насмешливо округлил глаза. – Надо же, какие слова ты знаешь. Я приятно удивлен. Честно говоря, я был худшего мнения о сельском образовании.

Договаривал он это уже в кулисах, куда его втолкнул потерявший терпение Денис. И едва Ямпольский дернулся, пытаясь освободиться, как его резко впечатали в стену. От неожиданности он потерял равновесие, чувствительно приложился затылком и зашипел от боли.

– С ума сошел?

– Сука, да хватит уже прикидываться дебилом, – прорычал Денис. – Ты спиздил у меня идею!

– Можно подумать, там было что-то гениальное.

– Значит, было, раз ты с какого-то хуя взял это себе.

– Может, я просто учусь у мастера? – нагло улыбнулся ему в лицо Ямпольский. – Перенимаю, так сказать, твой богатый сценический опыт.