– Так ты танцор что ли? – не выдержал Денис, когда любопытство пересилило гонор.

Ямпольский хмыкнул и повернул к нему голову. «Ебаный аристократ», – с невольным восхищением подумал Денис, потому что в мягком утреннем свете, лившемся из окон репетиционного зала, выглядел этот хрен как какой-нибудь принц. Красивый четкий профиль, породистый нос, скулы, линия губ, а в довершение всего светлые волосы золотой короной вокруг головы. Вот же сука. Выиграл, понимаешь ли, в генетическую лотерею.

– Я просто умею танцевать, – высокомерно ответил Ямпольский. – Как любой хороший актер. А что, у тебя с этим какие-то проблемы?

– У меня вообще не было проблем, пока ты тут не нарисовался, хрен сотрешь, – тоскливо сказал Денис. – Нахуя тебе театр сдался, а? Ну вот нахуя?

Ямпольский нахмурился и уже набрал воздуха, явно собираясь что-то ответить, как в дверях репетиционной комнаты показался Лифшиц.

– Дениска! – прикрикнул он. – А ну не выражаться, сколько раз говорил тебе?

– Простите, Олег Анатольевич, – без тени раскаяния кивнул Денис. – Больше не буду.

– Да будешь, будешь, – вздохнул тот. – Но не при мне хотя бы, договорились? Тимофей, рад вас видеть, приятно, что вы пришли заранее.

– Ко мне можно на ты, – очаровательно улыбнулся Ямпольский, мгновенно превратившись в идеальную версию себя. Вот только Денис уже видел другую сторону этой сериальной звезды, и яда там хватило бы на целое семейство гадюк, так что пусть не прикидывается – нихрена он не белый и не пушистый.

– Давайте оба на сцену, – распорядился Лифшиц. – Там свободно пока. Оленьку я по дороге встретил и тоже туда отправил, так что начнем, как и планировали, со сцены Ромео и Джульетты на балконе. Гляну на вас двоих, пойму примерный расклад, а к десяти остальные ребята подтянутся, и пойдем тогда по порядочку. Кто первый будет показываться, решили уже?

– Я! – выпалил Денис. Он еще с института привык бросаться во все этюды, во все задания первым. Тогда не успеваешь испугаться, не успеваешь посмотреть на других и сбить себе настрой, и в итоге обычно выходит все хорошо.

– Лично мне неважно, – любезно проговорил Ямпольский. – Если вашему актеру хочется пойти первым, с удовольствием уступлю ему очередь.

Лифшиц закивал, очевидно довольный тем, что главные соперники ведут себя друг с другом вежливо, и заспешил по коридору к сцене, на ходу выкрикивая своей помощнице:

– Марина! Марин! Мы на сцене! Кофе мне принеси туда. И пепельницу.

А Ямпольский, проходя мимо Дениса, язвительно шепнул ему:

– Ну что, Фрося Бурлакова, поразишь меня силой своего таланта?

В этот раз Денис уже не удержался: схватив его за запястье, больно выкрутил, от чего Ямпольский как-то изумленно охнул и скривился. Но лишь на секунду, потому что мгновенно собрался, пнул Дениса в голень и, пока тот, зашипев от боли, отвлекся, высвободил руку.

– Быдло, – презрительно кинул ему Ямпольский, растирая запястье. – Как тебя вообще сюда взяли! Тебе бы семки у подъезда щелкать, а не Шекспира играть.

И пошел по коридору красивой уверенной походкой. Плечи гордо развернуты, спина прямая будто кол проглотил – может, и правда бывший танцор?

«С ним будет непросто справиться, – вдруг понял Денис. – Он и правда зачем-то настроился получить эту роль. Одна надежда на то, что этот Ямпольский, при всей его фееричной выебистости, на самом деле не умеет играть. Блин, хоть бы он не умел играть! Ну пожалуйста!»

Денис к Шекспиру готовился. И текст учил все лето, и над образом работал. У него была привычка для каждой роли заводить тетрадку, куда он писал характеристику персонажа, вносил свои наблюдения, рисовал детали костюма и внешности, так вот тетрадь к Ромео уже была исписана почти наполовину. Никакой Америки Денис выдумывать не стал, все же Ромео – довольно каноничный образ и он не видел смысла его менять: романтичный, впечатлительный, первый раз влюбившийся юноша, горячий жар первой страсти, трагические обстоятельства и все такое. Денис был уверен, что справится. Тем более с такой партнершей.

Оля была идеальной Джульеттой. Тут даже сомнений ни у кого не могло возникнуть, эту роль надо было играть ей и только ей. Темные густые волосы до плеч, синие глаза и яркие пухлые губы. Редкое сочетание красоты, таланта и стервозного характера. Впрочем, последний проявлялся не на сцене, а в том, что как бы Денис ни изгалялся, пытаясь привлечь ее внимание, она неизменно фыркала и осаживала его. Первые пару лет он еще пытался как-то переломить ситуацию в свою пользу: в кафе звал, комплименты делал, пирожные ей в гримерку притаскивал, – а потом забил. Ну нет и нет, что теперь – сдохнуть что ли? Тем более что за последний год у Дениса появилось немало поклонниц из числа зрительниц, которые порой поджидали его у служебного входа. И да – пару раз эти встречи заканчивались дома у этих самых зрительниц. И нет – стыдно Денису за это не было: все происходило по согласию и ко взаимному удовольствию.

Но тем не менее он был ужасно рад тому, что надо будет играть любовь с Олей. Как минимум будет приятно иметь возможность на законном основании поцеловать эти красивые гордые губы.

– Дэнчик, если я буду тупить, помогай, – сказала Оля весело, перед тем, как залезть на высокий подиум, который сегодня был вместо балкона. Декорационный цех тоже уходил на лето в отпуск, и они только-только начали делать все нужное к новому спектаклю.

– С чем тупить? С текстом? – уточнил Денис, помогая ей забраться наверх.

– Ну да, – Оля закатила глаза. – Это же только ты у нас весь такой молодец и все учишь заранее.

– Конечно, помогу, – с готовностью согласился он. – А что мне за это будет?

– Поцелуй!

– Э, так нечестно, поцелуй я и так получу.

– Так это не ты будешь, а Ромео. А я потом тебя поцелую. Неужели не хочешь?

Они лениво флиртовали друг с другом, чтобы настроиться на совместную работу и поймать нужное настроение, и, кажется, им это удавалось.

– Готовы? – крикнул Лившиц из зала. – Поехали.

Денис прикрыл на секунду глаза (ему всегда это помогало переключаться) и открыл их уже не собой. Уже Ромео.

– Но что за блеск я вижу на балконе?

Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!

Стань у окна, убей луну соседством;

Она и так от зависти больна,

Что ты её затмила белизною.

Денис чувствовал, что удачно начал. И что вообще сцена идет хорошо: легко, красиво. Оля была прекрасным партнером, еще бы слова не забывала. И да, в финале они все-таки поцеловались, и тут Денис полностью разделял чувства своего персонажа, потому что губы у его Джульетты были мягкие и нежные, пахли чем-то фруктовым и вызывали горячее желание продолжить начатое.

– Отлично, спасибо!

По голосу режиссера Денис понял, что тот доволен. Да он и сам был доволен собой, так и хотелось заорать Ямпольскому: «Видел? Видел? Выкуси!» – но было рано. Пусть сначала сам покажется.

– Тимофей, теперь ты. Оленька, душа моя, перерыв тебе нужен?

– Олег Анатольевич, – томно протянула она. – Ну вы что? Какой перерыв, если у меня тут такие горячие Ромео. Просто один лучше другого!

– Значит, я лучше? – ухмыльнулся Ямпольский.

– Сейчас увидим, – мурлыкнула Оля, и Денис с досадой понял, что флиртует она сейчас не ради шутки, а по-настоящему. Вон и глаза как засияли, и плечи расправились, выставляя напоказ высокую красивую грудь. Решила окрутить звезду молодежных сериалов?

Ну посмотрим, как у нее это выйдет.

– Начали!

Похоже, что Ямпольский все же волновался, потому что внезапно перескочил через несколько строк своего текста и начал совсем не оттуда, откуда нужно:

– Стоит одна, прижав ладонь к щеке.

О чём она задумалась украдкой?

О, быть бы на её руке перчаткой,

Перчаткой на руке!

Хорошо, что опытная Оля не растерялась и, подкорректировав Шекспира своими словами, подхватила текст. И сцена, несмотря на некоторую пробуксовку в начале, покатилась как по рельсам.