«Вот, наконец, и дождь…» Вот, наконец, и дождь Намёком на прохладу. От нижней ноты до До верхней, как награда За нестерпимый зной, За долгое терпенье, Встаёт в окне стеной Дождя густое пенье. И воздух свеж, и чист, И холоден немножко, И первый жёлтый лист Слетает на дорожку. «Всё вытекло, всё улетело…» Всё вытекло, всё улетело – Хоть замирай, а хоть дыши – Увы, не только из души, Но, к сожаленью, и из тела. Куда, зачем? Что за вопрос? Кому задать его – не знаю. Себя провидцем не считаю, Судьба и мне покажет нос. И мне на ниточке висеть, Ходить ползком, а не вприпрыжку, Но всё же двигаться, как все, И делать мелкие делишки. Поскольку нет для крупных сил – Да и желанья нету тоже, Поскольку день всю жизнь итожит, Не помещается в горсти. Поскольку сердце всё сбоит, Поскольку спазм морозит руки, Поскольку ангелы твои Полны предчувствием разлуки. Поскольку… можно продолжать, А можно кончить и на этом – Смотри, как на закатном свете Горит рябиновая ржа. «Выдувает простуженный лабух…» Выдувает простуженный лабух На кларнете печальное си, Ты прости мне минутную слабость, Запоздалую силу прости. Скоро осень звенящие листья Вбросит в сумрак пустынных лесов, Акварельные мокрые кисти Заскользят по пространству листов. И дожди с безутешным рыданьем – Верным знаком осенней поры – Будут лить. Не ищи оправданья, Музыкант, для печальной игры. Ты и рад бы сыграть веселее, Но нельзя – не настала пора. Но как только снега забелеют, Тут другая начнётся игра. Разнаряженным ёлкам весёлым Ты сумеешь тогда подыграть, Будешь в новом году новосёлом, Будешь счастьем недолгим сверкать! «В облаках тарахтит самолётик…» В облаках тарахтит самолётик, Будит звуками дремлющий лес. Вы устали? Чего-то ждёте? Не чудес же от стылых небес? А напрасно, всё может случиться: Друг пропавший тебе отзвонится, Электронка письмо принесёт – Боль отпустит, и радость придёт. Надо только дыханье наладить, Не спеша, потихоньку дышать. Самолётик, лети, бога ради! Не мешай улыбаться и ждать. «Бессмертие души…»
Бессмертие души – Придумка то что надо. Снежок припорошит Колонны и ограды. И будет та душа, Как сизый голубок, Болтаться не спеша Лишь там, где снег глубок. А ей куда спешить? Ведь времени навалом. Ни умереть, ни жить, Не много и не мало. А только скучно ей Вот так летать, без дела, И хочется скорей Найти другое тело И в теле том опять, Ну а точнее, снова Любить, грустить, страдать И удивляться слову. Песня Остывает старая квартира, Нет в живых хозяина давно, Дрожжи им оставленного мира Не заквасят новое вино. На стене висит гитара-лира, Ей звучать отныне не дано. Ломтиком изъеденного сыра Смотрит месяц в тёмное окно. Просто время быстро пролетело, Просквозило лёгким ветерком, И его душа, покинув тело, Улетела с этим сквозняком. Улетела – и витает где-то, Вспоминая недопетый стих. Подпевает ей речушка Лета, В терцию, как надо, на двоих. Домовой (Песенка) Домовой мой, старый друг, домовой! Ты играешь на трубе дымовой. Ты бумажками шуршишь на столе: Всё готовишь себе мягкий ночлег. Я-то думал, ты там пишешь стихи И, ворочаясь с бочка на бочок, Все мои припоминая грехи, Помещаешь их в стихах между строк. Ты ведь знаешь меня лучше других, Целый век мы проживаем с тобой, Череда ночей – хороших, дурных – Это то, что называют судьбой. Так сыграй мне, старый друг домовой, На трубе своей, трубе дымовой Песню старую про дом, про сосну. Ты сыграй, а я тихонько усну. Ноябрь Бог на меня посмотрел укоризненно: «Что ж ты себе перестал доверять? Что же напишешь ты кистью безжизненной? Только предзимний пейзаж ноября». Краски палитры дождём обесцвечены, Чёрное с серым – вот вся красота… Даже вороны, печалью отмечены, Тихо застыли у края листа. Чёрное с серым – это деревья, Это пожатье беспомощных рук, Небо, застывшее после кочевья Птиц перелётных на радостный юг… |
