Максим немного отодвигает свой стул от стола, задевая пальму в кадке, будто хочет быть дальше от меня, но разглядывает мое лицо, тоже сканирует эмоции. Он всегда боялся обидеть меня, с детства оберегал и дрался с теми, кто доводил меня до слез. С собой не подерешься.

- Но почему моя яйцеклетка? Вокруг столько женщин, женился бы, родили своих детей.

- Неужели непонятно? Тогда бы ребенок не имел ничего общего с тобой, Дашка… Тогда я еще не был готов отпустить тебя навсегда.

- А сейчас? Сейчас отпустил? – сдерживаемые слезы делают мой голос тихим и прерывистым, я будто признание в любви получила, и чую, что следующие слова Максима убьют мои ожидания, докажут, что он охладел ко мне.

- Да, смирился. Время лечит, обстоятельства меняют человека. и знаешь, время и обстоятельства меня не щадили. Возможно сейчас я бы воспользовался услугами чужой женщины, и яйцеклетку бы взял донорскую.

Вот так. Макс поставил точку. Я и не ожидала иного, после всего, что натворила в своей жизни.

Две недели пролетели совсем незаметно, слишком насыщенные событиями рабочие дни перемежались приятными свиданиями с дочерью, походами в кино и театр, которым Дарьяша была рада еще больше, чем я. Папашка оказался параноиком, запер малышку в доме, разрешалось посещать только детский сад и иногда кафе.

Я понимаю, чего Нечаев боялся. Вернее, кого. Меня. Ведь я рылась в интернете в поисках новостей о нем, и нигде не нашла информации о его дочке, он ее прятал от меня, знал, что буду интересоваться и потом приду требовать материнских прав.

- Куда сегодня идете? – спрашивает Роза, подъезжая к станции. Последний вызов позади, через три часа у меня свидание с Дарьяной, причем сегодня впервые наедине, без строгого и внимательного папашкиного ока.

- Сегодня тепло, думаю, сходим в зоопарк. Дарьяша уже не раз говорила, что хочет сходить туда, да Макс не любит зверей в клетках.

- Так вы сегодня без него? – восклицает подруга, останавливаясь у высокого крыльца. – Где бы записать! Давай, выметайся, отгоню машину в гараж, пока ты укладку сдаешь.

- Давай, - выскакиваю из кабины, потом вместе с Александром идем в ординаторскую, он оборачивается и провожает взглядом нашу машину, потом трет устало веки.

- Скажи-ка, прекрасная Дарья, а есть у нашей шоферицы муж? – вдруг тихо спрашивает, перекладывая тяжелый чемодан в другую руку.

- Нет, даже постоянного мужчины нет, - выдаю и прикусываю язык. Не мое это дело. Но слово же не воробей, и очень жаль. – Только я Розу не сдавала…

- Да, этот секрет между нами. А почему? Колись уж до конца. Она из тех… из этих…

- Нет, - обрываю скорее, чтобы мужчина не подумал чего лишнего. – У Розы просто характер тяжелый, отпугивает мужчин. Я с ней шесть лет проработала и никаких «таких» взглядов в сторону слабого пола не заметила.

- Отлично! У меня тоже характер, так что посмотрим…

Я даже остановилась. Интересно, какой у напарника характер, пока я видела только доброту с его стороны. Да Розочка его проглотит не разжевывая. Или нет, скорее разжует и выплюнет. Но я решила не пугать Александра, пусть сам на себе испытает все прелести общения с Розой.

Через три часа Макс привез дочку, я сама отстегнула ее и вывела из машины, стараясь быстрее скрыться в подъезде. В зоопарк решила ехать на такси, боясь, что он не одобрит сегодняшнюю прогулку.

Отойти от машины не дал, схватил за плечо. Хмурый взгляд Макса леденит сердце, аж кровь стынет в венах. Неужели передумал?

- Я всегда на связи, даже на совещании. Ты точно в порядке?

- Да, все нормально, не переживай, - веду плечом, сбрасывая тяжелую руку. – Разве я неадекватно вела себя эти две недели?

- Нет, вела нормально. Но вдруг тебя накроет?

- Что накроет? Максим, я уже не та напуганная девчонка, успокойся.

- Звони, если что… Куда вы идете сегодня? – взгляд мужчины смягчается, будто виноватость проскальзывает в серебре его глаз.

- Ну… пока не решили. Предложу Дарьяше несколько вариантов, что выберет. Ты не переживай, все будет хорошо. За дочкой сам приедешь? Может, ужин приготовить? Ты же с работы будешь.

- Это лишнее, - отметает мое предложение Макс, и я облегченно вздыхаю, сама не знаю, зачем брякнула про ужин. – За Дарьяной заеду к пяти часам. Или сама отвези домой, я оплачу такси. Да, и вот…

Нечаев достает из кармана пластиковую карту и протягивает ее мне, но я отворачиваюсь.

- Не нужно, у меня есть деньги. Все равно мне их тратить не на что… не на кого.

- Да перестань, много ли получают обычные фельдшеры? – его сарказм бьет по нервам, смотрю в серые глаза с вызовом.

- Хватает, - стискиваю теплую ладошку девочки, которая с интересом наблюдает за нашим разговором. – Пойдем, котенок, папа торопится.

Дома наливаю себе кофе, а дочке какао, уже знаю, какой напиток она предпочитает. Сегодня удалось подремать ночью, Александр пожалел меня, когда увидел, что сплю, сам справился на вызовах. Так что сегодня я чувствую себя бодрой и веселой.

- Ну что, в зоопарк? – подвигаю к дочурке вазу с ее любимым печеньем, любуясь улыбкой малышки.

- Да! – подпрыгивает Дарьяна. – Пошли скорее! Я никогда не видела живого льва. И никого не видела.

Через полчаса она бегала от клетки к клетке, восторгаясь животными, я же наблюдала за Дарьяной и представляла ее маленькой. Когда она научилась ходить? А говорить? Какое было первое слово, спокойным была ребенком или задала жару Максу?

Столько вопросов, и все без ответов. Нина Андреевна пришла к Нечаеву работать, когда Дарьяше исполнилось два года и на эти вопросы не может мне ответить. Максим ей не рассказывал, это женщины любят делиться всякими милыми воспоминаниями о любимом чаде, мужчины этого не делают. А у него самого интересоваться не собираюсь, и так он каждый мой вопрос о дочке воспринимает в штыки, зло хмуря брови.

- Посмотри, какой большой у мишки животик, - вскрикивает Дарьяша, подпрыгивает, вцепившись в прутья забора, который не дает подходить близко к клеткам со зверями. – Прямо как у мамы Насти! Может это медвежина тетенька и у нее скоро ребеночек будет?

«Мама Настя» коробит, но я только улыбаюсь малышке, которую не носила в животе и не рожала. Остро чувствую желание почувствовать во чреве шевеление ребенка. Ребенка Макса. От другого мужчины не хочу. Но я упустила такой шанс. До слез. Ушел мой поезд…

- А давай на табличке прочитаем, может там написано, - выдыхаю, подавляя нервный порыв. – Маша, бурая медведица, десять лет… обитает…

- Да, у Маши скоро будут детки, сразу трое, - слышу мужской голос, оборачиваюсь.

- Ого! Сразу трое малышей! – восклицает дочка, вцепляясь в рукав моего пальто. – А что она ест?

- Много чего, и мясо и рыбу. Если хотите, можете купить в том ларьке рыбку для Маши и угостить ее, - советует мужик в грязной куртке.

Мне захотелось уйти от клетки с медведями, но Дарьяна потащила меня к ларьку, купили гостинец, и вернулись. Передали рыбешку мужику, он нанизал ее на длинный железный прут и подал медведице между толстыми прутьями решетки. Животное, урча, уплетала гостинец, а потом встала на задние лапы и стала кланяться, будто благодаря нас за угощение. Дарьяшка захлопала в ладоши и стала кланяться в ответ.

Я не смотрела на часы, боясь увидеть, что время уже к пяти, и мне нужно вернуть дочь Максу. Но наткнулась взглядом на электронные часы над вывеской кафе, в котором решили пообедать. Уже три часа дня, пора домой, нагулялись.

- А папа любит вареники с картошкой, - вдруг говорит Дарьяна, ковыряясь в картофельном пюре вилкой. – И я их люблю, даже помогаю лепить, когда мама Настя приходит к нам готовить ужин. А ты умеешь?

- Конечно умею, - поправляю прядку светлых волос, которая упорно падает на румяную щечку девочки, мешая ей есть. – Даже помню, что Макс любит, чтобы лук был перекручен в мясорубке, а не порезан кусочками…

Осекаюсь, когда замечаю изумленный бирюзовый взгляд. Невольно ляпнула, выдавая себя воспоминаниями. Нервные иголки пробегаются по спине, а я все никак не могу придумать пояснение, откуда знаю про вкусы отца.