Если бы отец был жив, то кто знает, что было бы со всеми членами семьи. Может, нам бы и не пришлось пройти через весь тот ад, который ждал нас после.

Отец умер внезапно и больницы снова вошли в мою жизнь, распахнув дверь моего дома. Будь то неврологическое или иное отделение, в помещениях всегда неприятно пахло. Запах вызывал у меня чувство крайнего отвращения. Я проходила по коридорам со связкой продуктов или необходимых вещей, на подобие, личных предметов гигиены, и чувствовала, как невыносимо смердит из больничных палат.

Это был запах затхлых простыней, старой кожи, капельницы, прилипших макарон к больничным тарелкам. Это всё меня только угнетало. Некоторые палаты были открыты, и я могла видеть, что в них происходит. Например, в одной из них лежала женщина с седыми волосами, спускавшимися рекой по её левому плечу. Рядом сидела, видимо, её дочь и держала ту за руку. Мне кажется, в той палате я могла рассмотреть смерть, которая притаилась совсем рядом с ними, буквально за углом. Она дышала свои зловонным дыханием над той старой женщиной. Там уже не было проблеска на надежду. Там его и не стало.

Когда я думала о том, как правильнее рассказать эту историю, один человек посоветовал мне писать только правду, ничего не приукрашивая и не преуменьшая.

«Добавь всё, что считаешь нужным, чтобы тот, кто это читает, понял бы всю ту боль, которую ты носишь внутри себя».

Я послушалась его совета и на холодном полу своей одинокой студии, раскрыв ноутбук, принялась писать свои воспоминания, воссоединяя момент за моментом, отслеживая настроения времен года. Какая в то Время была весна? Что случилось той Весной, отчего вектор нашей с сестрой жизни повернулся не в ту сторону? Почему Зима пригласила меня в тот городок? От чего Лето решило вскрыть моё сердце и оставить его обливаться кровью? И скажи, как ты, Осень, смогла меня окончательно растоптать?

Я бы хотела рассказать историю жизни моей младшей сестры от начала и до самого конца, но тому просто не суждено было быть.

Меня зовут Тори и это моя история.

Моё имя могло бы остаться тайной, если бы не явная необходимость его обозначить для представления о том, каким образом меня называли другие люди. Однако «Что значит имя? Роза пахнет розой. Хоть розой назови её, хоть нет». Именно так, припоминаю, писал Шекспир.

Виктория или как ласково называла меня моя младшая сестра, да и вся остальная часть семьи, «Тори».

Когда вас просят рассказать о своем детстве, вам, скорее всего, приходит в голову ваше самое первое детское воспоминание. Это может быть поездка на море с вашими родителями, катание на качелях на детской площадке или поход в лес с дедушкой. Это может быть, что угодно. Воспоминание приходит в вашу голову неожиданно и оставляет самый глубокий отпечаток в закромах души.

Детская память – удивительная штука. Она просыпается у каждого по-разному и запечатывает своё.

Мне было три года. Я помню лицо своей крёстной. Её звали Елена и на её лице была улыбка, когда та протягивала ко мне руки. Я помню ощущение теплой воды и махрового полотенца на своей спине. Чистые капли на лице, маленьких ручках и ножках. Я смутно припоминаю лицо священника, но он показался мне взрослым мужчиной с седой бородой.

Я краем глаза могла видеть свою мать. Я внутренне ощущала её позади себя. Мне не было страшно. Я не боялась людей вокруг себя. Мне не казалось, что происходит что-то неправильное или пугающее. Я была в безопасности и самое приятное заключалось в том, что я ощущала радость.

Моё самое первое детское воспоминание – это крещение. Прозаично звучит, не так ли? Я не стараюсь сейчас что-то придумывать.

Свет был повсюду. Я знаю то место, где это было. Небольшой светлый собор Святой Екатерины. Помню наизусть всё его убранство. Когда я закрываю глаза, я могу видеть его вход, мраморный пол, изображения апостолов на небосводе под куполом.

Я не имею понятия о том, зачем я пришла в этом мир и какова моя миссия на земле. Мне сложно подобрать слова, чтобы объяснить с возрастом, что я считаю смыслом жизни. Однако в те годы моим смыслом было стоять в середине той церквушки и глядеть под купол, надеясь на то, что вдруг в резные окна заглянет солнце. И я считала, что это Бог. Знаете, я до сих пор так считаю. Он везде. Куда бы мы не посмотрели, где бы мы ни оказались. Он рядом.

Я рада, что моя мама выбрала тот собор для моих крестин.

Говорят, крещение – это омовение от первородного греха, снятие его с твоего тела до того, как ты его совершишь. Это второе рождение, которое, несомненно, несравнимо ни с чем. Однако намного позже я прочитала, что можно креститься не только водой, но и Святым Духом. Я была поражена, как же это? Перечитала заново написанное.

Позже я поняла, конечно, что как водой, мы омываем тело, так и когда Дух Святой сходит на нас, мы омываем нашу душу. Это происходит одновременно.

Я знаю, множества историй, когда люди крестились в очень зрелом возрасте. Пережившие многочисленные трудности, болезни, утраты. Они приходили и принимали святое Крещение. И мне так становится грустно от того, что я не знаю всех историй, с которыми эти души приходят каждый год. О, как бы я хотела знать.

Я рада, что была крещена в раннем возрасте, но без сомнения, если бы могла креститься в сознательном, то вошла бы в воду, не замедляя шаг.

Я любила читать толстые книги, которые бы затягивали полностью всю меня своим сюжетом, а также имела удовольствие увлекаться поэзией. Для молодой девушки подобные увлечения кажутся похвальными, если она не собирается заниматься в жизни чем-то более серьезным и внушительным. Однако так как моя мать имела большое количество предрассудков по поводу умственных способностей лиц женского пола, она четко и ясно обозначала свою позицию, касающуюся того, что девочки не имеют явных талантов к точным наукам. К тому же, у них отсутствует технический склад ума, что охотно приветствуется у мальчиков. Поэтому, справедливо было бы сказать, что чтение было в пору размеру моей черепной коробки.

Когда я смотрела на себя в зеркало, то видела стройную девушку с темными длинными волосами и почти черным глазами, в которых не было видно дна. Знакомых и друзей нашей семьи довольно-таки часто поражало столь большое различие во внешности между двумя сестрами, когда одна из них напоминала белый день в лице Даны, вторая же представлялась черной ночью в лице меня.

Я находила наше внешнее несоответствие по внешним факторам крайне малозначительным и считала это совместной особенностью. Благодаря неповторимым признакам, мы с сестрой всегда производили неизгладимое приятное впечатление на окружающих.

Что касалось моей жизнедеятельности, то я была весьма апатичным человеком в описываемое мною время. Долгие часы любила лежать в тёплой и мягкой кровати. Если же приходилось проводить время с друзьями в кафе, то я постоянно сидела в телефоне. Когда они спрашивали меня о чем-то я, конечно, подавала признаки жизни, но всё равно вела себя достаточно отстраненно.

После того как, я окончила школу, решение отложить дальнейшую учебу ради помощи матери и сестре не вызывало у меня никаких сомнений. Однако желание учиться у меня вовсе не пропало. Я всё еще продолжала тешить себя надеждами, что однажды смогу поступить в университет ради дальнейшего саморазвития, пока сама подрабатывала в кофейне. Подобная работа приносила мне радость в какой-то степени, но только из-за того, что кофейня находилась рядом с домом и я могла выделять время на сон чуть больше, чем другие сотрудники для того, чтобы прийти в себя после длинных смен.

Дана принимала все нужные лекарства, за приемом которых я следила так же строго, как и мама. Я расписывала время приема и необходимое количество раз принятия таблеток на листочке, прицепив его к холодильнику. Сейчас шёл в действие арипипразол.