– Ты на данный момент очень агрессивный.

– Ладно, у тебя же есть ручка, так?

Черная капиллярная ручка была прицеплена к моей футболке на любой случай внезапного заказа. Я подала её Кире.

– И блокнотик дай, пожалуйста.

Я не очень видела логику в его действиях, но тут парень начал быстро писать цифры одну за другой.

– Вот мой номер. Если я не приеду через час, позвони мне, чтобы проверить, что меня не сбила машина на полной скорости.

– Слушай, это же не шутки всё.

– Так, а кто сказал, что я шучу? Позвони.

Кир вышел из бара через черный ход, а я поспешила обратно к Николь. Оторвав страницу с номером парня, я засунула листочек себе в карман. Как он и обещал, парень вернулся меньше, чем через час, но оставшуюся половину дня, мы с ним совсем не разговаривали.

Позднее, мне так и не удалось поговорить с Даной, так как она в который раз заперлась в своей комнате, но той ночью мне не спалось, и я вышла в гостиную, чтобы немного посидеть на диване. Я полностью на него залезла и выглянула в окно. Мой взгляд блуждал по сырой земле, на которой я заметила человеческие очертания. Во мне всё встрепенулось, и я присмотрелась более внимательно. Не может быть.

Дана лежала на холодной земле около дома, раскинув в стороны руки. Она смотрела в темное небо и даже не моргала, как мне показалось. Не думая, я выбежала из дома подобно сумасшедшей и подбежала к ней, быстро пытаясь её поднять.

– Ты зачем лежишь на здесь? Простудишься ещё! А ну, живо вставай!

– Тори, перестань.

– Хватит мне тут зубы заговаривать! Вставай немедленно, – я со всей силы потянула её за руку, – Сейчас глубокая ночь! Ты сумасшедшая?

– Да.

– Вставай!

– Я просто хочу здесь полежать. Можно я полежу?

– Нет! Ты меня слышала?

– Я устала.

– Я тоже устала, что ты меня не слышишь! Мы сейчас всех разбудим, ах ты, дрянь!

В конце концов мне удалось поднять сестру с земли и отвести в дом. Говорить об этом Дана не захотела, в который раз запершись в своей комнате.

– Чудно! Игнорируй меня дальше!

Конечно, чуть позже, я пожалела о сказанном, но было уже поздно. Была ли я строгой сестрой? Нет, не думаю. Я просто старалась позаботиться о Дане, чтобы та не простудила почки. Кто знал, что с ней произойдет там снаружи? Меня всю трясло от злости. Я понимала, что Дана сожалела о содеянном поступке раннее, но пока что изменить ничего не получалось.

Вернувшись на чердак, я легла на кровать и представила себе место, в котором смогла бы ни о чем не думать. Мне бы упасть в свой сон и больше не просыпаться. Я вытащила из кармана джинсов свернутый в двое листок с номером возлюбленного моей сестры. Уставившись на неподвижные цифры, я взяла в руки мобильный телефон и добавила один новый контакт.

Мне совершенно не хотелось новых проблем, но я была уверена, что состояние сестры скакало как сердечная кардиограмма. Мне хотелось поговорить с лечащим Дану психотерапевтом, то есть с Риком, а также с Еленой, с мамой, потому что казалось, что всем вокруг было абсолютно наплевать.

Что такого натворил Кира, заставив Дану выплеснуть воду ему прямо в лицо? Я до сих пор не понимала, какие именно взаимоотношения их связывают друг с другом. Романтические или же иные?

Веки тяжели от огромного количества мыслей. «Завтра будет легче, завтра обязательно будет легче», продолжала повторять про себя я. Закрыв глаза, я растворилась в тишине. Ночь сменяла день. Февраль начал отступать, забирая с собой остатки холодов и всё, что он успел натворить за это время.

Я привыкала к городу N. С мамой мы стали говорить в два раза меньше. Дана уходила в свой мир, пока я оставалась один на один со своими мыслями.

Так закончилась наша скоропостижная зима. Наступила долгожданная весна.

Весна открывает для нас мир по-новому. Это время, когда происходит обновление всего живого. Что же касается людей, здесь можно порассуждать о том, как и мы начинаем меняться, приходить в себя от зимней спячки, оживать. Удивительно, что каждый год мы возрождаемся подобно деревьям, что ждут не дождутся расцвести на глазах у всех.

Может быть весна для этого и была создана? Я придерживалась мнения, что это время года сулит нам более долгие солнечные дни, а моя коллега считала, что весной её укладка держится намного дольше, чем зимой.

Николь родилась в семье мэра города Гертруды Симонс. Имя, конечно, запоминающееся, но более запоминающимся мог быть только её характер. Это была строгая женщина с оскалом дикой кошки, решавшая все важные вопросы городка N. Благоустройство, общественные пространства, инфраструктура и многие другие вопросы лежали на ней.

Николь прекрасно знала, что из себя представляет её мать и обещала себе никогда не становиться такой, как она, когда вырастет. Однако, как обычно это бывает, девушка начала замечать, что всё больше и больше приобретает черты материнского характера. Она была чересчур рациональна, также как и её мать. Чересчур строга как к себе, так и к другим. Одним словом, требовательна. Проблема заключалась в том, как не переборщить с теми качествами, которые ты априори считаешь правильными.

Скопированная манера поведения проявлялась и в личной жизни Николь. Молодой человек, который мог бы с ней построить отношения, должен был обладать определенным набором качеств: он обязан был быть обеспечен, то есть обязательно иметь своё собственное жилье; не принципиально, но желательно – машину, в которой не стыдно будет ездить по магазинам и хвастаться перед подругами. Этот избранный мужчина должен занимать хорошее социальное положение в обществе и иметь приличный финансовый доход, чтобы вселять уверенность её матери в то, что Николь находится в хороших руках. В противном случае, она имела гордость и на меньшее не соглашалась. К счастью, её избранник подходил под все необходимые характеристики.

Однако вы никогда не думали, почему именно девушкам необходимо находиться в чьих-то хороших в руках? И почему именно такие критерии были столь обязательными хотя бы для начала знакомства между молодыми людьми?

Мой первый парень был бедным студентом-магистрантом с кудрявыми волосами, которые выпадали у него уже в двадцать два года. Он присылал мне разные странные видеофайлы с утками, которые я должна была оценить, как «забавные», но кроме выдавленного нервного смеха, они ничего у меня буквально не вызывали. Я предполагаю, что у нас просто были разные интересы.

Мы познакомились летом на подработке, когда мне исполнилось семнадцать лет. Это был захудалый отель, в котором я занимала должность администратора стойки приема и размещения, а он работал обычным носильщиком багажа. Если честно, я даже название отеля припомнить не смогу, но определенно, мне там не нравилось. Однако деньги мне были всё-таки нужны, поэтому там я и осталась на непродолжительное время.

Робби. Столь сладкое имя, что впоследствии от него у меня стала появляться аллергия на руках. Он определенно не вызывал ни у кого симпатии в рабочем коллективе, но я была от него без ума. В прямом смысле этого слова. Мысль о возможности завязки первых серьезных отношений воодушевляла меня и заставляла предпринимать различные шаги в сторону молодого человека. Да и Робби не скрывал факт того, что я ему симпатизировала.