В следующие пол часа мы стали свидетелями новой попытки бараханцев нагнать нас пользуясь магическим ветром. Пиратов ждал закономерный облом. Стоило им приблизиться к нашему крайнему галеасу с кормы, как на мотаемом на волнах плоту, тут же включали негатор и бараханцы теряли ветер, ход их корабля замедлялся и они отставали. Дважды повторив попытку и получая одинаковый результат, они на некоторое время успокоились, но вскоре начали предсказанный мной фланговый обход.

Новая попытка заняла у них несколько больше времени, но приблизившись и к следующему кораблю, они получили тот же результат. Обескураженные, они некоторое времяшли следом не предпринимая новых попыток. К тому времени, наша эскадра уже заканчивала перестроение, включая наш галеас занявший свое место в строю и выпустиший свой плот с парой добровольцев, которым за их подвиг обещана была большая премия. Мотаться за кораблем на утлом плотике ежесекундно заливаемом волнами, было тем еще удовольствием, не говоря уже о риске, а надо было еще контролировать негатор! Хорошо хоть наделенных Даром, кто не был нужен при управлении кораблем, хватало, хоть и в притык. Да еще капитан пригрозил лучше утопиться, если нерадивые олухи потеряют ценный артефакт. Впрочем, работа моряка, всегда риск, а если он хорошо оплачивается, то желающие всегда найдутся.

Придумка с негаторами подарила нам лишние два часа относительного спокойствия. Каждая пройденная миля приближала нас к безопасной гавани и возможности заявить что у нас все получилось, поздравив себя с успехом. Саласорн был крупным портовым городом располагавшим первоклассными укреплениями и собственной эскадрой, плюс к ней, в городе постоянно находились силы союзных флотов эребианских городов, включая Корсу. Даже если бы в безумной жажде мести бараханцы бы попытались нас там атаковать, у них бы ничего не вышло, но я не думал, что они на такое могут решиться, без серьезной подготовки. Я имел возможность лицезреть многочисленные бастионы портового города и его морские башни с нацеленными на море орудиями. Главное было дойти до туда.

Предштормовая погода все никак не унималась, хаотически мечущиеся волны мешали нормальному ходу наших кораблей едва способных выдать минимально расчетные семь узлов. В принципе, эту скорость можно было бы считать не плохой, но только, если не учитывать наши возможности магического усиления ветра и сопротивления обводов корабля трению сниженного всё той же магией чуть не на порядок. В иных условиях, галеасы могли выдавать, по уверениям нашего корсанского партнера, четырнадцать и даже семнадцать узлов, если поймать попутное течение. Но волнение и противный ветер, не давали нам реализовать запланированную скорость. Впрочем, в большей степени нас сдерживали галеры, чья мореходность в штормовых условиях, когда невозможно использовать весла, была еще хуже, как и скорость. Купеческие корабли, на удивление, в открытом море оказались даже несколько лучше галер, самую малость не дотягивая до галеасов.

Сам я в этом не сильно разбирался, но капитан, оценивал нашу скорость в шесть с половиной — семь узлов, в пересчете на привычные мне цифры естественно, и постоянно морщился от этого. Достичь в рассчетное время заветной гавани, нам явно не светило. Понять бы еще, как обстояли дела у наших преследователей?Поведение барахнаской эскадры, говорило, что они рядом, но вот насколько?

День перевалил уже далеко за половину, мы даже этого не заметили за всеми перипетиями и заботами. Но временная передышка заставила организм напомнить о себе. Тем более что слуги, не могли позволить себе забыть о нуждах хозяина подготовив походный обед. Увидев накрытый стол, копченое мясо, сыр, овощи и всякую съедобную зелень обильно произраставшую на юге, желудок издал довольную трель, понукая побыстрее порадовать его калориями.

Хорошенько заморив червячка, я заодно представил части своих ближников Крупнова, чей статус при моей персоне мы заранее обговорили. Пора было с этим определяться, а то на него уже начинали косо посматривать, не понимая, что это за хмырь отирается возле их князя.

Крупнову была придумана легенда о его происхождении из благородного но обедневшего рода из далекого Галасторна, небольшой горной страны на северо-западе Бетарики. Бедность, заставила его наняться в охрану купеческого корабля, который был захвачен бараханцами. В общем то, заурядная история для бедных дворян и младших сыновей из благородных фамилий, кому кроме оружия и благородного происхождения, ничего не достается в наследство. Такие сплошь и рядом торгуют своим мечом, надеясь вырвать у судьбы заветный выигрышный билет. В моем собственном войске таких было предостаточно.

Юрий Крупнов, стал Юри дис Крупанос делла Кортега. Что означало Юрий из рода Крупанос из Кортеги. Своего нового вассала я отрекомендовал как хорошего инженера и металлурга, что мне было очень нужно. Появление нового лица в моем окружении из благородного сословия, да еще инженера, ближники восприняли спокойно. Ни на чьи места он не покушался и должен был занять в моем окружении новую, вакантную должность, с которой еще было разбираться и разбираться. Единственный дискомфорт, доставляло не знание Крупновым языков, которым владело мое окружение, но, это дело было наживное.

Утолив голод и проведя короткое совещание, я получил возможность на некоторое время побыть один. Ну как один, Натэйша, всё еще бессовестно дрыхла у меня в постели, но она мне не мешала. Пираты, так же не проявляли активности и даже стали понемногу отставать от нас. Создавалось стойкое ощущение о готовящейся в отношении нас, какой то пакости. Впрочем, я был не против, если это произойдет попозже. Похоже, мы несколько переоценили близость к нам бараханского флота преследования, но вот в том, что он есть, сомневаться не приходилось. Пусть поздно, но удара от него следовало ожидать. И я даже предполагал какого.

Учитывая, что наша эскадра боролась с непогодой находясь в большом пятне пред штормового моря, серьезно тормозившего нашу скорость, бараханцы имели возможность обойти нас по чистой воде и встретить впереди, по курсу, отсекая от безопасной гавани. Во всяком случае, я бы так и поступил, а считать врага глупее себя, есть еще большая глупость. Однако, даже догадываясь о таком, ничего сделать мы все равно не могли. Любой наш маневр, сразу становился виден врагу, а уже выбранный маршрут, был самым оптимальным, на пути к безопасности. По уточненным расчетам, к Саласорну мы должны были выйти где то к обеду следующего дня.

Отсутствие текущей опасности расслабило организм и он тут же напомнил мне о том, как долго я не спал. Подойдя к кровати, я некоторое время любовался спящей девушкой. Её облик, ни в коей мере не ассоциировался у меня с орками, глаза же видели очень красивую, чуть загорелую молодую человеческую девушку. Вид безмятежности на прекрасном лице в обрамлении густых, волнистых прядей в беспорядке разбросанных по подушкам, заставлял невольно улыбнуться и замереть любуясь. К тому же, девушка свободно разлеглась по центру кровати, так что даже пристроиться сбоку, не потревожив, было проблематично, а тревожить не хотелось. Бедняжке выпало так много пережить за прошедший день, кардинально изменивший её судьбу, что лишний раз доставлять ей даже малейшее неудобство, было как то неудобно. Ладно хоть качка, на неё не оказывала негативного воздействия, хотя, кое кто из моих людей страдал от морской болезни.

Было бы замечательно найти с ней общий язык. Мне до зарезу нужна была информация о положении в бараханских землях и особенно об орках. Девушка обещала стать просто кладезем информации. Во всяком случае, я на это очень надеялся. После освобождения от рабского ошейника, она вела себя очень покладисто, даже более чем. Один только пеший переход от рудников до гавани чего стоил! Создавалось даже ощущение, что у неё самой есть виды на нас.

[Натэйша]

Первое пробуждение в новых, для себя, обстоятельствах было довольно волнительным и в тоже время, возбуждающим для Натэйши. Её размеренная жизнь круто изменилась, правда она, пока не знала, к лучшему ли, но в это хотелось верить. В глубине души, она давно мечтала о чем то подобном и лишь здравый взгляд на жизнь, говорил об утопичности её мечтаний. Человек, которому её продали в наложницы, уже давно не вызывал в ней ничего иного, кроме равнодушия и раздражения. Впрочем, что касается равнодушия, то и он, похоже, относился к ней ровно так же. Для него, она была всего лишь вещью, дорогой, полезной, но всего лишь вещью, на пути к заветной цели. Было до слез обидно, но ничего с этим поделать было нельзя. Такой уж человек ей попался. Сухарь, озабоченный исключительно своими планами и делом, эмоции, и какие либо излишние чувства считающий вредным и ненужным атавизмом, помехой в движении вперед.