Она натянула джинсы, надела зеленую куртку и медленно, осторожно открыла дверь. Пистолет.

Он был заперт в сейфе. Тейлор видела оружие, когда отец открывал сейф, пока она пряталась, играя с девочками. Она подсмотрела код: день рождения ее матери. Это был тот же самый вальтер, из которого папа учил ее стрелять, когда ей было десять, — одно из тех особенных занятий, когда они с Виктором бывали только вдвоем.

Она набрала код и открыла сейф, положила пистолет в правый карман, а патроны — в левый. Машина Виктора завелась легко. Тейлор тронулась с места, даже не закрыв дверцу. С трясущимися руками, полуслепая от слез, она поехала к дому Дика.

Позвонила в дверь.

Ничего.

Позвонила снова. Ей открыл Дик. На нем были только красные шорты и повязка на руке. Искалеченное лицо переливалось всеми оттенками синего и зеленого. Глаза превратились в щелочки.

— Что ты здесь делаешь?

— Я по тебе соскучилась. Приехала повидать.

— В два часа ночи?

Задыхаясь от боли, она протиснулась мимо него.

— Это правда?

— Что?

— Насчет Кайлы. Это правда?

— Что правда?

— Что ты ее любишь и собираешься на ней жениться.

— Нет, конечно. Я люблю тебя. С чего тебе пришла в голову такая глупость?

— Она так сказала.

Амбер помрачнел, но улыбнулся.

— Она солгала. — Он подошел поближе и обнял ее здоровой рукой. — Тейлор, я люблю тебя. Ты устала. Хочешь таблетку?

— Да, хочу.

Ей хотелось все забыть. Хотелось притвориться, что ничего не произошло, что Кайлы не существует, что Дик действительно любит только ее.

Она приняла таблетку. Он тоже.

Дик не выпускал ее из объятий. Она гладила его грудь, спину, бедра. Он помог ей снять куртку и джинсы, уложил на кровать, целовал ее, занимался с ней любовью.

Позже, обнаружив в ванной духи Кайлы, Тейлор даже не расстроилась. Она и так все знала, но предпочла на время забыть, чтобы еще раз насладиться сексом с ним. Она приняла душ, вытерлась белоснежным полотенцем, потом надушилась парфюмом Кайлы, прыснув пару раз и между ног.

Амбер уже спал. Тейлор подняла с пола куртку, достала пистолет и вставила патроны.

Он широко открыл глаза. В ужасе его взгляд метался, словно ящерица. Тейлор подняла пистолет правой рукой, направив ствол точно ему между глаз, чуть повыше носа.

— Не надо, — прохрипел он. — Тейлор, не надо.

— Почему это?

— Я люблю тебя, Тейлор. Ты же знаешь, что люблю.

— Знаю, что любишь. И я тебя люблю.

Она прицелилась в крошечный шрам под левой бровью, который был ей так хорошо знаком — она тысячу раз целовала его. Палец на спусковом крючке побелел, когда она осторожно потянула его на себя…

— Тейлор, не надо!

Дик выскочил из кровати в тот самый миг, когда распахнулась дверь и в комнату влетела Эмма.

— Тейлор, не делай этого, — сказала Эмма.

Тейлор не сводила глаз с Амбера. Ствол пистолета тоже следовал за каждым его движением. Будь на нем лазерный прицел, луч упирался бы точно в его шрам.

— Почему бы и нет?

— Это разрушит твою жизнь. Ты отправишься в тюрьму на долгие годы! Выйдешь оттуда уже старухой.

— Моя жизнь и так уже разрушена.

— Пока еще нет. Это только сейчас так кажется.

— Он уничтожил меня. Да и тебе никаких поблажек не делал. Почему бы не убить его?

— Потому что тебя арестуют! И посадят в тюрьму.

— Не обязательно. Не двигайся! — рявкнула Тейлор на Амбера, пытавшегося переместиться поближе к двери. — Сядь! — указала она движением подбородка, не сводя пистолет с цели. — Можно убить его и спрятать тело. Все решат, что он сбежал.

— Твой отец знает, что ты поехала сюда с его пистолетом. Это он мне позвонил.

— Он ничего не скажет. Отцу Амбер тоже не нравится.

— Прошу тебя, Тейлор. Дика посадят в тюрьму, и там он сдохнет. Пожалуйста, не надо разрушать себе жизнь.

— Не могу. Я не могу его отпустить. Хочу увидеть, как он умрет.

— Тогда позволь мне его убить! — взмолилась Эмма.

— Тебе?

— А почему бы и нет? Я ненавижу его не меньше твоего. И лучше уж сама сяду в тюрьму, чем увижу, как посадят мою дочь.

— Как мы избавимся от тела?

— Никак. Если мы его убьем, придется за это расплачиваться.

— Ладно. — Тейлор протянула пистолет матери.

Дик опрометью бросился в открытую дверь. Снаружи его уже ждал Загарян. Щелкнули наручники.

Эмма поставила вальтер на предохранитель.

— Вот и все.

Тейлор заплакала.

Мать подняла с пола куртку и помогла дочери одеться, а потом распахнула объятия, и Тейлор бросилась ей на грудь.

— Все кончилось, дочка.

Эмма посмотрелась в зеркало. Она сделала все возможное: новая стрижка, помада, тональный крем и непременно тушь. Новый халат.

Выгляжу лучше некуда.

После фиаско с Амбером она не спешила и долго думала, остаться или сменить работу. Та ночь в шестой палате никак не шла из головы.

Они ее бросили. Эмма никогда не чувствовала себя такой одинокой. У нее разрывалось сердце. Ей хотелось уйти, но гордость заставила остаться. Нельзя бежать. Надо посмотреть коллегам в глаза и увидеть, как им стыдно.

С прямой спиной и высоко поднятой головой она направилась к своему столу. Охапка цветов размером с рождественскую елку. Растянутый транспарант: «С возвращением, доктор Стил! Мы тебя любим, Эмма!»

Стальной прут в позвоночнике расплавился. Объятия за объятиями: Бренда, Келли, Джуди, Алекс, Курт — все были рады ее видеть.

О таком возвращении она не могла и мечтать.

Но… почему? Если я им дорога, то почему они бросили меня?

— Ребята не хотели тебя унизить, — объяснил Сэл. — Пытались пощадить твое чувство собственного достоинства. Решили, что для тебя это важнее сочувствия. В нужный момент ты сама бы их позвала.

То, что я считала безразличием, оказалось знаком уважения… Проклятая неуверенность в себе!

В дверь позвонили.

Тейлор было не до гостей, но звонок не умолкал.

Симпатичные цветы. Да и сам парень ничего.

— Я ищу доктора Стил.

— Ее сейчас нет дома. Я могу вам помочь?

Его глаза скользнули по ее набухшей груди и тонкой талии, потом вернулись к ее глазам. Парень покраснел.

— Я хотел ее поблагодарить.

— Тогда входите.

Он неловко уселся, пристроив букет на колени.

— Я Тейлор, ее дочь. За что вы хотели поблагодарить маму?

— Меня зовут Эрик. Эрик Вайс. Она спасла мне жизнь. Врачи говорят, я бы умер, если бы не она.

— А что с вами случилось?

— Случайная передозировка.

Тейлор кивнула.

Они говорили о погоде, о его работе, о ее учебе. Он посоветовал идти учиться на медсестру.

Они договорились на следующей неделе сходить в кино.

Должно быть, еще не слишком заметно.

В тот день, когда Тейлор отправилась на аборт, она была уверена в своем решении.

Потом мимо прошла молодая мама с крошечным младенцем на руках, сияющая, словно Мадонна Боттичелли. Она не обращала внимания ни на Тейлор, ни на людей вокруг, ни даже на дожидавшегося ее гордого отца. Она была полностью поглощена сморщенным личиком младенца, и глаза ее светились бесконечной любовью.

У Тейлор екнуло сердце.

Ей самой захотелось такого. Захотелось испытать всепоглощающую любовь. Смотреть на кого-нибудь так же, как эта мать смотрела на своего страшненького малыша.

Эта любовь зрела внутри нее, а она собралась вырвать ее, словно больной зуб.

Ее вкатили на кресле в операционную. Пришел доктор.

— Я передумала. Не хочу делать аборт. Хочу вернуться домой.

Ее выкатили обратно.

Она не рассказала никому. Даже Амберу. Это была ее тайна.

И Тейлор хранила ее до того самого дня, когда Эмма не выстрелила в Амбера.

Только тогда Тейлор рассказала матери все.