— Курт знает?

— Он не… пришел домой… прошлым вечером.

— Хочешь ему позвонить?

Шейла отрицательно покачала головой.

— Хочешь, чтобы мы ему позвонили?

Шейла расплакалась еще сильнее.

— Да, пожалуйста.

— Кому еще надо позвонить?

Слезы покатились непрерывным потоком.

— Больше никому.

Какой ужас! Остаться больной и одинокой. Я-то хотя бы здорова. Что же до одиночества…

Эмма пошла вводить предписания и по пути проверила телефон. От Тейлор все еще ничего, и от полиции тоже. Это начинает нервировать.

Эмма и Виктор обыскали все. Они потребовали ответа у Кэти. Та сказала, что не знает. Врет. Она совсем не тревожится за Тейлор, а это на нее не похоже. Она знает.

— Пожалуйста, Кэти! Помоги нам найти дочь!

Кэти пожала плечами. В старом зеленом свитере и драных джинсах она выглядела хрупкой и намного моложе Тейлор, но была крепче камня.

— Ты знаешь, где она!

Кэти молчала.

— А вдруг она в беде? Вдруг кто-то удерживает ее против воли? Мы должны ей помочь!

Ответа не было.

Мать Кэти попыталась помочь:

— Кэти, если ты знаешь, где Тейлор, выкладывай! Если бы ты пропала и я не могла бы тебя найти, я бы с ума сошла от тревоги!

Они сходили в школу. Никто ничего не знал. Тейлор была на всех уроках, кроме последнего. В школьный автобус после учебы она не садилась. Школьный социальный педагог тоже ничего не знала, но пообещала поспрашивать у друзей Тейлор. У ее друзей? Я даже не знаю никого из них, кроме Кэти!

— Ты знаешь ее друзей? — спросила она у Виктора. — Не считая Кэти.

— Том.

— Это уже давняя история.

— Больше никого, — пожал плечами Виктор.

— Мы недостаточно хорошо за ней следили. Я слишком старалась не походить на свою мать, которая желала знать все. Она вскрывала мои письма, допрашивала друзей. Мне хотелось дать Тейлор больше свободы. Хотелось ей доверять. — Эмма говорила с Виктором, но скорее пыталась убедить саму себя.

Да, возможно. Но если честно, мне было только легче, когда Тейлор занималась своими делами, а я могла сосредоточиться на работе. Паршивая из меня мать.

— Теперь уже без разницы. Что дальше делать будем?

Они пошли в полицию.

— Когда она пропала? — спросил пожилой детектив.

— В час дня вчера, — ответила Эмма.

— То есть едва прошли сутки. Могла остаться на ночь у друзей.

— Она раньше никогда так не делала, не предупредив нас! Мы пытались связаться по почте, сообщениями, по телефону. Она не отвечает.

— Может, не хочет разговаривать с вами? Вы с ней не ссорились перед уходом?

— Нет, — ответил Виктор.

Эмма пожала плечами. Она не видела дочь с тех пор, как та переехала к отцу.

— У друзей спрашивали? В школе?

— Конечно. Никто ничего не знает.

— А дедушки, бабушки, двоюродные братья-сестры, дальняя родня?

Родители Эммы умерли, а мать Виктора, Маргрет, милая пожилая дама, целыми днями копавшаяся в саду, жила в Джорджии. Тейлор любила ее больше всех.

— Есть только моя мама. Но мы не хотели бы ее тревожить.

— Что ж, можете подать заявление на розыск, и мы постараемся найти вашу дочь. Но все же советую связаться со всеми, у кого может быть информация.

— Она может быть беременна! — выпалила Эмма и тут же об этом пожалела: она ведь до сих пор не успела рассказать об этом Виктору.

— Что?! — Виктор, казалось, был готов придушить ее.

— Эмбер нашла в комнате Тейлор тест на беременность. Положительный.

Лицо у Виктора посерело, на него было больно смотреть.

Жаль, я не нашла более мягкого способа известить его. Что бы ни случилось, Виктор по-прежнему считает Тейлор своим маленьким ангелочком. Теперь ему, наверное, даже еще больнее, чем мне!

— Прости, Виктор. Позвоним твоей маме?

— Мне бы не хотелось.

— Лучше позвоните сами, прежде чем это сделаем мы. Как думаете, что с ней могло случиться? — спросил полицейский.

— Понятия не имею, — ответил Виктор.

— Думаю, она обнаружила, что беременна, и задумалась, как поступить дальше, — размышляла вслух Эмма. — Мы оба работаем в больнице, поэтому туда она обращаться не захотела. Побоялась, что мы узнаем. Она поехала в другую клинику.

— Каким образом? У нее есть машина?

— Нет.

— Тогда как?

— На машине кого-нибудь из друзей. На поезде. На автобусе. На самолете.

— И куда она могла отправиться?

— В центр планирования семьи. В другую неотложку.

— Зачем?

— Подтвердить беременность. Избавиться от нее.

— А еще куда?

— К бабушке? К подруге? В путешествие? — гадала Эмма.

— И куда же?

— Куда угодно. Она любит путешествовать. А что, если она не сама решила уехать? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг ее похитили или еще хуже? Вдруг отец ребенка решил от нее избавиться?

— У вас есть основания предполагать такое?

Виктор пожал плечами. Эмма предпочла промолчать.

Жизнь всегда норовит дать под дых.

Жизнь всегда норовит дать под дых.

— Доктора Стил просят пройти во вторую палату.

Эмма вздохнула и вернулась к реальности. Тейлор придется подождать.

Шейла выглядела скверно. Кожа приобрела пепельный оттенок, сатурация падала.

Она выбивается из сил. Нужно что-то сделать. И немедленно. В очереди еще двенадцать пациентов, и двоих из них я даже не осмотрела. Надеюсь, они хотя бы дышат. Меня позовут, если они начнут умирать. Если заметят, конечно.

Она отправила сообщения в отделение интенсивной терапии и нефрологу Шейлы, а потом отправилась к Сэлу. По пути она наткнулась на Джуди — сегодняшнюю дежурную медсестру.

— Ты можешь позвонить доктору Крампу и сказать, что его жена в неотложке? Она хочет его видеть.

Джуди озадаченно посмотрела на Эмму.

Она считает, что я сама должна ему позвонить. Она права. Должна. Но просто не могу. Не сейчас.

Медсестра вздохнула и ушла. Фейт позвонила в токсикологический центр, и там посоветовали активированный уголь, хотя с момента отравления прошло уже несколько часов.

Для абсорбции уже поздновато, но передозировки аспирина опасны. Таблетки слипаются в комки и остаются в желудке часами. Активированный уголь частично решает эту проблему. Пусть он не поможет, но и не повредит.

— Какие указания? — спросил Сэл.

— Нужна капельница с бикарбонатом во второй палате.

— Почечная недостаточность?

— Передозировка аспирина.

— Сто лет уже не видал. Острая или хроническая?

В большинстве случаев передозировки аспирина были хроническими. Пожилые люди забывали, что уже приняли таблетки, и принимали вторую дозу. А потом еще. Дальше появлялись слабость и головокружение, но в неотложке пациенты с такими симптомами попадались каждый день. Хроническую передозировку было легко пропустить. Но тут совсем другой случай.

— Острая. Преднамеренная.

— Ого! Мы знаем, сколько и когда?

— Прошлым вечером. Она приняла пригоршню, что бы это ни значило.

— Еще что-нибудь принимала?

— Насколько известно, нет.

— Хорошо. Я принесу бикарбонат. Это поможет подщелочить мочу и ускорить выведение. Кстати, доктор Стил, вы уже слышали о вчерашнем случае?

Очередная гадость, не иначе.

— Еще нет. Что там?

— Очередная передозировка с устойчивостью к налоксону. Пациент завелся только после четвертой дозы.

— Справился?

— До интенсивной терапии доехал.

— От твоей приятельницы из токсикологического центра были новости?

— Я с ней сегодня встречаюсь. Поедем вместе?

— Не сегодня. Спасибо, Сэл. Пожалуйста, держи меня в курсе. И давай-ка поскорее с капельницей.

— Уже бегу.

Сама она подключила Шейлу к аппарату БИПАП: пластиковая маска накрыла рот и нос, подавая воздух в легкие и позволяя дыхательным мышцам расслабиться. Она выглядит уже лучше.