Команда трудилась с удвоенной силой. После стремительного забега по Тихому океану «Худ» дотянул до Перта с почти пустыми танками и кладовыми. Он закончил поход в срок, но это было нелегко. Его изношенные двигатели не должны были работать с такой нагрузкой столь долго, но они справились и до сих пор оставались в приличном состоянии. Было что-то зловещее в том, как корабль подрагивал от работы машин и в том, как его форштевень резал воду. Капитан Джим Лэдоун чувствовал, что старый корабль разъярён от унижения и стремится отомстить тем, кто за этим стоит. Экипаж однозначно хотел, хотя гнев от теракта на квартердеке старательно скрывался. Место взрыва стало мемориалом, где сохранили разломанный тиковый настил и поместили памятные таблички с именами погибших. Всех, кроме одного. Благодарение богу, на борту «Худа» смертельных несчастных случаев не было, зато на обоих эсминцах их произошла целая череда. Все жертвы оказались мусульманами. Тщательное расследование показало, что никакого умысла нет, и это действительно случайности.

А может быть и нет. Мусульмане и индуисты из состава экипажей держали рты на замке. Ибо после «несчастного случая» на «Ране» при обыске рундука жертвы нашли оснастку для сборки бомбы. После взрыва на «Худе» такую проверку уже проводили, и тогда ничего не обнаружили. Она была доставлена заранее для подготовки ещё одного теракта? Или попала на борт в одном из многочисленных портов? Или даже подложена другими моряками, чтобы оправдать убийство либо вызвать волнения? Никто ничего не знал, одни догадки. Сейчас главной задачей была подготовка к выходу в морю. Все напряжённо работали и слишком уставали, чтобы задумываться о таких вещах. Предстояло ещё много чего сделать. Пополнялись снарядные погреба и провизионные кладовые. Австралийскому флоту удалось даже найти 380-мм снаряды, подходящие к орудиям крейсера. Топливные рукава пульсировали, «Худ» поглощал топочный мазут, питавший его подобно крови. Транспортный конвой был почти готов, и поэтому на корабле развернулся настоящий аврал.

Напротив стояли два старых авианосца, «Сидней» и «Мельбурн». Они догружались машинами и тяжёлым оборудованием. Как и капитан Лэдоун, они когда-то служили в Королевском флоте под именами «Илластриес» и «Викториес», но переоборудование под современные самолёты оказалось слишком дорогим. Из них сделали превосходные тяжелые транспорты, быстроходные и вместительные благодаря просторным ангарам, куда помещались даже самые крупные машины. Ещё дальше маячили лайнеры, мобилизованные в качестве войсковых транспортов. Конвой получался быстроходным, на всём пути до Рангуна они должны поддерживать 20 узлов. Когда-нибудь они смогут создать воздушный мост для подобных операций. Теоретически это уже было возможно, на Куантане базировался флот «Облачников» для перевозки личный состав, но массивное и тяжёлое оборудование они не поднимут. Однажды появится самолёт, способный принимать на борт танки и самоходки, но до тех пор придётся всё возить морем.

Значит, переход должен быть как можно более скорым. Японцы уже вышли, и по донесениям тоже направлялись в Рангун. Если они займут его первыми, то смогут поставить собственное правительство, которое одобрит требования мятежников в северных провинциях. А если первыми высадятся австралийские дивизии, поддержку получит существующее правительство. Флот Японии был ближе, зато австралийский быстрее. Оставалась одна закавыка. Небольшая сейчас, но способная перерасти в проблему. Когда Лэдоун просчитывал курс японского соединения, и его эквивалентную путевую скорость по сравнению с силами Тройственного Союза, обе прокладки совпали. И мало того, что совпали — в одном районе они окажутся одновременно. Ничего хорошего это не сулило. Конечно, транспорты будут идти под прикрытием трёх индийских кораблей, двух австралийских крейсеров и ещё четырёх эсминцев, но этого вряд ли достаточно. В дополнение к ним, с воздуха будет сопровождение морской авиагруппы из Дарвина — тридцать шесть «Грумманов» F11F-2[77] и двадцать четыре «Скайхока» A4D-7[78]. Другая группа заранее перебазирована на Яву. Как только они будут достаточно близко к Таиланду, их встретят тайские ВВС. Это хорошо. Они немногочисленны, но там в строю лучшие самолёты, которые можно купить за деньги. Возможно, даже слишком новые. Говорили, что они требовательны к обслуживанию. Но корень проблемы в другом. Вся доступная авиация будет работать на пределе дальности. Следовательно, в зоне наиболее возможного столкновения конвой останется без воздушной поддержки.

Лэдоун перелистал приказы. Всё совершенно однозначно. Австралийский конвой должен дойти до Рангуна. Никаких «но», «кроме» или «если». Даже если это будет стоить всех кораблей эскорта. Положение из тех, когда говорят «до последнего человека и до последнего патрона». Правда, как обычно, сами люди, отдающие распоряжения, не были последними. И необходимость беречь патроны им не встречалась.

Всё это напоминало прежние времена, и одновременно ничуть не было на них похоже. Прорыв над самыми верхушками деревьев, для удара по наземным силам немцев — как когда-то во Франции, когда он летал на F2G. Пока не выглянешь из кабины. Вместо тёмно-синей «Госпожи» Скотта Брима справа от него держался зелёно-коричневый пятнистый Су-7 «Иван Фадеев» его ведомого Михаила Бороды. Су-7 ничем не походил на F2G, но, положа руку на сердце, полковник Тони Эванс предпочёл бы новому русскому самолёту свою старую клячу. Дальность у неё была куда больше.

Но у Су-7 хватало собственных достоинств. Он был быстрым, даже у самой земли, и крепким как скала; упорно держался в воздухе и боролся за жизнь пилота. Эванс видел, как истребитель возвращается с повреждениями, от которых любой другой давно бы рассыпался, и механики исправляли их за ночь. У него была хорошая грузоподъёмность — две точки по тонне под брюхом и четыре по пятьсот килограммов, две под каждым крылом. Правда, если подвесить все четыре тонны, тактический радиус будет мало отличаться от длины разбега. Но сейчас он нёс баки с напалмом и четыре пакета ракет «С-8» под крыльями. Плюс две 30-мм пушки. Имя на борту говорило само за себя.

После «Великана» он летал на F2H «Баньши», потом его командировали в школу русского языка, а затем направили обратно в штурмовики. Некоторое время Эванс пилотировал палубный F2J «Дракон», продвигаясь в званиях, и через год с небольшим ему предложили трёхлетнюю стажировку по обмену в русской фронтовой авиации. Полёты мирного времени ему надоели, и он ухватился за возможность. Переучившись за три месяца на Су-7, Тони присоединился к 16-й Гвардейской истребительной дивизии. Заслуженная часть, сражавшаяся с немцами с самого 1941 года. Имя себе они завоевали, летая на «Кобрах» в небе Кубани, и вот вернулись туда, откуда начинали. Долгий путь и тяжёлый путь.

Приехав в Россию, он поначалу был озадачен. Идя по любому американскому городу, на любой улице вскоре заметишь золотую звезду на окне. Значит, муж или сын погибли во время Второй мировой войны. В России он такого никогда не видел. Сначала он задумался, почему, но узнав русских получше, понял. За время долгой войны все семьи здесь кого-то потеряли. За всё время он не нашёл никого, кто не лишился бы родственника. Точное число погибших было неизвестно до сих пор. Некоторые предполагали, что потеряно не менее трети населения. Первейшим признаком являлась нехватка мужчин. Повсюду в вооружённых силах служили женщины. Пока пилоты отсыпались, они обслуживали самолёты и технику, дозаправляли их и ремонтировали, брали пробы топлива на проверку, закладывали снаряды в короба, подвешивали бомбы и ракеты. Эти же женщины в тихом отчаянии пытались найти себе мужей, но большинство знали, что не найдут. Лучшее, на что они могли надеяться — временные отношения. «Походно-полевая жена», как называли это в России. И перед вылетом офицер, ответственный за обмен со стороны США, кратко объяснил суть дела.