Раннее утро, сразу перед тем как начнётся восход — прекрасное время. Тьма ещё почти совершенна, но уже появляются фиолетовые сполохи грядущего дня. Звуки ночи исчезли, но дневным ещё только предстоит родиться. Повсюду лежало странное спокойствие, в котором отдыхала душа и обновлялся дух. Скоро восток осветится, птицы запоют рассветные песни, и начнётся новый прекрасный день.

Да, подумал генерал-полковник Тарковский, отличное время. Но сейчас стало ещё красивее. Небо взрезала воющая буря разноцветных трассеров. Восемь дивизий и шесть отдельных зенитных бригад обрушили огонь через Волгу на немецкие оборонительные позиции. Работали в основном спаренные 37-мм пушки, множество новых 57-мм скорострелок и некоторое количество 85-мм пушек. Каждый снаряд разрывался с ослепительной вспышкой, земля содрогалась от непрерывных залпов, обрушивающихся на врага. Объединённая зенитная мощь двух фронтов одновременно ударила по настильной траектории через реку, которая течёт через сердце каждого русского.

Расчёт был сделан именно на настильный огонь. Большие орудия, 122, 130 и 152-мм, пока молчали. Их снаряды, прежде чем упасть на цель, поднимаются высоко в воздух и могут подвергнуть опасности весь замысел. Кроме того, они не сделают работу, возложенную на зенитки. Тяжёлая артиллерия оказалась малоэффективной против немецких бункеров. Из-за малых размеров их можно было поразить разве что случайным прямым попаданием. Град огня малокалиберных орудий подавлял позиции, не давая высунуться, но у него была и иная роль, неочевидная с земли. Зато с воздуха… Сверху потоки трассеров формировали гигантские стрелы, указывающие на зоны посадки для первой волны наступления через Волгу. Пятая Гвардейская воздушно-десантная дивизия прямо сейчас должна быть на подходе. В медленно рассветающем небе генерал рассмотрел бесшумные крылатые тени. Планеры. Парашюты лучше, но ночная высадка даёт большой разброс, и десантники приземлятся слишком рассеянно для противодействия организованной обороне. А планеры высадят войска целыми подразделениями, с оружием и обеспечением. Использовать их днём значит напрасно погубить, но ночью, да при такой плотной поддержке, они доберутся до места. Некоторых всё-таки собьют немцы, какие-то неизбежно зацепит своим огнём, но большинство сядут. Пятая Гвардейская в воздухе прямо сейчас. Шестая приближается со стороны Верхнего Баскуначака, девятая с юга, от Никольского.

Радары наведения будут отслеживать их пролёт и в последний момент передадут команду на прекращение огня, чтобы обезопасить посадку. До какой-то батареи приказ не дойдёт вовремя, какой-то расчёт решит разрядить уже заряженное орудие выстрелом… Досадные, но неизбежные потери. Тишина наступила рывком, внезапно и болезненно. Затем с противоположного берега послышался треск стрелкового оружия. Десантники вступили в бой.

Небо становилось всё светлее и светлее. Первая волна атаки, высаженная с планеров, подступила к возвышенностям, и началась следующая фаза. Через реку двинулся полк морских пехотинцев, переброшенных из Петрограда. Они переправлялись на старых американских «Утятах», новых амфибиях БАВ[58] этого же типа и на танках ПТ-76[59]. Чтобы пересечь Волгу в этом месте, им требовалось не менее восьми минут. И при иных обстоятельствах немецкие ДОТы даже не подпустили бы их к берегу. Но сейчас огневые точки, во-первых, сами попали под раздачу, а во-вторых, над рекой вставало слепящее солнце. Но для хрупкой плавающей техники даже случайно попадание было опасно. Тарковский как раз увидел фонтан воды, окутанный яркими каплями и радугой. ГМТ[60], возле которой лёг разрыв, загорелась и начала тонуть. Десантники и морпехи дали возможность подойти тяжёлым вездеходам «КрАЗ». Резко сдав задом, грузовики стряхивали с платформ автоматические понтоны. Попав в воду, те сразу разворачивались. Как только срабатывали замки, на настил бросались сапёры, разворачивая их в нужное положение. Замелькали кувалды, которыми загоняли на место сцепные крюки. Генерал не видел, но знал — сейчас люди отчаянно работают, не жалея ни пальцев, ни рук. Им, не скрывая правды, сказали: десантники и морские пехотинцы сейчас умирают, оттягивая на себя огонь фортов, чтобы они навели переправу. И каждая лишняя минута стоит чьей-то жизни. Надо соединить тридцать шесть секций, чтобы создать первую нитку длиной двести двадцать пять метров. Потом вторую, и буксиры развернут их по течению, выстраивая мост через Волгу.

Восемнадцать минут! На две минуты раньше норматива. Морпехи выбрались на берег, оставив на водной глади несколько подбитых машин, и подпёрли десантников. Первая нитка была сращена, и за неё взялись БМК[61]. Один конец нитки освободили, его подхватило течение. БМК подправляли сцепку, и когда она встала в нужное положение, швартовочная группа уже была наготове. С концевого понтона упали сходни. Над рекой поплыл дизельный дым. Катера боролись с течением, удерживая мост. Им помогал самоходный плот с сапёрами, которые закрепляли оставшиеся замки. Минуты капали, уходя в бесконечность. Если упустить время, и немцы сумеют отбиться, переправа окажется под обстрелом. Но вот начала расти вдоль берега вторая нитка, а сапёры на плоту закончили с первой — послышались их радостные крики. Отдыхать было некогда. БМК направились к новой секции, чтобы по готовности развернуть её. Но и слишком рано нельзя начинать, понтоны могут вырваться из цепочки. Наконец вторая нитка поползла через реку. Тридцать шесть минут. Дальний конец прижался к первой, но оставался изогнутый промежуток. Тогда один из катеров толкнул его, весь мост вздрогнул, и сапёры перепрыгнули на настилы, забивая сцепки. Тем временем свой груз сбрасывала уже третья колонна. Берег основательно разбили, несколько грузовиков застряло, но сейчас это уже было неважно. Последняя нитка. Самоходный плот переполз на новое место. Ближе сапёры уже нанизывали понтоны на стальные тросы. Мощные лебёдки натянут их, увеличив грузоподъёмность моста.

Сорок минут. Второй плот пристыковался с центру связки. Похоже, было найдено решение, и дело пошло быстрее. Стрельба на другой стороне реки продолжалась. Им надо продержаться немного, совсем немного. Пятьдесят пять минут, и последняя нитка переправы отошла от кромки. Тарковский смотрел, как БМК выравнивают её и толкают к уже наведённым. Было слишком далеко, чтобы рассмотреть подробности, но часть сапёров уже рассредоточились напротив захватов, а швартовочная группа прямо под обстрелом, теряя людей, бежала к сходням, чтобы быстрее сбросить их на песок.

Наконец, спустя час и две минуты после того, как начали разворачиваться первые понтоны, вдоль Волги, отражаясь от берегов, прокатилось дружное «Ура!». В небо взмыла красная ракета, и раздались новые крики. Было слышно всех — стоящие наготове войска, уставших сапёров, раненых десантников и морпехов. На переправу вполз командирский Т-55 с пехотинцами, присевшими за башней. Следом пошёл его взвод, потом рота и весь полк. Дальше тронутся тяжёлые Т-10[62] и ИС-3[63], истребители СУ-130[64] и штурмовые ИСУ-152, мотопехота на бронетранспортёрах. Генерал развернул переданную записку. Там сообщалось, что инженерная дивизия опередила предыдущий рекорд развёртывания на целых пять минут. Он направил джип к мосту. Одни сапёры вытаскивали завязшую технику, другие подтягивали тросы понтонов. Некоторые просто сидели — вымотались настолько, что у них не осталось сил шевелиться. Как Тарковский и опасался, медикам привалило забот со сломанными руками и ногами. Раненые возвращались с противоположного берега. На середине моста командир дивизии проверял завершение работ. Увидев Андрея Михайловича, он вытянулся и отдал воинское приветствие.