— Мы находимся в Южно-Китайском море, погода очень влажная. При этих условиях над водой образуется слой воздуха, насыщенного взвесью солёных брызг. Он действует как труба и заманивает радиоизлучение в ловушку, позволяя ему распространяться далеко за обычные пределы. Это явление называют аномальным прохождением, Южно-Китайское море печально им известно. Наши вертолеты следовали за этим пеленгом, опустив погружные буи, пока не наткнулись на область водяных завихрений. Скажите, пилоты — если бы не этот пеленг, приняли бы вы взбаламученную воду за след лодки?

Оба лётчика выглядели неловко, что само по себе было ответом.

— Что до прочего, например, наблюдения перископов ничем не подтверждены. Мы не перехватили импульсы гидролокатора, не засекли более ни одного импульса радара, не слышали пуска торпед или их движения в толще воды, не видели следов. У нас нет ничего, кроме сомнительного пеленга из неизвестного источника и таких же сомнительных наблюдений. И как часто наши дозорные принимали за след перископа игры китов только за этот поход? Может там были подлодки, господин адмирал, а может и нет. Но я утверждаю, что мы не можем уверенно заявить об их присутствии.

В салоне наступила тишина. В глубине сердца слишком многие понимали, что Ирайя привёл веские аргументы — и любое расследование этого провала разгрома придёт к такому же выводу.

Им потребовались двенадцать часов, чтобы догнать конвой. Когда трио кораблей стало занимать предыдущие места в ордере, с флагмана замерцал ратьер.

— Передача с «Сиднея», сэр. Пишет: «Прошу оказать нам честь и возглавить флот в походе в Рангун».

— Подтверди приём. Прикажи «Ране» и «Раджпуту» выйти из строя и занять позиции по правому и левому траверзу. Проложи курс на Рангун.

Сигнальные фонари замигали один за другим.

— «Канберра», сэр. Пишет: «Лишнее доказательство, что важен не размер бойцовой собаки, а степень боевитости собаки».

— «Звезда запада». «А вы хулиганы, однако».

— «Уаррамуга». «Вами гордится весь индийский флот».

— «Хобарт». «С нас пиво».

— «Арунта». «Поделитесь рецептом вашего карри? Очевидно, на нём выросли настоящие мужчины».

— «Мельбурн». «Чёрт возьми, «Худ», вы их так просто отпустили?».

Джим Лэдоун поудобнее устроился в капитанском кресле. Репутация его корабля была наконец восстановлена.

Старшие адмиралы вернулись в конференц-зал с бесстрастными лицами. Результат их совещания ждали адмиралы Сорива, Идзумо, Ивате и капитаны их кораблей. Несмотря на прохладу в помещении, все взмокли.

— Данный комитет сформирован для проведения экстренного расследования по провалу операции «Рывок», которая должна была обеспечить захват Рангуна и косвенный контроль Бирмы. Операция «Рывок» являлась частью намного более крупного стратегического плана, и теперь он поставлен под угрозу. Комитет особо обеспокоен тем, что провал случился без единого выстрела со стороны противника. Мы выяснили, что крах «Рывка» начался с появления ударных бомбардировщиков американского флота. Они дали понять нашим морским силами, что уничтожат их, если те не прекратят попытки сближения с австрало-индийским войсковым конвоем. Это вынудило адмирала Сориву обратиться за воздушной поддержкой. Поскольку она не была оказана, ему пришлось выполнить американский ультиматум, чтобы не встать перед опасностью мгновенного ядерного уничтожения без малейшей возможности ответить на угрозу либо защититься от удара. Адмирал Сорива, с учётом неспособности остановить дальнейшее движение австралийского конвоя к Рангуну, и перед лицом однозначного уничтожения, прервал операцию и приказал идти в Ханой.

Здесь комитет находит, что адмиралу Ивате, командовавшему соединением транспортов, нельзя вменить никакой вины. Его суда были проведены профессионально на всём маршруте, и отход эскорта оставил бы его выбора, кроме как выполнить приказ. Одновременно комитет определил, что наряд сил, выделенный ему, был недостаточен как по качеству, так и по количеству. Транспортные суда слишком медленные, а их сопровождение не могло обеспечить защиту при непосредственном боестолкновении.

Комитет также выражает сомнения относительно соответствия десантных сил поставленной задаче. Тем не менее, ни одна из этих проблем не затрагивает наших положительных выводов по действиям адмирала Ивате, и он волен покинуть заседание. Мы пришли к заключению, что ключевой вопрос в том, почему авианосный отряд не предоставил линкорам необходимого прикрытия с воздуха. Адмирал Идзумо заявил, что находился под массированной скоординированной атакой вражеских подводных лодок, и был вынужден совершать постоянные противоторпедные манёвры, во время которых выпуск самолётов невозможен.

Однако нам не удалось найти доказательств подобного нападения, и при этом мы не нашли причину полагать, что вражеские подводные лодки вообще заходили в район. Мы уверены, что имели место ошибочные толкования серии природных явлений, и суммарно они ввели адмирала Идзумо в заблуждение, из-за чего он увидел угрозу там, где её никогда не было. Очевидно, что стандарты обучения экипажей эскортных авианосцев оставляют желать лучшего. Дозорные оказались неспособны отличить брызги и деятельность морских животных от перископов. Их доклады принимались как есть, без надлежащей оценки. Управление кораблями было негодным, а порядок связи между ними непродуманным и совершенно неэффективным.

Мы пришли к выводу, что адмирал Идзумо проявил небрежность и недостаточную настойчивость в обучении своих команд. Также мы установили, что он проявил некомпетентность в использовании средств связи. Именно эти недостатки послужили непосредственной причиной провала операции. Ответственность за слабую дисциплину связи и ненадлежащее исполнение своих обязанностей разделяет адмирал Сорива. В итоге управление различными отрядами флота, предназначенного для выполнения операции, фактически разрушилось. Это привело к неверным оценкам обстановки, ошибочному анализу угроз и непониманию сложившейся тактической ситуации.

Одновременно комитет отмечает, что решения, принятые адмиралом Соривой, были по сути своей верными и воспрепятствовали развитию сложной ситуации в катастрофическую. Рекомендация такова: адмирала Идзумо уволить с действительной службы и списать на берег немедленно. Однако способность адмирала Соривы здраво рассуждать в тяжёлой обстановке — актив, которым военно-морской флот не может пожертвовать. Комитет пришёл к выводу, что силы, назначенные для выполнения операции «Бросок», были совершенно недостаточными в виду поставленных задач. Значительная часть планирования проводилась армейскими специалистами, которые незнакомы с трудностями действий на море…

Голоса продолжали зудеть, озвучивая длинный перечень рекомендаций, наблюдений и критических замечаний. Больше самолётов, самолёты должны быть лучше, усовершенствовать оборудование связи, углубить программы обучения, уделить больше времени мореходной практике. Вместо модернизации старых кораблей строить принципиально новые, для современной войны. Как подумал Сорива, они провели прекрасную работу по извлечению уроков из хаоса, выпавшего на долю «Броска». Беднягу Идзумо назначили козлом отпущения, а сам он уже был готов, что пойдёт прицепом. И пусть в конце концов он оказался в лучшем положении, с карьеров можно попрощаться. Расти дальше на флоте не выйдет.

Да и сколько наработок комитета тот флот увидит? Сорива был уверен, что очень мало. Денег не хватает, а унизительное фиаско в Южно-Китайском море серьёзно затронет будущие программы. Каждый год армия требовала всё больше ресурсов для управления Китаем и противодействия мятежам в отдаленных областях. Пусть он не продвинется по службе, но через несколько лет особенно и продвигаться будет негде. Японский флот — пережиток Второй мировой войны, мгновенно устаревший после встречи с новыми вызовами. Его дни сочтены.