Они находились в считаных минутах от скалы, когда дрожь стала такой сильной, что им пришлось остановиться и вцепиться в заросли, иначе гвардейцев снесли бы летящие мимо обломки камней и потоки грязи. Федорак, забыв о собственном совете, посмотрел вниз и увидел то, отчего опять едва не свалился. Космодесантники резко пришли в движение. Они тяжело шагали через ил, будто цельный симметричный блок, рассекающий поток, даже не замечая его. Они шли к вратам.

Астартес промаршировали мимо Гоурин и культистов и начали исчезать во тьме, спускаясь по ступеням. Должно быть, космодесантников было больше сотни, но они двигались так целеустремленно и выверенно, что вскоре все перешли бы реку и скрылись бы из виду.

Гоурин и монах прекратили петь и опустили руки. Изменница приказала другим еретикам идти вниз. Культисты засеменили вслед за гигантами, выглядя на их фоне лишь неопрятным сбродом, которым, по сути, и были. Наконец за ними последовали сама ведьма и тот, на которого полковник старался не глядеть.

— Вниз!.. — тяжело выдохнул Федорах. — Быстрее!

Он все еще видел своих солдат, что были пойманы в каркасе машины и открывали рты в безмолвных криках, моля об окончании страданий.

Гвардейцы побежали, поскальзываясь в грязи, но дрожь нарастала — спуск был опасным.

Имперцы находились где-то в тридцати метрах над поляной, когда машина вдруг начала вращаться так быстро, что размылась до состояния серебристого пятна, похожего на мерцающую в темноте монетку. Вся гора застонала, а затем, в последний раз отбросив бурные воды, причудливый агрегат исчез, и река хлынула в привычное русло.

Еще несколько секунд мимо катились обломки, проносились перепуганные птицы, а потом все затихло.

На миг полковник подумал, что он еще двигается. После шума и буйства было трудно поверить, что джунгли вновь успокоились.

— Он исчез, — прошептал Малию — Мост исчез.

Федорах тяжело опустился на склон, тряся головой. Река текла так, как всегда, а вот серебристый мост пропал. Лишь след из поразительно четких отпечатков подошв от деревьев до берега указывав на то, что здесь вообще что-то происходило.

Гвардейцы отпустили лианы и принялись осторожно спускаться по склону, держа карабины наготове.

Полковник присел на краю реки, вглядываясь в текущие воды. Он видел ее дно. Видел бурный поток камней и ила, но ни следа ни космодесантников, ни его схваченных бойцов, ни еретиков, ни твари, которую он пытался не вспоминать.

Он уже собирался заговорить, когда гора вновь заворчала, будто медведь, ложащийся в спячку.

— Мы должны предупредить штаб дивизии, — сказал Федорак, когда шум утих. Полковник смотрел на папоротники и пальмы, почти ожидая, что через них проломятся другие облаченные в синее гиганты. — Должны найти способ послать сигнал тревоги. Что-то в этой горе прогнило… — Он окинул взором солдат. Бойцы выглядели потрясенными и грязными, однако действовали спокойно и дисциплинированно, что внушало гордость Федораку. Полковник вытащил из нагрудного кармана хронограф и откинул крышку. — Через четыре часа мы должны быть в точке встречи с самолетами. С нами нет проводника. Надо спешить.

— Значит, пойдем вдоль реки, — сказал Малик. — Зур нашел бы путь быстрее, но если мы углубимся в лес, то потеряемся.

— Согласен, — кивнул Федорак. — Река выведет нас в долину, а оттуда будет достаточно просто добраться до места встречи.

Он свирепо поглядел на реку, вспомнив, как его солдаты корчились в металле. Гоурин его провела. Даже если полковник доберется до Адурима, он никак не остановит то, что ведьма затеяла в недрах горы.

— Хотя бы сможем подготовить город к осаде, сэр, — будто прочитав его мысли, заметил Малик, не сводящий с него взгляда.

— Мы приготовимся к обороне. А затем доберемся до казарм и найдем способ вызвать подмогу.

Они закинули карабины за спины, очистили клинки секачей и начали долгий путь домой. С каждым шагом полковник старался выбросить закутанного монаха из головы.

Просвещенное Воинство брело вперед, всматриваясь во мрак глазами, полными надежды. Гоурин с гордой улыбкой оглянулась на своих бойцов, что перебирались через пески и камни.

— Я ведь обещала вам, — сказала она, следуя за демоном, что вел их в глубь тоннеля за лязгающим строем космодесантников. — Я же сказала, что он придет.

Она говорила тихо, но в душе кричала от радости. Все эти десятилетия боли и жертв. Все потерянные друзья. Все принесенные клятвы. Все, что она делала ради этого дня. Оно того стоило. Цадкиил пришел. Она позвала, и он пришел, как гласили пророчества. Пусть ее дом и находился на другой стороне Галактики, а шрамы на теле отмечали долгий путь испытаний, но она справилась.

Гоурин и другие смертные следовали за Цадкиилом на почтительном расстоянии, но все вглядывались во мрак, пытаясь рассмотреть его худое тело. Лучи фонарей рассекали тьму, однако вид закрывали доспехи Астартес, а потому люди замечали лишь очертания фигуры ведущего их создания.

Наконец Гоурин бросила попытки рассмотреть Цадкиила и обернулась к своим последователям. Зрелище было столь же приятным. Сказались месяцы преданного служения. Несколько бойцов остались относительно прежними и сошли бы за верных гвардейцев из «Заключенных в аду», пусть и сорвали с бронежилетов полковые знаки отличия. Но другие уже начали эволюционировать. Гоурин с гордостью осмотрела их.

Кожа Аспис приобрела металлический оттенок. Ее лицо блестело, будто сталь. Тело сверкало, как чешуя рыбы в освещаемой солнцем воде, а глаза стали безупречными выпуклыми зеркалами. Она выглядела как ожившая драгоценность. Прекрасная, причудливая жемчужина, которую свинья вроде Федорака втоптала бы в грязь.

С каждым тяжелым шагом от Зостера Броневика сыпались искры, словно из трансформатора. Разряды энергии отскакивали от бронежилета и извивались вдоль ствола лазерного карабина, однако он не выказывал боли. Вместо этого лицо солдата застыло в экстазе.

Тело Сифуса полностью перестроилось. Его плечи расширились, а голова была неестественно низко опущена, утопая в груди и приобретая новую форму. Руки вытянулись так, что иногда он упирал костяшки в пол и перемещался как обезьяна. Это был лишь вопрос времени, когда он полностью примет ту новую форму, которую запланировал для него Изменяющий Пути.

Гоурин пообещала им возможность сбежать от жалкой судьбы, шанс развиваться и расти, но даже она не думала, что перемены будут столь быстрыми и великолепными. Ведь и сама предводительница уже старела. Суставы постоянно болели, двигалась сержант медленнее, чем прежде. Но даже недолгого разговора с Цадкиилом было достаточно, чтобы вскружить ей голову, будто подростку. Что же дальше? Авгурии ясно показывали, что, заманив полковника Федорака и его солдат в западню и принеся их в жертву, она призовет своего покровителя. И наконец-то освободится от гнета Империума. Однако Гоурин не представляла, каким будет избавление. Что с ними сделает Цадкиил? Для чего он ведет их в кристаллический лабиринт под горой?

Аспис улыбнулась ей, сверкнув серебристыми глазами.

— Напомни мне, что все это значит, — сказала она голосом, осипшим от эмоций.

Сифус подбежал к ней, сверкая зубами из груди, и закинул абсурдно длинную руку на блестящее плечо соратницы.

Нависающий над другими Зостер взбудораженно закивал, разбрасывая еще больше искр. Он обратился в настоящего зверя с руками-ракетницами и челюстью, похожей на отмеченную шрамами наковальню, однако в его настойчивом желании услышать разговор было что-то ребяческое.

— Я уже не раз говорила, — засмеялась Гоурин.

— Но ведь теперь все по-настоящему! — Аспис схватила ее за руку лоснящимися пальцами. — Он здесь. Он действительно пришел! — Она прищурилась, опять пытаясь разглядеть Цадкиила. — Как ты и обещала.