Поднимаю глаза и рассматриваю мелькающие на огромных плазменных экранах афиши: какая-то неизвестная рок-группа с невыговариваемым названием; анарексичная певичка косящая эпатажным видом под леди Гагу, и Курт Рейнхард собственной персоной, в подстреленной кожаной косухе, нечёсанный и до отвращения обаятельный.
Кусая губы, глазею на его изображение. Вспоминаю о сегодняшней ночи, о поцелуях и внутренности опаляет жаром, да таким, что полдень на экваторе не так горяч, как…
— Мне тоже нравится эта фотография, по-моему, я здесь красавчик, — раздаётся справа и я вздрагиваю, словно застигнутая на месте преступления. Курт стоит совсем близко и, скрестив на груди руки обтянутые чёрной кожей куртки, не отрываясь смотрит на меня. А я не могу оторвать взгляд от его губ и ощущаю себя на редкость уязвлённой. В компании самых маститых акул бизнеса я чувствую себя намного увереннее, чем сейчас под гнётом его жгучего взгляда. Рядом с ним я словно пойманная на английскую булавку букашка.
Но первое правило умудрённых опытом женщин за тридцать — никогда не показывать мужчине, что ты угодила в его ловушку!
— Посетив в очередной раз это злачное место я уронила своё достоинство.
— Сделай вид, что оно не твоё, кто-нибудь поднимет.
Зеркалю его позу — скрещиваю руки и не сдаюсь.
— Я бы ни за что сюда не потащилась, не будь я во время твоего звонка здесь совсем неподалёку (сорокаминутное петляние по забитым до отказа дорогам можно опустить). Так зачем ты меня позвал? Кажется, мы всё сказали друг другу ночью. И твой побег поставил в нашей беседе жирную точку.
— Сказали — возможно, но я позвал тебя не за этим. К чертям разговоры, — он кладёт ладони мне на затылок и притягивает к себе ближе, и не успеваю я даже опомниться, как уже целую губы брутального мужчины с афиши. Губы, которых мечтала всего пару минут назад. Хотя кого я обманываю — я начала о них мечтать с первой же секунды нашей второй встречи в баре. Возможно, я и в первую о них мечтала, только вот не помню ничего…
Курт, не прекращая меня целовать, толкает ногой какую-то дверь и мы вваливаемся в узкий как кишка коридор, подсвеченный точечными люмисцентными лампочками.
— Что… что ты делаешь? Куда ты меня тащигь? И вообще, кто дал тебе право… О, Боже! — вскрикиваю, когда он подхватывает меня за ягодицы и легко приподнимает над полом. Чтобы не упасть, обвиваю его бёдра ногами и через мгновенное ощущаю спиной холодную шершавую стену.
От его напора буквально захватывает дух, мозг, словно плот, грубо сколоченный кривыми руками современного Робинзона плывёт в дальние дали…
Эти синие смазанные блики, требовательные губы, рука, шарящая по кружевной резинке чулок…
Конечно, в моей жизни был секс, с разными мужчинами, но ни одно из соитий даже на толику не сравнится с тем выбросом эндорфинов, что я испытываю с этим парнем от одних лишь поцелуев. Я боюсь, что если он зайдёт дальше, моё сердце не выдержит и я умру. Мне страшно. Я хочу жить! И этого обезумевшего фрица я тоже хочу не меньше. Так нельзя, это нечестно!
— Курт, эй. Стой! — собирая волю в кулак, уворачиваюсь от поцелуев. — Да подожди ты. Аufhören!
— А тебе идёт мой язык. Думаю, всё остальное тоже подойдёт идеально.
"Настоящая женщина обязана вести себя достойно и ни в коем случае не должна отдаваться малознакомому мужчине в каком-то непонятном коридоре. Даже если этот мужчина похож на бога Эроса и целуется так, что внизу живота кипит огненная лава, — голосом мамы упрекает здравый смысл, и я пытаюсь взять верх над предающим телом.
— Курт, я пришла сюда не за этим… Просто поговорить… — тяжело дыша, вырываюсь-таки из его хватки. Одёрнув полы пиджака, убираю за уши растрепавшиеся волосы. — Как-то это всё… поспешно, тебе не кажется?
— Если дело только в Оливере, предоставь его мне, — поставив ладони на стену по обе стороны от моей головы, шепчет фашист. — Извини, но я не могу допустить, чтобы какой-то пижон в твидовом пиджаке испортил тебе жизнь. Ты не любишь его, это очевидно.
— Мы больше не вместе с Олегом, сегодня я взяла тайм-аут.
Красивое лицо расплывается в довольной улыбке. Облизав быстрым движением губы, Ганс смотрит по сторонам и снова припечатывает меня к стене.
— Это очень, очень хорошо, амазонка. Ты не пожалеешь о своём выборе.
— Я ещё никого не выбирала, не накидывай на себя пуха. Ты тут вообще не при чём. Это просто… совпадение. Ну, твоё появление и наша пауза с Олегом.
— Да-да, я так и понял, — легко соглашается он и снова целует так, что он переизбытка чувств я едва не падаю замертво в приступе острой гипоксии. Рядом с ним я забываю как дышать. Да я даже имя своё рядом с ним не помню.
"Не тупи, детка, хватай лимон и дави из него сок! Когда ещё жизнь будет к тебе так благосклонна! — подстрекает мысленная Диана в обличие чертёнка, и я разрываюсь между как хочу и как надо.
Когда чаша весов начинает неумолимо клониться в сторону аргументов Дианы, и я практически решаюсь на самый безбашенный поступок в своей жизни — хочу спросить, где его гримёрка и есть ли там удобный диван, как дверь с грохотом открывается, запустив в коридор рыжую полоску света и грохочущие басы:
— Хей, Курт, я всюду тебя ищу. Твой выход, — долговязый хипстер с болтающимися наушниками на шее кивает себе за плечо. — У тебя на всё две минуты.
На всё? Это он о чём?
Мне кажется или этот парень нисколько не удивился, и вообще не считает, что помешал. А может, дело в том, что он видит подобную картину слишком часто, чтобы хоть как-то на неё реагировать?..
— Извини, мне пора на сцену, — Ганс поправляет воротник кожаной куртки и припечатывает мои губы финальным поцелуем. — Я быстро.
— И часто ты водишь сюда своих женщин?
— Своих женщин?
— Ну, да, поклонницы, молоденькие фанатки, — стараюсь говорить ровно, но внутри всё клокочет от одной только мысли, что я всего лишь одна "из".
— Может, я подорву сейчас созданный в твоей голове образ крутого музыканта, но я никогда не водил сюда своих фанаток.
— Сюда? — цепляюсь. — А куда водил?
— Мне приятна твоя ревность, это заводит, — улыбается он и заботливо поправляет мой воротник тоже.
— Ещё чего! Не ревность это! Просто вопрос. Я не слишком люблю брать потрёпанный товар, собственно, как и лежалый. А так как второе явно не про тебя…
— Давай поговорим позже, хорошо? Я правда очень тороплюсь. Идём, — Курт берёт меня за руку и выводит из коридора в забитый людьми холл. Мне сразу же кажется, что все смотрят на меня и думают, что я какая-то помешанная поклонница, которой удалось-таки урвать кусочек внимания красавца-музыканта.
Что это — мои иррациональные страхи или жестокая истина?
Я его по сути совсем не знаю, да и себя рядом с ним словно заново открываю, но не могу не признать, что мне приятно, как смотрят на него все эти собравшиеся здесь девчонки и льстит, что за руку иду с ним именно я.
— Четыре песни и я освобожусь, — сексуально шепчет Рейнхард мне на ухо и слегка сжимает мои пальцы. — Можем потом остаться здесь или поехать куда-нибудь. Например, куда-то, где не так шумно.
На постель намекает. Определённо. Его неприкрытая самоуверенность буквально обескураживает!
— Решим потом, хорошо? Иди, бедняга за пультом уже нервничает, — отпускаю его ладонь и хочу по-тихому затеряться в толпе, но Курт на глазах у всех снова меня смачно целует и только потом забирается на сцену.
Наблюдаю, как он приветливо машет залу рукой, слышу восторженный гул женских голосов.
Неужели, это не сон и всё происходит со мной на самом деле? Со мной! Не безбашенной Дианой! Я, должно быть, начисто лишилась рассудка, раз сама же подкидываю дровишек распаляя эту авантюру.
Двадцатисемилетний немец-музыкант и я? Серьёзно?!
— Так, значит, да? Опередила меня, бессовестная?! — ощущаю увесистый толчок в бок и оборачиваюсь. Рядом со мной топчется блондинистая девица, вульгарно перекатывая во рту жвачку. Радует только то, что она не выглядит агрессивно настроенной, скорее даже наоборот — дружелюбно улыбается во все тридцать два. — Эй, ты чего? Не узнала меня? Мы тусили здесь вместе на прошлой неделе. Ты ещё отказалась кадрить вместе со мной этого горячего парня. И теперь я понимаю почему, решила избавиться от конкурентки и оседлать его сама?
