Северус окончательно обмяк. Он почти лежал на руках Бродрика, глаза были безразлично прикрыты, и Минерве вдруг стало страшно, что он потерял сознание от боли.

— Северус, вы меня слышите?! — снова затормошила она его, опять хватая за правое запястье. Его пульс бился чуть ускоренно, но успокаивающе однообразно.

Мокрые слипшиеся ресницы затрепетали в ответ на её слова, но глаз он не открыл только едва слышно пробормотал пару слов, так что Минерва, даже склонившись пониже, не смогла разобрать, о чём он говорил. «Забыть фрески» — померещилось ей, но это был сказано так невнятно, а в этой фразе было так мало смысла, что она решила дождаться, пока Кейтлин не закончит с лечением.

Она почти не осознавала, что делали её руки, и едва не отдёрнула руку, осознав, что начала поглаживать узкую, подрагивающую в её руке ладонь Снейпа. Но разве в этом был вред? Мысли об уместности того или иного действия по отношению к своему ученику сейчас мало волновали её. Хотя он и старался храбриться, это был пятнадцатилетний мальчик, которому было больно и страшно. Это был её долг — даже не как его преподавательницы, просто как ответственного взрослого человека — постараться сделать так, чтобы он не мучился понапрасну, подбодрить и успокоить, насколько получиться.

— Северус, сейчас будет немного неприятно, потерпи, хорошо? — на удивление, Кейтлин даже дождалась слабого кивка, а Бродрик ещё крепче прижал к своей груди обессиленное хрупкое тело.

Под воздействием дезинфицирующего заклинания Северус зашипел от жгущей боли, но намного тише, чем стонал в приступах до этого. Края раны запузырились прозрачной пеной, уничтожавшей любые посторонние загрязнения. Только сейчас Минерва, все ещё бездумно гладившая холодную руку и шептавшая что-то обнадеживающее, наконец нашла в себе храбрости, чтобы как следует взглянуть на этот глубокий порез.

Если бы ей уже до этого не было известно о предполагаемой встрече мистера Снейпа с обращенным Люпином, она вряд ли подумала бы о когтях оборотня. Рана была почти аккуратной и единственной — лишь одна агрессивно-алая полоска пересекала худую мальчишескую грудь, только один след, непонятно от чего, вспарывал безупречную белизну его кожи. Это была странная рана, потому что она непостижимым образом выглядела одновременно и новой, и старой. Это была глубокая, острым орудием вспаханная ложбина в невинной плоти, страшно-бордовые края её разверзались, как борозда на весеннем поле. Но крови было очень мало для ранения такого размера и глубины — сейчас Кейтлин и вовсе остановила её полностью, так что коричневато-красные полузасохшие пятна пачкали только руки Снейпа, которые он всё также отчаянно и безуспешно пытался прижать к груди, да пижамную футболку, давно отброшенную на пол.

Никто так до сих пор и не включил света, потому что в комнате было почти светло от отраженного сияния луны. Прибежала мама с полотенцами и бинтами, оставив всё это рядом с невесткой, она положила обе руки на плечи Минервы, пытаясь успокоить старшую дочь.

— Хорошо, сейчас я закрою края раны, и после этого тебе сразу станет легче, — голосом профессиональной целительницы увещевала Кейтлин, пусть даже она сама до сих пор не знала точно, что именно она лечила.

— Уна… — на выдохе прошептал Снейп, и, если бы Минерва не наклонилась почти к самому его лицу, то не услышала бы его вовсе, — да закройте вы наконец шторы! — в этих словах было уже чуть больше силы.

Пока взрослые пытались понять, что имел в виду юноша, Гэвин, про которого все временного забыли, вскочил с кровати и задёрнул плотные бархатные занавески, отрезая свет полной — разве сегодня было полнолуние? — луны в спальню. Стоило ему это сделать, и Северус почти тут же откинулся назад всем телом, прикрыл глаза, расслабились сведенные от боли мышцы.

Изабелл зажгла люмос и поднесла палочку поближе, освещая Кейтлин поле для работы.

Кейтлин уже открыла рот, чтобы произнести заклинание, но в самый ответственный момент вдруг замешкалась и застыла с палочкой в руках.

— Я не знаю точно, что с ним… Я боюсь ему навредить. В Мунго есть специалисты по темномагическим поражениям…

Минерва тоже не знала ничего наверняка, но к этому моменту у неё уже не осталось сомнений, что речь шла именно о последствиях встречи с оборотнем. Собственная совесть не давала ей принять ни одно решение. Самым правильным было бы доставить школьника в Мунго и предоставить профессионалам возможность помочь ему. Но за этим безусловно последуют разбирательства: больница это вам не Хогвартс, там не так-то легко что-то скрыть. Минерва готова была принять свою меру ответственности за случившееся, и уж тем более не горевала о репутации Дамблдор, но Ремус Люпин… Если правда о нём станет широко известна, на его толком не начавшейся жизни можно было ставить крест. Но могла ли она ради одного студента рисковать здоровьем другого?

Лишь на секунду позволив себе погрузиться в собственные сомнения, она совсем не заметила, что Кейтлин вдруг отвлеклась от своего пациента и внимательно заглядывала ей, Минерве, в лицо, и крепко держала за свободную руку (другая теперь ещё судорожнее вцепилась в холодную и безвольную ладонь Снейпа).

— Если ты что-то знаешь — скажи мне прямо сейчас, я обещаю, что сделаю всё, чтобы защитить его. Минерва, ты меня слышишь?!

С неожиданным даже для себя ледяным спокойствием Минерва наложила вокруг них двоих контур неслышимости — она по-прежнему не могла так просто выдать чужую тайну — и быстро и чётко объяснила невестке, что, по её мнению, скорее всего произошло с мистером Снейпом.

Кейтлин выслушала молча, зная, что Минерва не станет тратить время на пустые разговоры и передаст только самое важное.

— Теперь я понимаю, что это. Даже раны от когтей оборотня, не приводящие к заражению, всё равно прокляты. Это не очень опасно: я смогу стабилизировать его состояние, а элексир селенотропа должен облегчить симптомы в оставшиеся дни полнолуния. Можно обойтись без больницы.

— Но ты сможешь что-то сделать с этой кошмарной раной? — взмолилась Минерва, не успевшая даже вздохнуть от облегчения, что состояние её студента было не опасным.

Кейтлин уже снова была поглощена пациентом, и только отмахнулась:

— Такие повреждения нельзя просто взять и залечить, она может снова открываться каждый месяц годами, не говоря уже о дюжине других возможных симптомов. Но я сделаю всё, чем смогу помочь прямо сейчас.

Все в комнате завороженно наблюдали, как она занимается своим делом. Напевно звучали малоизвестные кельсткие заклинания, края раны неохотно, но неумолимо стягивались, спаивались накрепко (отчего Северус коротко зашипел от боли), срастались за считаные секунды, оставляя за собой воспаленный вспухший алым рубец, но уже не окровавленное зияющее мясо. Ещё несколько взмахов палочкой — и отовсюду исчезла уже начавшая подсыхать кровь.

Её пациент как будто тоже приходил в себя. На его только что смертельно бледном лице вдруг загорелся кирпичный румянец, он дернулся, чтобы приподняться, но Кейтлин тут же села рядом с ним, положила свою маленькую женскую ладошку ему на грудь и вполгоса начала расспрашивать о других симптомах, одновременно проверяя то пульс, то давление, то что-то ещё. Тот отвечал слабым голосом и не глядя на неё, но и врать тоже толи не хотел, толи был просто не в силах.

— Это в первый раз?

— Нет, мэм. До этого было не так сильно.

— Обострение только в полнолуние?

— Ещё на погоду, когда дождь идёт.

— Другие симптомы есть? Живот болит, или сердцебиение учащается?

В комнату заглянула опоздавшая на шум Генриетта, и тут же неслышно просочилась, встала рядом с бабушкой, которая только рассеянно погладила её по худому плечу.

Кейтлин закончила свой допрос, напоила начавшего зевать Северуса зельями из походной аптечки и отправила всех по кроватям. Её послушались: Изабелл увела Генриетту, сверкнувшую напоследок глазами брату и новому приятелю, Бродрик тоже ушёл, с внезапно появившейся неловкостью похлопав Северуса по плечу и пожелав им с сыном спокойной ночи. Сам Северус тоже выглядел теперь ещё большее изможденным, чем несколько минут назад, и, кажется, готов был вот-вот заснуть благодаря принятым зельям, и отчаянно боролся со сном.