— Северус, — снова вкрадчиво произнёс Альбус, будто пытаясь позвать его из той бездны, куда Снейп уже давно наклонялся, готовый прыгнуть — ты помнишь, о чём мы с тобой говорили несколько месяцев назад? Ты способный мальчик, но, если твоё поведение будет представлять опасность для других учеников, у меня не останется выбора, кроме как исключить тебя…

Снейп сорвался, как будто внутри него кто-то обрезал хлипкий поводок, что до этого хоть как-то сдерживал самые примитивные инстинкты. Сейчас он действительно выхватил палочку, но безупречная реакция нового преподавателя ЗОТИ помогла ему в ту же секунду обезоружить его. Это не сколько не помогло: Снейп выкрикивал самые грязные ругательства, его тощее несоразмерное тело сотрясали почти судорожные хаотичные движения. Почти сразу в него прилетело силенцио от кого-то из преподавателей. Его рот продолжил открываться в безмолвных выкриках, но, осознав, что больше не может издать не звука, он отчаянно бросился к двери.

Минерва инстинктивно заперла её, но тут же подумала, не было бы лучше выпустить его, потому что Снейп принялся с невероятной силой биться о дубовую дверь. Через пару ударов он уже не пытался выбраться из учительской, но просто снова и снова врезался изо всех сил в твёрдую поверхность всем телом, сбивал кулаки, бился о дерево головой так, что на губах выступила кровь вперемешку с пеной бешенства…

За десять лет работы в школе Минерва никогда ещё не видела такого страшного истерического припадка. Она совершенно не представляла, что нужно делать. К счастью, профессор Коэн и тут не растерялся и тут же наложил на подростка обездвиживающее заклинание.

Северус Снейп упал на пол, связанный невидимыми путами, но его тело продолжило дико содрогаться. Минерва с ужасом рассмотрела его лицо: за эти несколько секунд он успел не только разбить себе губу, но и рассечь бровь о кованую окантовку, так что теперь половина его лица стремительно заливалась кровью.

— Коллеги, прошу вас сейчас разойтись, я немедленно вызову мадам Помфри, она позаботится о мальчике.

Почти все преподаватели, выходя, смотрели на него с ужасом и лёгким презрением. Только профессор Коэн сочувственно покачал головой, и из жалости наложил на него ещё одно, на этот раз усыпляющее заклинание. Судорожные подёргивания прекратились, но тело на полу по-прежнему осталось напряженным, как струна. Насильный сон, в который провалился Снейп, вряд ли был спокоен.

Сама же Минерва твёрдо решила остаться тут до конца и дождаться мадам Помфри, чтобы поговорить с ней, когда она закончит лечить мальчика. Это не было нормальным, случившееся при всё желании невозможно было списать на плохое поведение или желание привлечь к себе внимание. С Северусом Снейпом явно было что-то не так. Если его декан не собирается этим заниматься, значит, придётся ей.

***

Через полчаса молодой человек уже лежал в больничном крыле под заботой мадам Помфри. Минерва ненадолго осталась вместе с ним, но скоро поняла, что её присутствие вовсе не нужно. Школьная медсестра влила в бессознательного юношу несколько зелий, обработала разбитое лицо, и пообещала, что через несколько часов он проснётся в более адекватном состоянии.

— Что ж, тогда, я, пожалуй, зайду проведать его вечером, — у Минервы, как всегда, было множество собственный факультетских и школьных дел, но, раз Гораций вряд ли соберёться проведать собственного ученика, она чувствовала это своей обязанностью.

Мадам Помфри покивала, соглашаясь, что визит не повредит её пациенту. Она уже собиралась заняться другими школьниками (большинство из них с банальной простудой), и явно была не рада, когда Минерва решила задержать её ещё немного.

— Скажите, мистер Снейп часто попадает в Больничное Крыло? — спросила она с вовсе не праздным интересом.

Поппи пожала плечами:

— Я бы не сказала. На младших курсах он бывал тут частым гостем — то какое-то случайное проклятье, то ожог от зелья, то обострение ринита… Очень болезненный мальчик, но в этом году я его видела всего пару раз.

— Правда? Это странно — я лично раз десять отправляла его в больничное крыло после очередной начатой им драки.

Медсестра только снова пожала плечами, имея в виду, что в её обязанности входило лишь лечить студентов, которые приходили в больничное крыло сами (или их, как в этом случае, приносили в бессознательном состоянии).

Минерва поблагодарила её за разговор и отправилась по своим делам.

За два часа она успела проверить полкурса домашних заданий, заглянуть в грифиндорскую гостиную и убедиться, что её студенты перед праздниками ведут себя приемлимо, и начать писать отчёт по успеваемости за семестр. Когда она взглянула после этого на часы, было уже восемь вечера. Наверняка лекарства и сонные заклинания должны были прекратить действие, а значит, она могла поговорить с Северусом Снейпом.

Теперь ей казалось, что идея вызвать его на собрание учителей вовсе не была такой хорошей. Его реакция была необъяснимой, до недавнего времени он был довольно тихим мальчиком… Может, разговор наедине лучше поможет понять, что с ним случилось?

Минерва спустилась из своего кабинета в одной из башен на первый этаж, где располагалось больничное крыло. Хотя было ещё совсем не поздно, темнело в это время года рано и к этому вечернему часу весь замок освещался лишь факелами. Близость Рождества и каникул давала о себе знать: лишь немногие школьники ходили по холодным коридорам до самого отбоя, большинство предпочитало сидеть в своих уютных гостиных или спальнях, писать письма домой, хвастаться обещанными им подарками и объедаться охотно поставляемыми добродушными эльфами сладостями и какао.

Дверь в больничное крыло была открыта, и Минерва вошла внутрь бесшумно. Поппи, видимо, сумела отправить всех остальных пациентов обратно по гостиным, напоив их перечным зельем, и сейчас занималась бумагами в своём кабинете. Северуса Снейпа, в виду его особенной ситуации, положили в маленькой отдельной палате, где ему никто бы не помешал, и он бы не помешал остальным. Минерва хотела уже пройти туда, но застыла перед хлипкой перегородкой, услышав, что в палате у Снейпа уже кто-то сидел. В ту же секунду она узнала спокойный голос директора.

Подслушивать чужие разговоры было в высшей степени противно её принципам. Самым правильным и естественным было бы немедленно открыто войти в комнату. Минерва не могла точно сказать, что заставило её застыть у перегородки и прислушаться к происходящему внутри. Но почему-то её не покидало чувство того, что необъяснимый припадок Северуса произошёл именно после слов Дамблдора. Он тогда говорил что-то об их предыдущем разговоре и об угрозе исключения… Ей запомнилось это в первую очередь потому, что из Хогвартса за девятьсот лет истории исключили всего несколько учеников, и она была немного удивлена тем, что директор уже раньше успел пригрозить Снейпу такой крайней мерой.

Поэтому она едва ли не впервые в жизни сдержала в себе потребность поступать правильно, и, сгорая от стыда, словно сама была школьницей, прислушалась к разговору.

Северус Снейп уже был полностью спокоен, даже слишком. Он то и дело зевал между словами, и говорил монотонно и медленно, будто действие успокоительных зелий ещё не закончилось. Он продолжил, вероятно, в ответ на какую-то фразу Дамблдора:

— Мне уже всё равно, если вы хотите меня исключить, — голос его был настолько слабым и сонным, что в это легко можно было поверить.

— Северус, но я вовсе этого не хочу, — ласково отозвался Дамблдор, — я же говорил тебе много раз, в случившемся нет твоей вины, было бы несправедливо тебя наказывать… Но пойми, что вины Ремуса в этом тоже не было, и ты не прав, когда так упорно пытаешься ему отомстить.

— И Блэк тоже ни в чём не виноват, да?

— Конечно, виноват. И он был наказан за свою легкомысленность.

— Разумеется, — хмыкнул Снейп, — но вот исключением из школы почему-то грозили только мне, хотя это меня вообще-то пытались убить.

Дамблдор принялся увещевать его в том, что Сириус Блэк вовсе не хотел его смерти, и что храбрый поступок Джеймса Поттера доказывает его незлой характер…