Зная, насколько её старшая дочь не любит заниматься домашним хозяйством без магии, мама попросила обновить чары стазиса на поставленной ещё в начале декабря ёлке, а заодно немного прибраться в и без того вполне аккуратной гостиной. Входя в комнату с палочкой наперевес, Минерва услышала обрывок разговора:

— …Очередной ублюдок, считающий, что ему всё позволено, — договорил какую-то мысль мистер Снейп.

— Мне тоже знаком этот тип, — усмехнулся Гэвин, а его сестра снова принялась возмущаться наглостью магглов и несправедливостью британских законов о магии несовершеннолетних.

Минерва догадалась, что речь шла о вчерашней драке. Подростки не обратили ни малейшего внимания, когда она прошла мимо них в сторону ёлки в углу.

После недолгой тишины Снейп наконец сказал:

— Ты знаешь, что мой отец маггл?

Минерва с любопытством прислушалась, накладывая невербальный стазис и заодно решила трансфигурировать всё дерево в чуть более пушистую норвежскую сосну, да ещё с нетающим серебристым снегом на лохматых, не колючих но ароматных ветках…

Генриетта не смутилась:

— Мой дедушка — тоже, если ты не заметил. Не думай, пожалуйста, что мы в Дурмстранге все как-то предвзято относимся к…

— Вот ты где! — её мать, Кейтлин, проворно сбежала со второго этажа, где наводила порядок, и немедленно потребовала, — ты тоже вполне можешь помочь мне и бабушке.

Генриетта не пыталась отказаться, но вкрадчиво сказала что-то брату на немецком. Тот глубоко трагично вздохнул, и обратился к Северусу:

— Пойдём, поможем? Иначе она станет совершенно невыносимой до конца каникул.

Генриетта возмущенно хмыкнула и последовала за матерью, не дожидаясь согласия.

***

Северус Снейп, как оказалось, неплохо управлялся на кухне. Его ровесники хорошо работали палочками, но бытовых заклинаний знали мало, а что-то делать руками привыкли меньше. Пока они вдвоём вяло чистили полдюжины морковок, Снейп успел освободить от жесткой кожи и тонко нашинковать два огромных корня сельдерея.

— Мама, ты можешь дать ему задание посложнее, мистер Снейп — один из лучших учеников в школе по зельям, — тепло похвалила Минерва. Ей доставляло искреннее удовольствие отмечать сильные стороны своего ученика, но вот сам Снейп только помотал головой и пробормотал едва слышно:

— Профессор Слагхорн так не считает.

Но Изабелл только и нужен был повод, чтобы похвалить его, и через несколько минут мистер Снейп оказался пристроен к делу: рубить на дольки картофель, шинковать соломкой капусту, крошить грецкие орехи для десерта и тонко измельчать пряности. Работа в его руках спорилась так, что приятно было смотреть, и очень скоро Генриетта и Гэвин уступили ему оставшуюся морковь, а сами вызвались помочь начистить парадный сервиз.

Говорили в основном о предстоящем празднике. Изабелл с присущим ей тактом поинтересовалась вежливо:

— Северус, ты ведь не против присоединиться к нам во время мессы? Ты, разумеется, не обязан участвовать ни в каких религиозных обрядах, если не хочешь, но вся семья будет в церкви, так что…

— Да, мэм, спасибо, что подумали обо мне, — безукоризненно вежливо отозвался тот.

***

В канун Рождества в доме Макгонагаллы обычно наслаждались обильным шотландским завтраком, затем пропускали обед, заменив его чаем с молоком и, может быть, тостом с фасолью, но зато праздничный ужин подавали очень рано, чтобы успеть как следует насладиться временем с семьёй до начала полуночной мессы.

Всеобщие усилия не пропали даром: ужин был великолепный, как и всегда, когда за дело бралась Изабелл Макгонагалл. Только торжественный перенос блюд из кухни за праздничный стол занял полчаса. Вышитая скатерть, которую доставали из шкафа только один раз в год, сияла белее, чем свежий снег на улице, посередине разложили алую с золотом дорожку, на ней через разные промежутки расставили букеты из еловых веток и остролиста. В этот день никто не хотел включать электричество, и дом был освещен десятками свечей белых, некоторые парили в воздухе, и все были защищены чарами от опрокидывания и пожара всегда осторожной Минервой. Свет от них отражался в уже налитых бокалах с шерри, виски и соком, в начищенном фамильном сервизе и даже в блестящей глянцевой мишуре и елочных игрушках. Всё было так, как в детстве, так, как бывало у них в доме каждый год без исключения, и сердце Минервы радовалось от этой уютной предсказуемости родного очага.

— Ты правда никогда не праздновал Рождество? — спросила Генриетта, ставя на стол (поближе к своему месту) блюдо с очередным пуддингом.

Минерва сама собиралась одернуть племянницу, но её мать успела первой. Мистер Снейп, впрочем, не казался оскорбленным этим вопросом и ответил просто:

— Последние два года я оставался в школе на каникулы, если это считается. Но там никогда не было так… празднично, как у вас.

Александр даже прыснул от такого абсурдного утверждения. Хотя в Хогвартсе никогда не обращали особого внимания на религиозную составляющую праздника, школу каждый год украшали почти чрезмерно, с несколькими огромными елками в большом зале и таким обилием омелы, что от её запаха начинала кружиться голова. Да и праздничный пир, пусть даже в школе оставалось всего несколько студентов, нельзя было даже сравнивать с пусть самым торжественным, но всё же маленьким и семейным ужином. И всё же Минерва прекрасно понимала, о чём говорил её студент.

***

Ужин прошёл радостно и спокойно. Праздничных блюд было так много, что даже просто попробовать каждое из них было уже непросто. За столом разрывали рождественские хлопушки, потом выуживали упавшие в тарелку игрушки, то и дело кто-то из взрослых наколдовывал маленький домашний салют, чтобы повеселить Мередит, а искрящиеся снежинки размером с монетку кружили по комнате непрестанно. За три перемены блюд успели произнести не меньше полдюжины тостов, усилиями Изабелл ничьи тарелки так и не успевали опустеть, старый граммофон попеременно играл то сюиты Чайковского, то Фрэнка Синатру.

Рождественская трапеза с раннего вечера растянулась до ночи, когда пора уже было идти на службу. Принялись собираться: Маргарет побежала будить уложенных на пару часов детей, Изабелл торопилась начать уборку, хотя все умоляли её оставить это на завтра, Роберт со старшим сыном уже одетые ждали во дворе и, в честь особо дня, позволили себе по сигаре, остальные суматошно искали шапки, шарфы и пальто… Было очень шумно, но весело. Минерва, скорее в силу привычки пыталась привнести хоть какой-то порядок в этот приятный праздничный хаос, но одновременно и немного наслаждалась им. Приятно было в кои-то веки не отвечать разом за несколько десятков взбалмошных, неуправляемых подростков. А те трое подростков, что были сегодня в доме, не доставляли совершенно никаких хлопот, шумели не больше всех остальных и тоже поспешили поскорее выбежать на улицу. Минерва только успела увидеть краем глаза, что куртка мистера Снейпа по-прежнему никуда не годилась, но он хотя бы надел те же шарф и перчатки, которые Изабелл давала ему на каток.

Семейная процессия так растянулась по дороге к церкви, что когда Роберт, окруженный тремя старшими внуками, сыновьями Ангуса, уже заходил в придел чтобы переодеться в праздничное, Ричард и Маргарет с полусонной хныкающей дочкой на руках только закрывали за собой калитку коттеджа. Но к началу службы все успели. Изабелл ещё здоровалась и обменивалась поздравлениями с прихожанами, когда необыкновенно сильно запел детский хор, и все бросились занимать места на деревянных скамьях.

Минерва совершенно случайно в том самом уголке возле восточного придела, где больше всего любила сидеть в детстве.

— Рождение Иисуса Христа принесло людям несколько неописуемо великих благословений… — сильным голосом, напевно и радостно начал Роберт.

Хотя каждый год её отец несколько недель скрупулёзно готовил новую проповедь, Минерве, как ни старалась она слушать внимательно, всегда казалось, что на Рождественскую Мессу он говорит одно и то же. Она прикрыла глаза, не очень вслушиваясь в цитаты из пророка Исайи, возвестившего приход спасителя, но каждой частичкой вдыхая в себя знакомый с детства добрый голос отца. Чуткий слух различал чьи-то перешептывания в задних рядах и даже отголоски ветра снаружи, стоял неповторимый церковный запах воска, хвойных веток и старых молитвенников. Роберт сделал перерыв для первого гимна и махнул рукой хору.