Лэндон уже бывал на прайдах – он еще в средней школе объявил о своей бисексуальности, – но со мной это случилось впервые. Я сообщил родителям о своей ориентации всего за две недели до Портлендского прайда.

– Не бойся, – сказал мне тогда Лэндон. – Мы не кусаемся.

– Я и не боюсь. Я гей, – ответил я. – Просто раньше как-то не попадал на прайды.

– Правда? – широко улыбнулся он.

Улыбка Лэндона Эдвардса могла заставить комету сойти с орбиты и устремиться прямо к солнцу.

– Ну да.

– Круто. А я би.

– О… Круто.

Мы проговорили весь день – я прерывался только на то, чтобы сбегать за пакетами со льдом и пополнить запасы воды.

– Необязательно все делать самому, – сказал Лэндон. – Мы с Алексис поможем!

– Да я не против, – ответил я.

И Лэндон снова мне улыбнулся.

– Спасибо. Ну хоть чаю выпей и остынь слегка.

Это случилось до того, как я постригся. Тогда я ходил с шапкой темных кудрей, и летом голове под ними было отчаянно жарко.

– Ладно. Спасибо.

Лэндон потянулся поцеловать меня, а его пальцы перекочевали из-под петель ремня ко мне на поясницу. Я целовал его со сжатыми губами, но, когда он решил подключить к делу язык и начал тискать мою задницу, я отпрянул.

– Эй. Мне нужно возвращаться в зал. Я не могу…

– Что не можешь?

Сглотнув, я оглянулся на распахнутую дверь подсобки.

– Не могу работать с эрекцией.

Лэндон снова ухмыльнулся – ох уж эта самая очаровательная в мире ухмылка – и отпустил меня.

– Прости. Но мы уже давно этим не занимались.

– Знаю. – Я вспомнил, о чем мы говорили с отцом. Пытались поговорить. Сделал глубокий вдох и сказал: – Но я хотел бы немного притормозить. Ты все-таки мой первый парень.

На лице Лэндона расцвела улыбка.

– Что?

– Ты о чем?

– Ты назвал меня своим парнем.

Тревога. Тревога!

– Эм… Это ничего?

Лэндон одарил меня особенным взглядом.

Взглядом, от которого кометы слетают с орбиты и устремляются к сердцу Солнечной системы.

– Да. Все в порядке. Парень. – Он прикусил губу. – Иногда я забываю, что для тебя это все в новинку.

– Прости.

– Не нужно извиняться. Мы не будем никуда торопиться. Хорошо?

– Хорошо.

Лэндон быстро чмокнул меня в губы.

– После работы?

– После работы.

– Дарий, уделишь мне минутку?

– Конечно.

Кабинет мистера Эдвардса прятался в закутке за дегустационным залом. Две стены у него были стеклянными, две – из голого кирпича. На кирпичных висели карты регионов, где выращивали чай, фотографии (в том числе очаровательные снимки маленького Лэндона), а также стикеры со всевозможными списками. Перед каждым пунктом мистер Эдвардс рисовал маленький квадратик, чтобы иметь возможность отметить выполненное дело жирной галочкой.

– Ты у нас уже три месяца, и я хотел спросить, как тебе работа. Все нравится?

– Да! Очень. Я так много узнал.

– Это замечательно. Остальные сотрудники от тебя в восторге.

– И мне нравится с ними работать.

– А Лэндону ты особенно нравишься.

Я вспыхнул.

– Я в том смысле, что…

Мистер Эдвардс подмигнул мне.

– Ты стал важной частью нашего предприятия. И я вот что подумал. Может, пора придать твоей стажировке более официальный статус?

– То есть?

Мистер Эдвардс рассмеялся.

– То есть взять тебя на работу.

– Я думал, что сначала мне должно исполниться восемнадцать.

– Да, если в твои обязанности входит управление машинным оборудованием. Но в «Роуз Сити» ты и так делаешь гораздо больше, чем положено стажеру. А значит, должен получать зарплату.

Я подергал низ футболки и уткнулся взглядом в белые полоски на кроссовках.

– Правда?

– Правда.

И тут уж я не смог сдержать улыбку.

– Ладно.

Я загружал посудомойку после закрытия магазина, когда Лэндон подошел и обнял меня со спины.

– Папа поговорил с тобой? – спросил он.

– Ага.

– Надеюсь, ты согласился? Я сказал ему, что ты согласишься.

– Правда?

– Он вчера вечером поделился, что собирается предложить тебе работу.

Я закрыл дверцу посудомойки и повернулся к Лэндону.

– Все равно не верится.

– Почему?

Я пожал плечами.

– Не знаю.

Лэндон обвил руками мою шею.

– Ты справишься, даже не сомневайся.

– Спасибо.

Он поцеловал меня, и я поцеловал его в ответ. Потом я ткнулся носом ему в шею, и Лэндон хихикнул и вздохнул, когда я погладил его под подбородком тыльной стороной ладони.

– Мой парень, – прошептал он, и я улыбнулся ему в губы.

А Лэндон шагнул вперед, так что я оказался притиснут к посудомоечной машине. Она возмущенно пискнула, но мы не обратили внимания и продолжили целоваться. Я отводил бедра назад, чтобы не прижиматься к Лэндону и скрыть возбуждение. Ведь я сам недавно ему говорил, что не хочу торопиться.

Свет в магазине погас, и мистер Эдвардс крикнул, что пора расходиться.

Я все-таки успел еще раз поцеловать Лэндона, а он воспользовался случаем и быстро стиснул мой зад, прежде чем мы привели одежду в порядок и вышли вслед за мистером Эдвардсом через заднюю дверь.

Поездка домой на автобусе вышла довольно неловкой: мне пришлось все время держать сумку на коленях.

К моему возвращению папа уже разогрел ужин и заварил чай. Нас ждала серия из двух частей – «Невероятная причина» и «Не сдаваться», – и время поджимало.

Но я не мог сидеть спокойно и без конца прокручивал в голове события вечера.

– Дарий?

– Чего?

– Ты на меня злишься?

– Что? Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Ты какой-то тихий сегодня. И ногой дергаешь.

Я положил руку на колено, чтобы унять дрожь, и поставил серию на паузу.

– Извини. Просто на работе столько всего случилось. Мистер Эдвардс предложил мне постоянное место.

– Но это же здорово! – Папа притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Я так тобой горжусь. Почему ты сразу не сказал?

– Не знаю. Наверное, не успел переварить. И еще кое-что случилось.

– Что?

Нога снова пришла в движение, но я ее остановил.

– Теперь мы с Лэндоном официально встречаемся.

Папа откинулся на спинку дивана и внимательно на меня посмотрел.

– И что ты чувствуешь по этому поводу?

– Я рад. Очень рад.

– Прекрасно. Ты этого заслуживаешь.

– Спасибо, пап.

Я запустил сериал, и мы досмотрели эпизод, а я до самого конца держал руки на коленях, потому что не мог не думать о Лэндоне.

Мне срочно требовалось уединиться и «выпустить пар».

Обычно я «выпускал пар» перед сном, а иногда и по утрам, после пробежки. Ладно, я делал это каждое утро, если быть до конца честным.

С тех пор как доктор Хоуэлл выписал мне новое лекарство, мое сексуальное желание словно переключилось с импульсного на варп-двигатель.

Интересно, у других парней тоже так?

А у Лэндона?

Еще мне не давал покоя вопрос: почему я представлял, как Лэндон ко мне прикасается, когда мастурбировал, и цепенел, когда он пытался залезть ко мне в штаны в реальной жизни.

Но это же нормально.

Да?

В субботу утром, вместо того чтобы поспать подольше, я проснулся, разбуженный восхитительным запахом булочек с корицей.

В иерархии завтраков только булочки с корицей превосходили бекон.

Я схватил с пола худи, натянул вчерашние спортивные штаны и помчался туда, куда вел меня наполненный слюной рот. Булочки с корицей могли означать только одно: бабушки приехали.

Как и ожидалось, бабуля стояла у раковины и драила сковородку, которую папа вчера оставил отмокать, а бабушка наполняла чайник.

Я негромко кашлянул.

– Доброе утро.

Бабушка тут же обернулась.

– Доброе, Дарий.

Мелани Келлнер была женщиной высокой, ростом почти метр восемьдесят, с небесно-голубыми глазами и стрижкой-пикси на седых волосах. Очки в прозрачной оправе она отодвинула на лоб, но сейчас вернула на место, чтобы смерить меня внимательным взглядом.