– Не знаю, – ответил Сухраб. – Может быть. Иногда все так, как ты сказал. Словно в тумане.

– Ты можешь обратиться к врачу?

– Вряд ли.

– А хотя бы с мамой можешь поговорить?

– Наверное. – Сухраб вздохнул.

Он был одним из самых счастливых людей из всех, кого я знал, но даже у него в сердце жила печаль.

И если честно, в последнее время она заявляла о себе все чаще и чаще. Печаль – и гнев.

Сухраб носил в себе много гнева, но не мог выразить его словами, если только мне не удавалось его разговорить.

Ужасно, что половина мира отделяла меня от лучшего друга.

– Ты ведь помнишь, что всегда можешь поговорить со мной? Ghorbanat beram.

– Помню, Дариуш. Всегда.

Лэндон ждал меня у стоянки велосипедов перед «Роуз Сити Тиз».

– Привет! – широко улыбнулся он, когда я подъехал.

– Привет.

Лэндон притянул меня к себе, и я уткнулся подбородком ему в волосы, которые пахли миндалем, флердоранжем и парнем. Запрокинув голову, он поцеловал меня – сначала в щеку, потом в губы.

– Я соскучился. Прости, что не смог выбраться на игру.

– Ничего. Я тоже соскучился.

Лэндон обвил руками мою шею и снова поцеловал. Я обнял его и поцеловал в ответ. Это было похоже на сцену из фильма: мы целовались под навесом, а дождь заливал улицы. И тут кто-то негромко кашлянул.

Это мистер Эдвардс выглянул из магазина.

У меня закололо в затылке.

– К-хм. – Я тоже кашлянул и отстранился от Лэндона, попутно одергивая худи. – Пожалуй, мне нужно переодеться.

– Когда будешь готов, приходи в дегустационный зал.

В «Чайном раю», где я работал раньше, нас заставляли носить черные рубашки, застегнутые на все пуговицы, и ярко-синие фартуки. В «Роуз Сити» тоже придерживались Эстетики Черных Рубашек, только заменили их на черные футболки с треугольным вырезом. Сзади на футболках красовался вышитый шелком фирменный логотип – чашка с розой внутри, а на рукавах – маленькие чайнички. А еще нам предписывалось носить темные джинсы с потертостями.

Мне нравилось, как я выгляжу в темных джинсах. Особенно выгодно в них смотрелась моя задница, которой приседания со штангой явно пошли на пользу.

Лэндону тоже нравилось, как я выгляжу в этих джинсах. (И он тоже одобрял, как они подчеркивали мою задницу.)

Я зашнуровал кроссовки, проверил в зеркале, в порядке ли волосы, поправил магнитный бейджик и направился в дегустационный зал.

– Давай, Дарий, сегодня я приготовил нечто особенное, – с этими словами мистер Эдвардс разлил воду по гайваням. Лэндон уже сидел за столом с блокнотом на изготовку. Я опустился на стул рядом с ним и тоже достал блокнот.

Лэндон прижал колено к моему. Я в ответ взял его за левую руку и принялся большим пальцем чертить круги на ладони.

Наверное, на лице у меня появилась глупая ухмылка, потому что мистер Эдвардс перехватил мой взгляд и подмигнул мне.

Он не скрывал радости по поводу того, что я встречаюсь с его сыном, и мне порой даже становилось неловко.

В смысле, папе с мамой тоже нравился Лэндон, но они ему не подмигивали.

А еще они не были его начальниками.

Не самая простая ситуация.

Мистер Эдвардс откашлялся и сказал:

– Это лунцзин. – Он взял первый гайвань – стоявшую на блюдце белую фарфоровую чашку с крышкой, – большим пальцем приподнял крышку буквально на волосок и налил чай в чашку для дегустации, удержав чайные листья внутри. – Также известный как?..

Молчание было ему ответом.

Хотя я любил дегустации, нередко они заставляли меня изрядно понервничать. Я будто сидел на уроке, а мистер Эдвардс был учителем, которого мне отчаянно не хотелось разочаровывать.

– Драконий колодец, – подсказал Лэндон.

– Верно. Этот собрали перед Днем предков.

Я сделал пометку в блокноте – не забыть посмотреть, что это за праздник, – потому что мистер Эдвардс продолжал. Он рассказывал о форме чайного листа, обжарке на сковороде, ценообразовании и биодинамическом выращивании.

Я едва поспевал записывать.

Наконец мы добрались до моей любимой части: попробовали чай.

Он оказался маслянистым, сладким, с тихой ореховой ноткой.

– Ничего себе, – восхитился я и снова зачерпнул из чашки.

Лэндон тоже отхлебнул чай.

– М-м-м. Баклажан?

Мистер Эдвардс кивнул.

– Бок-чой[8]?

И снова кивок.

Я поднес ложку к губам. Ни баклажана, ни бок-чоя я не заметил. А ведь, будучи персом, я мог в любом блюде вычислить баклажаны (на фарси мы называли их «бадемджун»), поскольку на дух их не переносил.

Выжидательный взгляд мистера Эдвардса устремился на меня.

– Эм… Каштан?

– Хм. – Мистер Эдвардс отхлебнул из ложки, покрутил чай во рту, омыв нёбо, и проглотил. – Интересное наблюдение.

А потом потянулся к следующему гайваню.

Я сглотнул и уткнулся в блокнот.

Когда мы убрались в дегустационном зале, мистер Эдвардс спросил:

– Постоишь за кассой? Я хочу отправить Лэндона на склад.

– Конечно.

Формально стажеры не должны стоять за кассой, но если в чайной было слишком много посетителей, на это закрывали глаза. Обычно мы помогали на складе, обслуживали клиентов, наводили порядок и все такое.

Касса располагалась на специальной наклонной стойке, которая навевала ассоциации со Звездным флотом и помогала смириться с этим скучным занятием.

Почти помогала.

Я пробил чек Деловой Паре, которая хотела купить образцы китайского зеленого чая и гайвань, чтобы его заваривать; хипстеру с бородкой и в шапке-бини, который переходил с кофе на чай «по соображениям здоровья». Мистер Эдвардс снял с полки жестянку с дарджилингом второго сбора и попросил вычеркнуть ее из списка товаров.

Лэндон время от времени выныривал из подсобки с маленькой тележкой, чтобы пополнить запасы чая на полках. Пробегая мимо, он то гладил меня по руке, то целовал в щеку.

А как-то раз даже шлепнул по заднице.

– Эй! – воскликнул я, но Лэндон лишь ухмыльнулся в ответ и как ни в чем не бывало пошел дальше.

– Простите, – обратился ко мне покупатель в розовом свитере и черных леггинсах с галактическим принтом. На мой взгляд, отличное сочетание. – У вас есть Бай Хао?

Улун Бай Хао был у нас одним из самых ходовых товаров. Этот сорт выращивали на Тайване, где каждый год маленькие жуки начинали грызть чайные листья, а те в ответ выделяли специальные вещества, чтобы отпугнуть прожорливых насекомых. Эти вещества влияют на вкус чая, делая его одновременно цветочным, фруктовым и в целом невероятным.

Я бросил взгляд на стеллаж с жестянками, но Лэндон пока не успел поставить Бай Хао на полку.

– Должен быть на складе. Если хотите, могу за ним сбегать.

Я махнул Алексис, которая сегодня занималась дегустационным баром, и попросил ее приглядеть за кассой.

– Без проблем, – кивнула она.

На складе обнаружилась пара коробок с Бай Хао, а также подпиравший стену Лэндон, который копался в телефоне.

– Эй. Что ищешь?

– Бай Хао. – Я потянулся за чаем – он стоял на верхней полке, куда Лэндон не мог добраться без стремянки, – и решил закинуть еще парочку банок в тележку, чтобы он пополнил запасы в зале.

– Понятно. – Лэндон убрал телефон в карман и выпрямился. Потом зацепился пальцами за петли для ремня у меня на джинсах и притянул к себе. Я держал коробку с чаем у него над головой, чтобы он случайно не ударился. – Ты слишком много работаешь.

– Просто решил помочь.

– Ты всегда кому-нибудь помогаешь. – Он улыбнулся. – Я это сразу заметил.

Мы с Лэндоном познакомились в мой первый день в «Роуз Сити Тиз» – мистер Эдвардс представил нас, когда показывал мне магазин, – но толком узнали друг друга только на Портлендском прайде. У «Роуз Сити» там был свой киоск с чаем, и мы наливали всем желающим малиновый отвар гибискуса со льдом.