Сельма не переставала тайком улыбаться, ощущая тихую радость от всего происходящего. Она не смогла бы стать частью этого праздника, и всё же веселье детей и улыбки их родителей грели что-то в душе. Что-то забытое, старое, детское…
Однако радость столь редкой прогулки нарушила мимолетная галлюцинация (или «видение»?). Идя сквозь пеструю толпу, Сельма вдруг ощутила, как сзади к ней с необычайной скоростью приблизилось что-то большое и тёмное. Это что-то было выше неё, оно стремительно подлетело, и в ушах пробирающе зашелестело: «Я наш-ш-шёл тебя-я…» Перепуганная девушка тут же сорвала с себя капюшон и с вскриком повернулась назад.
Но ничего зловещего позади не было. Лишь радостная толпа, дети с леденцами, улыбающиеся родители или компании друзей; и маленький мальчик, который прыгал вокруг своего отца и радостно причитал: «Я нашёл тебя, я нашёл тебя, я нашёл». Никто даже не обратил внимание на перепуганную Сельму. Определённо, ей это показалось. Вечная тревога, психотропные и замкнутое помещение… Ей точно показалось. Показалось…
Однако этим испугом прогулка была прервана, и девушка поспешила домой скрыться от всех глаз… в безопасность… в свою тёмную нору. А там всё было по-прежнему. Тусклый свет, мутное зеркало, звук щётки, трущей пастой зубы, усталый от компьютера взгляд в отражении. Сельма легла спать по расписанию, в семь утра. До этого были трудовые часы. Ночью работа шла особенно плодотворно, даже несмотря на тот испуг на ярмарке. Однако сон не принёс забвения.
Кошмары… Такие реалистичные, страшные. Сельма не понимала, бредит ли она или же проснулась и видит всё наяву. Боль… Она испытывала физическую боль. Подскакивала на диване, холодный пот мелкими каплями стекал по лбу. Вдруг стены рушились, и это оказывался сон во сне. Когда описанная плеяда ужаса прервалась повторным, но уже настоящим пробуждением, Сельма решила не ложиться в третий раз спать. Привычным движением её руки потянулись к таблеткам. Одна, вторая… Это должно успокоить её, это приведёт её в чувства. Приведёт…
На дворе было семь вечера. Зимой темнело рано, солнечных лучей давно уже не было видно. Снова тусклый искусственный свет и шаркающие шаги к ванной комнате. Нужно было прийти в себя. Она открыла зеркальный шкафчик и достала оттуда зубную нить, закрыла и вдруг заорала от нового ужаса: позади неё стоял Он.
Девушка, визжа так, что закладывало в ушах, обернулась назад, но там была лишь пустая часть ванной комнаты и закрытая дверь. Содрогаясь в истерике, она снова посмотрела в зеркало, но отражение не изменилось.
– Беги-и, Сельма… Беги, если выживешь…
Отражение замолкло, как только в зеркало врезалось тяжёлое железное ведро, что стояло здесь на случай отключения воды. Исчезло отражение, но вот голос никуда не делся. Со всех сторон стал доноситься громкий смех, леденящими пальцами закрадываясь в самую душу. Оглушительный, уже знакомый. Понять, кто смеётся, было слишком просто…
Сельма с криком выбежала из ванной, затыкая уши, согнувшись практически пополам, не видя дороги и врезаясь во все углы. Смех был повсюду. Он проникал в само сознание, слух тут был не причём. Неоднократно ударившись, Сельма наконец смогла добраться до входной двери и выбежать на улицу. Но там было ещё хуже…
Люди шли сплоченным торжественным парадом. В ушах звенело. Сельма с трудом вгляделась в это праздничное шествие. Оборачивающиеся лица прохожих были… Уродливы! Свиные рожи… Множество свиных рож. Вот к ней обернулся мужчина с разрезанным ртом и вытянутыми вверх глазами; женщина, вместо лица у которой лишь закрученная кожа. Все на неё стали смотреть в этом оглушительном звоне! Они смеялись и продолжали идти дальше, как отупелое мерзкое стадо. А позади ещё звенел пробирающий потусторонний смех.
Сельма не переставала орать от ужаса, шарахаясь в поиске спасения. Хотела побежать в другую сторону, хотя выхода, казалось, не было. Она была окружена, но что-то схватило её за руку, и толпа всосала её в себя. Девушку швыряло из стороны в сторону, как загнанную лань. Она отталкивалась от одной страшной рожи и попадала в объятия другой. Звон уступил место их омерзительному смеху. Ощущая множество рук на своём теле, каких-то клешней, Сельма почувствовала, что её бы вытошнило, если бы не цепенящая паника и ужас. Чудом она вырвалась из этой толпы, что теперь остановилась. Длинная, без начала и конца колонна людей стояла лицом к ней; все смеялись. Выход был только один – лес, возле которого она уже стояла. Как жертва, загнанная в угол, не чувствуя ног, она побежала туда.
Почему? Почему эти галлюцинации не исчезли?! Она же выпила препарат, что произошло?! Да и никогда она еще не осязала то, что видела! Все, что с ней произошло, было слишком… слишком реальным!
Однако думать об этом было некогда. Сломя голову Сельма бежала сквозь лес, сквозь бьющие и царапающие её по лицу ветки. Бежала и бежала, подгоняемая страхом. Вдруг нога её за что-то зацепилась, она упала, и мир на какое-то время почернел…
***
В себя Сельма пришла, как ей казалось, через час, однако небо было уже дневным, хоть и заволоченным серыми густыми тучами. С трудом она поднялась на ноги. Гнилая, холодная и мокрая листва прилипла к её лицу, ладони ощущали под собой неприятную слизкость. Сельма могла поклясться, что не спит. Она встала на ноги, обернулась по сторонам… Куда идти…? Повсюду лес… Так, ну если головой она лежала в ту сторону, значит бежала оттуда… Но она петляла… Заблудилась, однако стоять на месте – не лучшая идея. Надо искать путь назад. Это был не сон, она знала это. Всё вокруг было реальным. Для верности она стукнула одно дерево, второе, даже случайно поранила себя – это был не сон. А значит и прошлая галлюцинация с толпой у дома должна была исчезнуть… Должна…
Выстроенный логически путь назад не вызывал уверенности. Но ничего иного, как идти по нему, не оставалось. Наконец-то она узнала кривое старое дерево, которое запоминалось всем, кто был в этом лесу, благодаря своей необычной форме: из необъятного искривленного основания вверх возвышалось сразу пять стволов. Такое сразу бросалось в глаза. За ним замелькало небо, она услышала человеческую речь. С долгожданным облегчением Сельма побежала вперёд, но как только она миновала последние кусты и деревья, тут же замерла. Это был не её город… Поселение, раскрывшееся перед ее глазами, была похоже на средневековую декорацию: старые дома, мощеные улицы, грохочущие тачки, мужики в рубахах и жилетках да странных колпаках…
Сельма обернулась назад, но позади стоял тот же лес, те же деревья, тот же кривой ствол… Судя по перечисленному, это точно было то место, та окраина леса, которая примыкала к ее городу и которую она хорошо знала. Сельма не могла ошибиться… Неужто ее сознание снова играет с ней? Но некоторым временем ранее она уже смогла убедиться, что не спит. Рана на запястье ныла, а галлюцинации никогда не были столь масштабными.
– Что за чёрт?..
Перепуганное бледное лицо на некоторое время застыло… Выбора не оставалось. Она пошла вперёд. По пути стала останавливать прохожих, пыталась у них узнать свое местонахождение, но её будто… не видели? Она касалась их, пыталась остановить, но они, как болванчики, лишь отмахивались и шли по какому-то своему запрограммированному пути.
– Извините, вы не подскажите, как называется это место? Что здесь происходит?
Никто не реагировал. Сельма под бесстрастным пасмурный небом стала блуждать по улицам, с ужасом осознавая, что знает все следующие повороты, которые с точностью копировали карту её города. Телефон стал бесполезной металлической пустышкой, которая не могла поймать связь. Спустя час она дошла и до центральной площади. Там почему-то было особенно многолюдно. Уже хотелось есть, тело ныло и просило об отдыхе, но кафкианский кошмар явно не спешил исчезать.
Неожиданно девушка заметила, что народ не просто так толпится, а чего-то ждёт. Она пробралась вперёд и увидела в центре огромный деревянный столб, обложенный хворостом, с привязанной к нему беловолосой девушкой. Она была без сознания, пока толпа бесновалась злорадством. О том, что здесь происходит, было догадаться нетрудно. Сердце Сельмы, казалось, вырвется сейчас наружу. Конечности в миг стали ватными. Она пребывала в каком-то персональном кошмаре. Демонстративно медленно мужчины с факелами подошли к хворосту, и пламя ловко перекинулось на него. Тонкие ветки затрещали, зашипели, резво перекидывая желтое одеяние друг на друга…
