Когда через десять минут, Алаун тихо зашла в зал, Хьюго кинулся к ней, не заметив румянца на её щеках и блеска в глазах. Он схватил девушку за хрупкое плечо и практически кинул в кресло:
— Послушай… Мне надо высказаться, вылить всё, что на душе. Я расскажу, чего ещё меня лишили эти животные, именующие себя визидарами…
И он стал рассказывать о видах с замковой стены, о Счастливой реке, о Медовом празднике, о городе Чудотворцев, о жизни в долине.
Хьюго разошёлся не на шутку, жестикулировал, вспоминая подробности. И даже когда в зал зашёл Малыш, чтобы что-то сказать, Хьюго, не прерываясь, рукой приказал ему молчать и ждать. А сам продолжил бурный монолог, перемежающийся жалобами на ненавистных ремесленников. Взгляд Алаун потух. Она сникла. Долго слушала его, не прерывая, но потом вдруг спросила:
— В долине прохладно, как же визидары выращивали такие чудные плоды и растили южные цветы? Они их видоизменяли своим волшебством, но ведь таким растениям всё равно нужен особый климат?
Хьюго нервно дёрнулся, из-за того, что она его перебила. Потом хмыкнул над её глупостью и объяснил:
— В лавках Медиката можно было найти столпы погоды. Нам такие были не нужны, а вот в долине они использовались повсеместно. Их придумал ремесленник Пинар, кажется. Столпы погоды представляли собой небольшие каменные глыбы. Их нагревали в печах мастерских до нужной температуры. И столпы держали её очень долгое время, накрыв пространство вокруг себя температурным куполом.
Малыш, который всё это время стоял, облокотившись у стены, вдруг ожил. Он шагнул к Хьюго, вытаращив глаза:
— Температурный купол…столпы погоды…
— Что с тобой?! — оторопел от такой наглости Хьюго.
— Хозяин, кажется, я знаю, как они сделали защитный купол. По-крайней мере, на основе какого волшебства. Они чем-то поменяли энергию столпов погоды или, помните, вы рассказывали о Башне Силы? Которая заряжала волшебные палочки? А не кажется ли вам, что палочки не работают потому, что Башня Силы сейчас выполняет защитную функцию?
Хьюго задумался, почесал подбородок, дёрнул себя за прядь волос и пожевал их, что он делал только в моменты сильного волнения, а потом медленно сказал:
— Да. Я больше чем уверен, что ты прав. Да что там. Я уверен на сто процентов, что именно на основе этих столпов и Башни Силы и держится защитная стена. Теперь надо понять, как эту информацию использовать.
Хьюго поднял глаза на Алаун и произнёс:
— Сегодня определённо очень счастливый день!
Не может дурак стать умным, а немой — болтуном
Дом-корабль уже три часа, мелодично поскрипывая, плавно махал крыльями. Сначала визидарам было непривычно лететь — они прилипли к окнам и бурно обсуждали то, что видели под собой. Они с удивлением смотрели на изломанную полосу побережья, потом разглядывали проплывающие под ними островки. И только Стурла, спокойный и сосредоточенный, крутил штурвал, сверяясь с картой грифельной доски, на которой появлялся след проделанного ими пути. Гном даже стал что-то напевать, притоптывая ногой в такт. Песня была энергичной. Чувствовалась в ней мощь. Но пел он её на незнакомом языке. Пинар спросила его:
— Что ты поёшь?
— Боевую песню викингов, — прервался ненадолго Стурла и продолжил петь.
— Интересная песня, — кивнул Пинар, — о чём она?
Конечно Пинар не понимала смысла, ведь на ней одной не было переводного медальона, такого, как у других. И Бёрнис стала ей на ходу переводить то, что слышала:
— В песне Стурлы говорится о любви музыканта Виллемане и его девушки Магнхильд…
Но тут Стурла запел так громко, с азартом, что Бёрнис замолкла. И все слушали, пока Стурла в последний раз не притопнул ногой и не замолчал.
— Красивая песня, — сказала Пинар, — но я не пойму, почему она боевая? Хотя звучит вполне угрожающе. Но она же о любви.
Стурла, глядя вперёд, повернул штурвал и ответил ей:
— Музыкант Виллеман был влюблён в девушку Магнхильд и хотел на ней жениться. Но по пророчеству её посулили в жертву водяному троллю. Магнхильд плакала, а Виллеман пообещал ей, что построит мост через озеро, где жил водяной тролль. И тогда тот не сможет забрать девушку. Виллеман выполнил обещание. Но предсказание всё же свершилось: когда Магнхильд ехала к жениху, то соскользнула в воду и всё-таки досталась троллю. Тогда Виллеман взял свою арфу и пошёл на берег озера. И стал играть, как никогда в жизни. Струны рвались под его пальцами, но он играл и играл, пока тролль не выдержал и не отдал ему невесту.
Тут Стурла оглядел визидаров.
— Так знаете, почему эта песня боевая? — спросил он их.
Все отрицательно покачали головой.
— Потому что много раз герой мог остановиться. У него было большое количество оправданий не двигаться дальше и ничего не решать. Но он каждый раз переступал через препятствие и упрямо шёл дальше. Как настоящий викинг… Как визидары. Иногда в достижении цели нам остаётся только упорство.
Сказал, сурово сжал губы, свёл брови, качнул бородой и снова стал неторопливо крутить штурвал.
Через час все постепенно разошлись по делам.
Леонар присел разбираться в хаотичных записках своего дневника и делать новые пометки. Он считал своим долгом продолжать летопись визидарцев, и вот теперь, устроившись за пустующим столиком у окна, тщательно заносил в тетрадь, как визидары-ремесленники находили друг друга, как работали их толы, и все остальные приключения, которые они пережили.
Марио мутило — на него напала морская болезнь, и Пинар с Тафари готовили ему отвар. Итиро на металлическом столике разжег им груду камешков, и теперь они колдовали над кастрюлькой, ссыпая туда нужные снадобья.
Бёрнис расчесывала Янмей волосы и заплетала их в косички, а Мэдлин спустилась вниз в одну из комнат, которые все, не заметив, вдруг стали именовать каютами, и задремала.
Итиро подошёл к Стурле и наблюдал, как тот, при подсказках куклы Мэй, ловко ведёт корабль.
— Как думаешь, долго нам лететь? — спросил он у гнома, когда тот отвлёкся.
— Вот уж не знаю, — пожал плечами Стурла, — Я даже не знаю, куда именно в Ирландии мы летим. Корабль нас ведёт сам. И где искать этого самого Питера Петрюссона?
— Давай я попробуем найти ответ у Мэй, — подошёл к ним Тафари.
Он обратился к кукле:
— Скажи, сколько точно в милях нам лететь? И куда?
Мэй хлопнула глазками и чётко ответила:
— Мы летим к Питеру Петрюссону..
— Да, это то мы знаем, — нетерпеливо махнул Стурла.
Но Мэй продолжала:
— Он живёт в деревне Маргун. Она находится от нас в 218-ти милях. Наша скорость примерно 12 миль в час.
Мэй закончила и закрыла глазки.
Тафари, задумался, делая подсчёты в голове:
— Ага, сказал он, — значит к Питеру мы прибудем примерно через…через 18 часов.
— Так у нас куча времени! — воскликнул Леонар, подавая стакан с отваром Марио, — надо бы всем как следует отдохнуть. Только условиться о дежурстве у штурвала.
Быстро составили очерёдность дежурства у руля. Через два часа пришёл срок вести корабль Тафари, потом Леонару, затем Итиро, после Марио — которому к тому времени стало заметно лучше. Но как бы ни гнали от штурвала Стурлу, он притащил сюда стул и всё-время ревниво следил, чтобы никто из дежурных не сбился с курса, искренне считая, что как только он уйдёт в каюту, то обязательно случится что-нибудь непоправимое. Наконец, под вечер, его уговорили пойти вниз поспать. Но только он лёг, началось дежурство Пинар. Она уж как-то резко с непривычки крутанула руль так, что корабль накренился и сделал сильный поворот в сторону. С полок и столов всё полетело на пол. Стурла скатился с кровати и только успел подумать, что предусмотрительные предки Пинар хорошо прикрутили её к полу, как тут же вскочил и полез в рубку.
От неожиданного крена, вся команда отлетела к задней стенке корабля. Стурла подпрыгивая и перекатываясь, хватаясь за выступы, добрался до висевшей на руле Пинар, отпихнул её, схватил штурвал и быстро вывернул судно на прежний маршрут. Больше Стурла никого не допускал рулить. Когда стемнело, Пинар, Янмей и девушки ушли вниз спать. Мужчины прикорнули здесь, в рубке: Марио и Тафари прямо на полу, а Леонар с Итиро на небольшой кушетке. Вскоре раздался разноголосый храп. Только иногда кто-нибудь из спящих поднимал голову и спрашивал Стурлу:
