- Марк, я не потяну кредит. Моей зарплаты и отцовской пенсии нам едва хватает на жизнь.

- Это не мешает тебе покупать шикарное белье. 

- Это включается в расходы. Но на один комплект я откладываю несколько месяцев.

- Гаечка, не души меня этими рассказами. Давай я тебе куплю такое белье, какое ты захочешь.  

- Да, извини, не в моих правилах жаловаться. И нет. Не люблю быть должной и зависеть. Лучше потихоньку, но сама. 

- Но машину ты взяла и предупредила, что поступаешь в мое рабство на неделю. 

Язык прилипает к небу, когда вспоминаю о сказанном сгоряча обещании. 

- Ты же не думаешь, что я всерьез это сказала.

- Думаю. К тому же я могу рассказать твоему отцу то, что ему не понравится. - Нагло улыбается.

 Как я могла так попасться на его крючок. Как рыбка теперь в его руках. Жаль, не золотая. Так бы загадала, чтоб все обернулось против него. 

- Ты не сделаешь этого. 

- Не сделаю. Если ты сделаешь так, как обещала. 

- Придумаем что-нибудь. - Натягиваю улыбку, чтобы убедить его в согласна. Потом соображу что-нибудь, как соскочить с этого уговора.

- Может, уговоришь своего отца разрешить нам спать вместе?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ночь не переживешь?

- Я как вампир. День ещё перенести без секса могу, но ночь -  просто адское время. 

- А как ты до этого жил? Или каждый день кто-то новый? - Разворачиваемся к дому. 

- Ох, Гаечка. - Закидывает руку на плечо, притягивая к себе. - Если на горизонте нет кого-то, кого я хочу сильнее, чем какой-то проект, то вампиризм утекает в другое русло. 

- То есть, сейчас ты хочешь меня сильнее, чем свои проекты?

- Совершенно верно. - Пропускает вперёд на кладку. - Я даже перенес деловой ужин на вторник.

- Марк, я думала попросить тебя отвезти отца в тот центр, что ты оплатил.

- Когда?

- Во вторник. 

Выдыхаю и понимаю, что у него не получится. Да и мне неудобно отрывать от дел, ради себя. Он же обещал. И обещаний не меняет. 

Вторник. Дьявол. Второй раз перенести встречу означает упустить этот проект. 

- Гаечка, я не могу перенести переговоры ещё раз. Но я что-нибудь придумаю.

- Не надо. - Машет головой. - Я помню про то, что ты не отменяешь обещания. - Еще и память хорошая. Почти дословно цитирует меня. - Делай свои дела, я сама. 

- Что ты будешь делать сама? - спрашиваю, чтобы узнать, какие у нее мысли. Потому что у меня есть пара идей на этот счет.

- Попрошу кого-нибудь на работе. - Пожимает плечами и разворачивается, направляясь к дому.

- Кого, например? - Иду следом, не отставая.

- Да, Женю можно, он не откажет. 

- Стерва, - вырывается из меня. Она ведь специально это сказала. Знает, как меня бесит, когда он рядом с ней. Ускоряюсь, что обхватить ее одной рукой за шею и прижать второй к себе. -  Только попробуй сесть с ним в одну машину. 

- Где твои манеры Марк? - Пытается убрать мои руки и освободиться. 

- Я предупредил. 

- Напомни-ка, кто ты мне, чтобы давать указания или что-то запрещать? Муж, парень, жених? - Пока думаю, как ответить помягче, она делает вывод сама. - Никто из этого списка. - Ослабляю хватку, когда чувствую, как разворачивается ко мне. - Если только любовник. Так что, требовать от меня чего-то у тебя нет прав. Как и у меня. - Смотрю в глаза, в которых сейчас отражается небо. Я знаю, чего она ждет, но не могу этого дать. Я не могу пообещать, что через неделю мозг не найдет какой-то другой объект для преследования и для соблазнения. И я не смогу с этим ничего сделать. Лучше так. Без ярлыков и обещаний.  

- Мы поняли друг друга, - ухмыляется в ответ и, развернувшись, идет в сторону калитки. - Тёть Нина, мы вернулись. - Николай Иванович сидит в небольшой крытой беседке,  сканирует нас на предмет "словить после спонтанного секса в кустах". Но я не доставлю ему такую радость.

- Давайте к столу, картошка уже сварилась. И мясо поджарилось, - приглашает милая женщина, напоминающая маму. Кажется, только ей тут я нравлюсь полностью.

Мне тарелку ставят напротив Николая Ивановича, а Гаечке садится рядом со мной. Тетя у нее что надо, зато папа - Гитлер во плоти. Он бы пустил под трибунал и глазом не моргнул. А лучше сразу расстрелял.

- В армии служил?- Поднимает тяжелый взгляд, и, конечно, он ждёт ответа “нет”, чтобы потроллить.

- Да. - Смотрю в глаза. - На заре молодости отец сбивал так с меня спесь и отправил в армию. Правда, на пару месяцев. Потом вернул. Но все прелести новобранца я испытал. Потом взялся за ум, выучился и пошел работать к нему. Поэтому безгранично благодарен отцу за школу жизни.

- Какие войска?

- Радиотехнические. 

- И в каком звании?

- Рядовой. 

За пару месяцев добиться результата-то не сильно получилось. 

- А чего не сержант?

- А не любили очень умных и правильных.

Вот тут не вру. На самом деле, часто ходил в наряды за то, что хотел изменить устоявшийся порядок. 

- Да, с твоим языком не портянки да берцы протирать.

- Пап, может хватит вести допрос?

- Хочу знать, с кем моя единственная дочь время проводит. А то мы приехали с одним водителем, уезжаем с другим. - Перевожу взгляд на нее, ожидая фамилии этого бессмертного. - Такой высокий. Приятный был парень, правда, Нин?  - Николай Иванович переводит взгляд  на сестру и ждет поддержки. От упоминания о том, что Шпала тоже был тут, внутри распространяется непонятное недовольство. Он был тут и тоже знает ее родственников. Я будто везде второй, хоть она и говорила, что у них ничего не было. 

- Ты ещё вспомни Витю с третьего курса, который тебе в город картошку возил, - вмешивается Нина Ивановна. Опять кажется, что только она тут за меня. Если бы еще она имела власть над этим мужиком. Не хватает ему женщины. Определенно. Всю бы свою скопившуюся любовь на двоих распространял, а не на одну Гаечку.

- Был такой Витя. Помню. Все такие скромные были, совета спрашивали. Один этот, буржуй, - кивает на меня, - на все сам знает ответ. 

- Пап, ну перестань. 

- А это вы научили дочь ремонтировать машины? 

Поднимаю глаза на мужчину и встречаюсь с удивленным взглядом. Ага. Не ожидал смены темы? Что-то мне слушать про каких-то там ухажеров и далекого прошлого не очень хочется. А похвалиться своим ребенком всегда приятно. Для любого отца это будет как бальзам на душу, когда хвалят способности его чада. 

- Я, а что и тебя надо научить? 

- Нет, спасибо, я умею их продавать. Этого достаточно. 

- Лёгкие деньги, - усмехается старик Кэролл. 

- Если они такие лёгкие, почему вы этим не занимались?

- Начального капитала не было.

- Начальный капитал дают в любом банке в кредит. Было бы желание, - пожимаю плечами.

- Ты мне про желание будешь говорить? Я растил один дочь, работал на двух работах, чтобы она ни в чем не нуждалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Пап, Марк, давайте перестанем, - вмешивается Гаечка. 

Закрываю рот, хотя с языка еще хочет сорваться несколько колкостей. Понимаю, что ей неудобно, хотя я себя чувствую комфортно.  

- Все очень вкусно, Нина Ивановна, вы прям волшебница, - меняю тему разговора.

- Спасибо, Марк. Думала, что вы привыкли только к ресторанной еде. 

- Да, к ресторанной еде я привык, но домашнюю  ничто не заменит. Мама у меня тоже любит готовить.

Все ненадолго замолкают, доедая. А мне становится как-то погано. Все здесь настоящие. Никто не строит из себя кого-то другого. Никто не хочет казаться лучше, чем он есть на самом деле. Все искренне рады или искренне ненавидят. Один я участвую в споре, который, кажется, пора заканчивать. И я либо признаюсь, что мы переспали, выигрываю спор, но скорее всего она этого не оценит. Либо я говорю, что ничего не было. Тогда я должен оплатить ему поездку. Но я ведь не должен, потому как Гаечка сдалась перед моим напором.