- Оооо, есть презерватив, нашелся. 

- Ну, вот видишь, видишь, есть же презерватив!!! - Радуется тот, кого только что оправдали и амнистировали, захлебываясь в эмоциях. 

- Я тебе покажу, есть, а чего волновался тогда? - Не жена, а прокурор.

Прячусь за капот, чтобы не рассмеяться в голос и не привлекать к себе внимание.  

Гене, порой, тормозную  жидкость подливать надо. Как можно так жестоко шутить?!

 Передергивает от тянущего из приоткрытой двери сквозняка, но я не могу сейчас  встать и закрыть дверь. Ревнивая жена еще и меня уличит в чем-то. Для нее сейчас все женщины, как красная тряпка. 

Обхожу машину с другой стороны и начинаю менять колодки там, чтобы не попадаться на глаза. И заодно посмеяться, слушая, как Гена специально их успокаивает.  

Есть удивительные люди, которые выносят любую мелочь на всеобщее обозрение. Чтобы все познакомились с их таракашками и скелетами. 

По дороге домой позвонила папе и узнала, как он там попивает чай с малиновым вареньем. Больше всего не хотела расспросов о Жене, но их избежать не получилось. Кто? Что? Куда ходили? Провожал ли? Папе важно было все. Особенно теперь, когда не мог контролировать, во сколько я возвращалась и с кем. 

Первые неприятные звоночки появились, когда вернулась домой и поняла, что у меня начинает першить горло. Накрыло основательно быстрее, чем я подумала, что надо лечиться. В горле прошлись наждачкой, а в нос пшикнули чего-то горюче-смазочного, чтобы напрочь оторвать от реальности. Лишая вкуса и обоняния.

Только залезла под одеяло, чтобы согреться. Потом выпить травяного чая, который та же тетя Нина передала ещё зимой, и лечь спать. Как кто-то решил внести коррективы в этот вечер. И уж точно я не собиралась ни с кем о говорить.

Сбрасываю вызов и убираю телефон. Горячий напиток приятно согревает горло. Даёт надежду, что завтра я буду в порядке.

*Лучше ответь на вызов, если не хочешь, чтобы я приехал*

Читаю следом пришедшее сообщение. Горыныч же не отстанет. Манера доставать и добиваться всего относится ко всему без исключения. Снова вызов. И, если не возьму, он взорвется от потока входящих гудков.

- Да, Марк. - Лучше ответить, чем потом вызывать службу спасения. 

- Привет, Гаечка, что делаешь?

- Ничего, - шмыгаю носом, - спать легла, но мне не дают. 

- Спать? С кем интересно? Еще шесть вечера. 

- Ох, когда ты угомонишься, у меня просто болит голова и я хочу отдохнуть. 

- Заболела? 

- Простыла, похоже. 

- Надо что-то?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- От тебя нет. Хотя... надо. Не трогать меня. Не звонить. Забыть. И не присылать цветы и подарки. Жалко, что они будут просто так на мусорке валяться. - Кидаю взгляд на неприлично-большой букет роз на тумбочке. 

- Делай, что хочешь, если считаешь, что так правильно. 

- О да, это видимо, твой девиз по жизни. Прям выражение лица представляю, когда говоришь. - Откашливаюсь, но очень хочу высказать ему все. Знаю, что он далеко и ничего не сделает. Ко мне теперь попасть можно, только если вырезать замок шлифмашинкой. Я в здравом уме и сама его не впущу. 

- Гаечка, у тебя температура? Ты говоришь так, будто почувствовала себя бессмертной. А меня на Марс сослали и я до тебя в лучшем случае через год доберусь.

- Эй, астронавт, летай по своей орбите. Не надо с моей пересекаться. Я спать хочу, мне хреново, а не с тобой обсуждать, как космические корабли бороздят просторы Вселенной.

- Какая температура у тебя? 

- Нормальная. Просто мне надо отлежаться в одиночестве и тишине. 

- Ты одна? - оеей, это было лишней информацией.

- Одна, но ты притормози в своих фантазиях. Я тебе не открою. Можешь даже не катить свои колеса.  

- Ладно. Давай тогда. Пока. Я занят.

- Угу. 

Сам позвонил, а потом сам же  говорит, что занят. Словно я ему навязываюсь и вызваниваю. 

Проваливаюсь в сон, и, если бы не дверной звонок с противной мелодией лунной сонаты,  проспала бы до утра. Кто-то слишком настойчивый и слишком наглый. Ну не открывают тебе, чего насилуешь кнопку. Укрывшись пледом, плетусь к двери. 

Чертова простуда явно забирает все ресурсы, чтобы справиться с болезнью, лишая инстинкта самосохранения. Открываю дверь, не глядя в глазок. Надо будет написать на дверь объявление, как в детстве: “Прежде, чем открыть, посмотри в глазок” 

Марсианин.  Прилетел. Захлопываю люк. Но, по классике, он успевает просунуть носок своей туфли и заблокировать дверь. 

- А говорила, не откроешь, Гаечка, - Держит в руках большой бумажный пакет и усмехается, разглядывая меня внимательно. - Впустишь или тут все доставать?

Лучше избежать разговоров и сплетен на лестничной клетке, поэтому приоткрываю дверь, чтобы впустить. Все равно не отделаться от него. 

- Только попробуй что-то выкинуть, - предупреждаю как только за ним захлопываю дверь. Парень стягивает обувь и прикасается тыльной стороной ладони к моему лбу. 

Дергаюсь от него в сторону. Не нужны эти касания.  

- У тебя температура, ты в курсе?

- Спасибо, что сообщил. А ты что, открыл в себе способности человека-термометра? Закатывает глаза и улыбается уголком губ. Просто смеется с меня сейчас. С больного человека, между прочим.  

- Где кухня?

- Там, - киваю на темное помещение. 

- Таблетки пила какие-нибудь? - Направляется в сторону пункта приема пищи и спрашивает через плечо. 

- Нет, я спала. - Сил нет с ним разговаривать. Включаю свет и плевать, что он тут и пусть делает, что хочет. Только не трогает меня. 

- Иди ложись, - кивает в сторону, видимо, мой вид на самом деле умирающий, - сейчас тебя вылечим. 

- Ты чего раскомандовался тут? 

- Потому, что ты сама собой не можешь покомандовать. 

Могу. Но не сегодня. Поэтому молча возвращаюсь к себе в комнату и включаю ночник, быстро исследую территорию на предмет наличия нижнего белья, случайно где-то оставленного. Ложусь в кровать и жду, что же будет дальше. 

- Держи термометр, - протягивает приборчик и усаживается рядом. Убираю градусник в мышку-подмышку и рассматриваю Марка. 

Черные брюки и заправленная в них белоснежная рубашка. Закасанные на три четверти рукава, из-под которых на руках видны вены. Подшипники... неужели мужские руки могут быть такие сексуальные. 

Так, Алиса, не смотреть на них. Ты знаешь, что ему от тебя надо. Поэтому сейчас он растекается маслом, смазывая дорожку ведущую к моей гаечке. 

Как всегда идеальный и безупречный. Ему вообще кто-то в жизни отказывал? Прям и хочется испортить ему настроение чем-то. Если бы мне не было так хреново, я бы точно что-то устроила. 

С полицией все куплено, в налоговой друзья, остается только отправить его в больницу. И лишить памяти. А потом сказать, что он продавец в Пятерочке. И всегда там работал.  

- Что смешного? - обращается ко мне. Дьявол, точно видел, как рассматривала его. Стягиваю губы в виде попки уточки, скрывая свои магазинные фантазии. 

- Ничего. Тебе домой не пора?

- Гостеприимна же ты. - И, чтобы поддержать его, даже термометр делает противное пи-пи-пи пи-пи-пи пи-пи-пи. Да-да-да. Ты-не-гос-те-при-и-мна. 

Тянется рукой ко мне, чтобы забрать предателя, что поддакивал ему, но я опережаю. Снова усмехается уголком губ, приподнимая этим родинку на щеке. 

Он сам себе заработал такую ненадежную репутацию. Так что пусть теперь не удивляется. 

- У тебя тридцать семь и семь, не очень много, но и уже не нормально. Держи, я тебе порошок развел, выпей, легче станет. - Протягивает кружку, что принес с собой. 

- Подмешал мне снотворного, чтобы потом воспользоваться?

- Ты книг перечиталась, что ли?

- От тебя можно ждать, чего угодно. Ты не брезгуешь ничем, мне кажется. 

- Знаешь, от тебя тоже можно ожидать, чего угодно. Но в этот, - выделяет голосом последнее слово, - самый момент ты будешь в сознании и запомнишь все подробности. Так что не волнуйся.