— Что случилось? — спросил он озираясь.

— Показалось Владисеменыч, что дымом пахнет, — повел я носом туда и сюда, — принюхался, ничего все в норме. Народу много пришло?

— Порядок, — быстро сказал Мамонтов и улетел в зал.

После мы еще порадовали публику недавно написанной на мелодию «I Will Survive» композицией, на которой моя подруга продемонстрировала все свои вокальные возможности. И перед самым финалом инструментально сыграли сразу два медляка, «20 лет спустя» и «Звезды над Москвой».

— В завершении нашего танцевального вечера, — вышел я к центральному микрофону, Толик же переместился к крайнему левому, — наша ВИА «Синие гитары» исполнит песню «Дым над водой» в память о погибших героях войны.

— Давай «Летящую походку»! — крикнули мне из зала.

Эх, дать бы ему в глаз, да неудобно при всех, пожалел я.

— Толик давай свое соло, — сказал я другу.

И он заиграл: ту ту ту…

— я напряг свои голосовые связки по максимуму, конечно до Иэна Галлана мне было как до Луны пешком, но неискушенную публику на нашей дискотеке пробрало.

припев мы уже пели в три голоса:

— я заметил краем глаза, что вытворяет Наташка, и чуть было не забыл слова, -

Она скакала со своим концертным бубном, как настоящая шаманка, при этом ее шикарные волосы описывали невероятные круги. Первая хиппи в СССР, усмехнулся я и продолжил «рвать» голосовые связки:

— А теперь все вместе! — я решил чтобы с нами пел весь зал, — Ту ту ту, ту ту туду, ту ту ту, ту ту-у! Вау! Еще раз!

— Ту ту ту, ту ту туду, ту ту ту, ту ту-у! — запел весь зал.

— Да! — заорал я, — еще раз!

— Ту ту ту, ту ту туду, ту ту ту, ту ту-у! — зал с охотой включился в игру.

Наконец Толик, под поющий танцпол, завел свое отвязанное соло.

— Состав ВИА «Синие гитары»! — выкрикнул я, — барабаны — Александр Земакович! Бас гитара — Вадим Бураков! Синтезатор — Ирина Симонова! Вокал и соло гитара — Анатолий Марков! Вокал и бубен — Наталья Маркова! И ваш покорный слуга — Богдан Крутов! Спасибо всем!

Конец дискотеки потонул в овациях. За кулисами мы на адреналине поздравляли друг друга и обнимались.

— Ребята я вас люблю! — крикнула, размазывая слезы, Тина Соколова.

Санька не растерялся и поцеловал девушку в губы, старшая пионер вожатая от неожиданности перестала плакать. Через минуту к нам ворвался директор школы. Он сжал меня в стальных объятьях.

— Это же про меня песня! — заревел Мамонтов, — это я, когда форсировал Днепр, видел все вокруг в огне и дым над водой. Молодцы орлы! — он сгреб в охапку и Толика, и Саньку, и Вадьку, а мне дал возможность вздохнуть полной грудью.

Когда восторги улеглись, и мы стали собирать технику, из угла выполз барабанщик первого состава Петр.

— Где это я? — вращая мутными глазами, спросил болезный.

— Концерт окончен, погасла свечка, — сказал, проходя мимо Вадька.

— Петро, — я подошел к барабанщику, — без тебя сегодня отработали, ехай на…, кхе, домой.

— А где мои барабаны? — не отставал он.

— Где, где, — разозлился я, — не нарывайся на рифму, топай, — я его развернул спиной и легонько толкнул в сторону выхода.

После я вышел в зал, но шустрого плешивого мужичка, Абрамыча, который предлагал нам тур по задрюченскам, не увидел. Значит, не так уж и было нужно наше сотрудничество. Зато мне на глаза попался Виталик, он сидел на стуле и размазывал сопли на кулак.

— Виталя, ты чего? — я присел рядом.

— Она меня бросила, — поднял он полный горя взгляд.

— Если тебя бортанула подруга, то неизвестно кому повезло, — я взлохматил ему волосы.

Вот значит, куда исчез Абрамыч. Седина в бороду бес в ребро, понял я.

Все воскресенье я практически силком заставил всю свою музыкальную банду засесть за книги, уверяя в том, что в них сокрыто разумное, доброе и вечное. Кстати и сам решил освежить школьные знания. Четыре с половиной тысячи, которые перепали нам с дискотеки, я распределил следующим образом, каждому по пятьсот рублей и тысячу в общий котел. Возражений не последовало.

— разлеталось за километр от нашей 447 школы. В понедельник все девчонки надели белые фартучки, мы, парни, белые рубашки. И даже с моего молчаливого согласия Вадька, Санька и Толик надели джипсы клеш, и джипсовые куртки. Кстати я тоже, подумав пару минут, надел наш концертный костюм с белой рубашкой. Причина была не вполне прозаическая, последний школьный звонок.

— услышали мы, заходя во двор школы. Тоня и Вадька Бура шли, держась за ручку, я с Наташкой тоже, Санька и Толик плелись грустно следом. Над входом в учебное здание висел огромный плакат: «Цели шестой пятилетки предварим в Жизнь!». В коридоре нас встретил дежурный слоган, что Мир — это труд и май. И наконец, вдоль всего коридора отдельными буквами было написано: «Вперед к победе Коммунизма!». Редколлегия школьной стенгазеты, по всей видимости, трудилась все выходные.

В школьном спортзале собрались все восьмые, девятые и десятые классы. После речей наших педагогов, которые желали видеть в наших лицах достойных строителей коммунизма, пришла пора вручать грамоты и кубки.

— Награждается! — победно обведя взглядом всех присутствующих, директор школы Владимир Семенович Мамонтов выдержал паузу и сказал, — команда сборной школы по баскетболу за победу в первенстве Москвы по игре в ручной мяч!

Что сказать, Владисеменыч был далек от спорта, и для него что гандбол, что баскетбол один черт, усмехнулся я. Под бурные аплодисменты он вручил кубок нашему учителю физкультуры Коневу Анатолию Константиновичу, который последнюю неделю где-то пропадал. В школе поговаривали, что физрука пригласили тренировать один из столичных ВУЗов.

— Отдельной грамотой, награждается лучший бомбардир и капитан команды Богдан Крутов! — зычным голосом объявил директор.

Я от неловкости момента даже немного покраснел и двинулся в центр зала.

«Богдан! Богдан!» — хором крикнули многие старшеклассники и от души мне поаплодировали. Мамонтов хлопнул меня по плечу, видимо желая поглубже вогнать меня в пол, и вручил почетную грамоту.

— Давайте поаплодируем всей команде! — крикнул я, и сам же захлопал в ладоши.

И как только я решился вернуться на место, Владисеменыч меня поймал за плечо.

— Подожди не уходи. Награждается за победу в школьном чемпионате по шахматам, на турнире в честь комсомольцев Молодогвардейцев, Богдан Крутов! — выкрикнул в зал директор.