Тропа действительно вильнула из травы, как гигантская змея и повела меня в противоположном от Стикса направлении. Чем дальше я отдалялся от реки, тем реже становился туман, и наконец, мне удалось разглядеть местность, в которой я оказался. Это была березовая роща. Все белые с черными прожилками деревья как на подбор были толстые и высокие, и они не жались к друг другу плотной стеной, наоборот расстояние между березками было метров семь, восемь. Необычным было еще то, что я не чувствовал дуновения ветра, не видел никакого шевеления листвы деревьев или травы, все было как в музее. Как будто время остановилось. Очень быстро тропа вывела меня на поляну диаметром метров двадцать. В центре ее возвышался самый настоящий каменный трон, который вплотную спинкой упирался в огромный толстый и кривой дуб. На троне восседала девушка. Тонкие классические черты лица, белая мраморная кожа, черные, как смоль волосы, и желтые огненные глаза. Платье на ней было белого цвета, что называется в пол, то есть макси. Она рассматривала меня, как неразумную зверушку, которая случайно вылезла из кустиков на полянку. Ну что, зайчик, заблудился, читалось во взгляде неизвестной красавицы.

— Доброго времени суток, сударыня, — дальнейшее молчание, я счел не приличным, — не подскажите, как пройти в библиотеку? Я у вас тут немного заплутал. Можно сказать не порядок, ни одного указателя, куда вообще смотрит дирекция парка культуры и отдыха?

— Может тебе еще жалобную книгу дать? — усмехнулась черноволосая загадочная красавица, — будешь туда записывать все претензии к богам Навьего мира. Уважаемый Карачун, в кипящем котле, где меня содержат, очень горячее масло, примите к сведению, дата, подпись.

— Зачем же сразу в котел? — хорошо, что тут все нормально с чувством юмора, может быть, еще побарахтаюсь, решил я и продолжил, — согласен на обратное возвращение, обязуюсь матом не ругаться, водку не пить, бабушек через дорогу переводить регулярно. Ну, как, по рукам?

— Ты, Богдан Крутов, должен понимать, — черноволосая незнакомка внезапно сменила шутливый тон на деловой, — что в жизни случайностей не бывает. Если ты перенесся из 2016 года в 1960, то в этом есть какой-то смысл.

— Да ладно, — усмехнулся я, — какой смысл, тут молнией шарахнуло, там с крыши скомуниздился, а в это самое время некий высший разум решил, что не справедливо, когда столько несчастий сыпется на один род. Мой дядя, которого я никогда не видел, отправился в лучшие миры, а я остался вместо него. Вот такой трагично-счастливый случай.

Черноволосая незнакомка вдруг удивилась, и впервые посмотрела на меня, ни как на неразумную зверушку, а как на равного себе собеседника.

— Допустим, — она улыбнулась, — однако, если ты не хочешь за своим дядей отправиться в лучший из миров, тебе придется очень сильно постараться.

— Вот уж дудки! Я вам не марионетка! Я не позволю, чтобы меня ради забавы дергали за ниточки! Мне терять нечего! — прооравшись, я резко развернулся и побежал по тропинке прочь с этой идиотской поляны, и от этой пугающей меня барышни.

Мир вокруг меня все так же был неподвижен и мертв. Тропинка свернула вправо, потом еще раз вправо, а потом я снова прибежал туда, откуда стартовал.

— Ну что успокоился? — красавица в белом макси вальяжно раскинулась на своем каменном троне.

— Нет, — уже спокойно ответил я и своей пятой точкой сел прямо на траву.

— Вот и славненько, — черноволосая барышня мило улыбнулась, — никто тебя дергать за ниточки не собирается, но прожить свою новую жизнь ты должен ярче, мощнее, полной грудью, а не как твой дядя. Высшему разуму люди, которые живут и думают по шаблону, не интересны. Вот сейчас в том отражении, вашу группу не пустят на отчетный концерт, потом твоя команда по баскетболу проиграет чемпионат города, а потом ты станешь самым настоящим неудачником и проживешь самую ужасную и серую в мире жизнь. Точнее у тебя вообще нет выбора, либо состоятся на все сто, либо никак. Подумай об этом.

Я, сорока шестилетний мужик, а меня отчитывают, как маленького, — мелькнуло в голове, — хотя конечно, эта ненормальная в чем то права. Я посмотрел на небо, но ни облаков, ни небесной синевы, ни звёзд, ни солнца не увидел. Одно светло-серое туманное молоко. Я встал с травы и по привычке отряхнул свои штаны.

— Красиво у вас здесь, ну так как мне вернуться в свой мир, э-э-э, в свое отражение? — спросил я, смирившись со своей незавидной участью. Все же я по жизни, раньше, был большим любителем пофилонить.

— Пройдешь к Стиксу и нырнешь в воду, — всезнающая незнакомка повелительно указала своей кистью нужное направление, — кстати, попадешь в то же мгновенье, из которого вывалился. Так что для всех окружающих там ты просто поскользнулся.

Я двинул в указанном мне направлении, и тут же под ногами проявилась еще одна тропа, — а как вас зовут? — крикнул я, оглянувшись, — с кем я имел четь общаться?

— Морана, можно просто Мара, — ответила необычная девушка, — топай, давай музыкант, время не ждет.

Богиня, наверное, какая-нибудь, — подумал я и побежал к туманной реке, — надо будет заглянуть в библиотеку, у себя, в своем мире. На берегу реки я оказался буквально через минуту, и, зажав двумя пальцами нос, солдатиком прыгнул в воду.

В следующее мгновение яркая вспышка ослепила мои глаза, а когда я их протер, то увидел множество испуганных лиц, которые рассматривали меня. Как и предсказала Мара, времени здесь прошло совсем немного. Возможно, меньше секунды. Я резко встал, отряхнул свои джинсы-паруса, и улыбнулся.

— Простите, поскользнулся, — извинился я перед членами художественного совета.

— Я категорически против выступления ребят из детского дома на завтрашнем концерте, — подвела итог не затяжной дискуссии завуч школы Маргарита Сергеевна.

И тут в моей голове возникла прекрасная идея, — позвольте исполнить еще одну музыкальную композицию, — не теряя ни секунды, я запрыгнул на сцену и взял в руки гитару.

— Возможно, наш репертуар не слишком годиться для школьного концерта, но у нас есть еще одна песня, которая без сомнения украсит отчетное выступление нашей самодеятельности, — я подмигнул удивленным друзьям, — терпение буквально одну минуту.

— Парни и девчонки, — зашептал я ребятам, — играем вальс, аккорды элементарные, правда второй и четвертый куплет нужно исполнять на полтона выше. Наташа, ты мне подпеваешь простым на-на на-на на-на-на-а на-на-на. Толик попытайся что-нибудь сымпровизировать. Ирина играешь вот такие аккорды, — я показал их на гитаре, — а ты Петр, без фанатизма, отстукиваешь темп вальса. Ах, да, Вадька не играй вообще, делай вид, что что-то наигрываешь. Ну, все с богом!

Я подошел к микрофону и заиграл музыкальную композицию, которая после фильма «Розыгрыш» в конце семидесятых годах стала хитом номер один на всех школьных выпускных вечерах.

К своему облегчению, Петр очень профессионально держал вальсовую ритм партию, используя только хэт и рабочий барабан. Толик Маэстро пару раз махнул мимо нот, но в целом удачно подыгрывал. Ирина так вообще мастерски подхватила этот школьный вальс. Видать музыкальная гармония его ей была знакома. Серебристый голосок Наташи был чудесен. На втором куплете в зал зашел директор нашей школы. Этого тучного крупного мужчину лично я видел, всего раз пять за учебный год. Всеми процессами, начиная от дисциплины и заканчивая успеваемостью, рулила наша завуч, а директор больше занимался тем, что что-то доставал, что-то пробивал. Кстати, благодаря ему у нас был отличный спортзал и тренировал школьников бывший член сборной СССР по баскетболу. Правда, сейчас Анатолий Константинович ушел в очередной запой, но как говорил Аркадий Варламович из кинофильма «Покровские ворота», — «А кто не пьет? Назови! Нет, я жду!»