Но сейчас уже плевать. Я желал лишь прочувствовать на себе, каково это — спать лёжа. Зачем говорить в лишний раз, когда и без этого тошно?

...мы свернули за угол по узкой тропинке. Хижины по обе стороны встречались всё реже, а люди, более напоминающие грязных животных — гораздо чаще.

— Эй, куколка! — донеслось со стороны. — Давай к нам, если не хочешь пробле-е-е... ох ты ж еб.ть, это ж Эраст Орлов!

Я не видел эмоций того, кто орал. Не заметил и остального — только слышал, как тот резко дёрнул куда-то в кусты от одного лишь моего вида. Сестра скривила губы в неприязни; прошептала в нос что-то вроде «уроды» и продолжила идти, как ни в чём ни бывало.

Я же не повёл и бровью. В прошлой жизни этот крик стал бы веским поводом для того, чтобы прикончить его. Но не сейчас.

Чем дальше мы продвигались, тем хуже я помнил это место. Старался восстановить на прогулке как можно больше информации, но... факт того, что второй час мы шли вдоль одной и той же дороги, не позволял этого сделать.

Наконец сестра свернула в сторону одной из таких же хижин, протянула руку сверху сетчатой ограды и открыла створку. Дом ничем не отличался от остальных — провисшая крыша с потрескавшимся шифером, забитые досками окна и куча мусора вокруг.

В основном — отцовское пойло. Точнее, пустые бутылки.

Этот алкаш забирал деньги у врагов и растрачивал их на всё самое низшее... азартные игры, девушек, алкоголь. В этом я не помогал ему, но вот охранять его в нетрезвом состоянии — всегда к вашим услугам.

— Наконец-то мы дома, — устало протянула Лиза, открывая обшарпанную дверь и входя внутрь. — Как же хочется кушать.

Стоило перейти через порог дома, как в нос ударил запах гнилой древесины. Обои на стенах обшарпаны, а на полу — пара мёртвых грызунов. Я улыбнулся — старый добрый дом.

Что может быть лучше?

И ведь мы жили здесь с самого рождения. Я, сестра, мать и отец. Поначалу всё было не так ужасно — мне было около года, как и Лизе. Но стоило таланту раскрыться, как Тельдор почувствовал силу.

В итоге же всё изменилось. Всё, кроме этого дома. Мать была убита. Отец же... сдох бы от собственного пойла, если бы я не ускорил его кончину.

— Мне жаль, — я поглядел в спину сестры через тонкую ширму в коридоре.

— А? — осеклась она, развернувшись ко мне с чугунной ложкой в руках. — Ты же не убил меня. С чего тебе жалеть ме... так, стоп. Тебе и вправду жаль?

Лизе так часто приходилось «выживать», что очередное покушение не стало надолго выводить её из равновесия. Сейчас сестра казалась... вполне нормальной.

Я робко кивнул.

— Я был под влиянием Тельдора. И не мог отказать ему, — руки мои невольно сложились в закрытой позе. — У меня был лишь один выбор.

— Так... а ты разве... — Лиза сощурилась. — Не... ну, не отказал?

Ладно, она меня не поймёт. Под влияние отца мог попасть лишь тот, у кого не было окрепшего сознания. Сестру прикрывала мать какое-то время, а мне пришлось возвести на себя всю ношу.

Я чуть смущённо почесал в затылке и развернулся. Так, а где моя комната?

— Садись кушать, Эраст, — на этот раз её голос звучал чуть бодрее. — Сегодня у нас на ужин суп.

Её вообще не огорчает смерть Тельдора. Я улыбнулся, отпуская взгляд на...

Суп... ох, только не это. От одного лишь слова меня передернуло.

Перед глазами встало одно из наказаний Баронка на Седьмом небе. Периодически он меня кормил... супом, основным ингредиентом в котором были части тел существ, погибших от моей руки, либо же тех, кто случайно попал в радиус действия моей Ауры.

Одно это слово вызывало рвотный рефлекс — суп.

Впрочем, я был слишком голоден, чтобы отказываться.

...на деле всё оказалось куда лучше. На столе передо мной лежала миска с водой и изредка в ней плавающими овощами. Как бы всё это тошнотворно не пахло, еда была на порядок вкуснее сырого мяса. Я не стал церемониться — с жадностью Тхалийского волка опрокинул миску в себя.

А после какое-то время дырявил стройную спину Лизы, практически до низа плеч прикрытую тёмным хвостом. Настолько залип, что лишь изредка оглядывался по сторонам.

Как несправедлив мир. Столь прекрасные существа должны тонуть в этой грязи и раз за разом выдерживать на себе издевательства ублюдков, в то время как другие — только потому, что родились в другом месте, имели лучшую жизнь.

— Лиза, — я всё ещё с трудом мог говорить; собственный голос воспринимал не так, как обычный человек, из-за чего мог быть слишком тихим. — Почему ты не сдала меня имперцам? Почему пошла со мной?

Пока всё сводится к шоку, страху и растерянности. Иначе идти со мной, тем более после смерти Тельдора, Лиза бы не решилась. Наверное.

— Ну а что мне оставалось, — девушка начала говорить скорее себе, чем мне. — Еда, вода, кров над головой. Здесь мой дом. Куда бы я отправилась одна? А сдавать тебя некому. В этом поселении уже давно нет закона.

— Сильно ненавидишь меня? — сощурился я, глядя ей в затылок.

Сестра застыла с куском черствого хлеба во рту, обернулась. Глаза её захлопали от удивления; после чего стали бегать по мне, словно в страхе.

— С чего ты решил? — она нахмурилась.

Если спросить у Крупного Бо про гром, он ответит практически на любой вопрос из темы. То же самое со мной, Азраилем — Богом боли и ужаса. Я знал всё об этом, каждую крупицу боли и обиды способен был увидеть, либо превратить в силу.

Отчасти ведь именно поэтому я смог уйти от наказания... именно это позволило обмануть смерть. В течение сотни лет копить в себе боль, а затем превратить её в силу.

...и сейчас я отчетливо видел боль и ненависть в сестре.

— Ты можешь быть честной.

Лиза, недолго думая, внезапно сменилась в лице.

— Конечно, я ненавижу тебя... ты собирался помочь отцу убить меня! — наконец повысила она тон, взмахивая рукой. — Жить с такими, как ты и Тельдор в этом... дерьме! Еда ладно, плевала я на еду, но вот... эти улицы, районы, кишащие наркоманами и насильниками. А ты? Я уверена, Эраст, ты уважал только слова папы, но я-то ведь тоже человек... — её глаза слегка покраснели. — Каждый день поливаете меня дерьмом. Унижаете, а потом заставляете готовить вам этот суп! Да лучше просто сдохнуть, чем всё это... вот только ради мамы осталось жить. Чтобы найти её.

Прозвучало последнее с такой надеждой, что даже я не мог ей не поверить. На глазах сестры навернулись слёзы, а ладони прикрыли лицо. Думаю — даже вижу — информация о матери сломает её.

— Ты... найдёшь Эмилию, — соврал я, сжав челюсть. — Верь мне, ладно?

— С чего, Эраст? С чего мне верить тебе? — вытирала она слёзы. — Можешь меня хоть здесь порезать, но я не буду молчать. Ты мог бы хоть немного обо мне подумать? Отец-отец-отец. Что ты на меня так смотришь? Злишься? А мне плевать!

Я не перебивал, ей нужно было выговориться.

— Что ты сказал, когда мы потеряли маму? — продолжала она. — Найдётся? А то, что только ради неё я живу, тебя не волнует! Ты этого ублюдка слушал так, будто он твой господь, Эраст. Что бы ты мне ни сказал, верить тебе я не собираюсь. Как только выясню, где мама, не стану долго думать.

Под критику сестры я неторопливо поднялся со стола и подошёл к кухонной раковине, наполовину покрытой ржавчиной. Вода струёй полилась на руки; кровь отца смывалась.

— Зачем ты вообще задаёшь такие вопросы? — она поморщилась. — Зачем выводишь на эмоции?

— Мне жаль, что тебе пришлось это испытать, правда, — выдержал я на себе испытующий взгляд Лизы. — Твоё право злиться. Но веришь ты мне, или нет... я вынужден выбраться из этой грязи.

Я обернулся на опешившую и не находящую слов Лизу. Впрочем, это её удивление — лишь капля в море в сравнении с тем, что я собираюсь сделать.

Найти камень и показать ей мир за пределами этой планеты — почему бы и нет?

Дать возможность жить той жизнью, которая ей понравится больше — сойдёт в качестве извинения.

Но чтобы добыть камень, мне нужна информация. А её пока маловато.