- Леш, продолжай, он не смотрит. – раздался голос мамы.

В ответ Леха что-то проворчал, но я и не слушал. Все мое внимание было сосредоточено на плеере, который я положил на железную поверхность наковальни. Схватив первый попавшийся под руку молоток, я с размаху саданул по музыкальной коробочке. Молоток, что удивительно, даже не отскочил – плеер словно поглотил всю силу удара, при этом на корпусе не осталось ни следа от удара. Я ударил еще несколько раз, пока техника на пол не упала.

- Да не может того быть. – отказывался я верить глазам и огляделся в поисках чего-нибудь потяжелее.

Взгляд мой наткнулся на огромный молот. Я рванул на себя его рукоять, но че-то как-то не рассчитал. Я его с нормальной мускулатурой то, наверное, поднять не смог бы – в нем было, наверное, килограмм тридцать.

- Не надорвись. – отодвинул меня Леха и подхватил кувалду, словно она была из пенопласта. – Куда тебе ударить то? По голове?

- Да ладно тебе, Кузнецов. – успокаивающим голосом, положив ему на плечо ладонь, произнесла моя мама. – Не видишь, мальчик к ремеслу решил приобщиться. Такое поощрять надо.

- Да что Кузнецов? Что КУЗНЕЦОВ?!! – вдруг чего-то вспылил Леха. – Я тридцать лет уже Кузнецов!..

- …Ебу. – продолжил я его последнюю фразу.

- Да я тебя… - замахнулся было кулаком кузнец, но вдруг расхохотался.

- Сука ты, Денис. – отсмеявшись, покачал он головой и закинул молот на плечо. – Но это почему-то было смешно, даже несмотря на оскорбительный смысл.

После чего посмотрел на мой плеер, который я уже вернул на наковальню, и, без особо труда замахнувшись, шарахнул кувалдой по нему. Вполне ожидаемо, ничего с устройством не произошло. А вот на молоте остался небольшой отпечаток от музыкального артефакта. Не, я специально не бросался разглядывать Лехин инструмент. Ну, в смысле кувалду. Просто плеер впечатался в молот, пришлось выковыривать.

- Вот же чертовщина… - пробормотал я, глядя, как Леха монтировкой извлекает мою игрушку из своей. – Это получается, что, либо мои глюки не глюки, либо что мои, как я думал, не глюки – глюки.

- Опять ты старую пластинку завел. – проворчал кузнец. – Смирился бы уже давно, что мир гораздо сложнее, чем привыкли алкаши-обыватели.

- А как ты, Лех, с этим смирился? – решил я поинтересоваться у своего другана, попавшего в фентези-рпгшный мир на два года раньше меня. – Как ты понял, что не с елки вниз головой упал, и весь творящийся вокруг пиздец – не коматозный глюк?

- Дай руку, сынок. – с невинной улыбкой сказала мне мама и протянула ладонь.

Ничего не подозревая, я выполнил ее просьбу. Она нежно погладила мои пальцы, после чего резко схватила меня за мизинец и повернула его на сто восемьдесят градусов. Я даже хруста не услышал, как у меня от боли в глазах потемнело.

- Света, ты меня иногда пугаешь похлеще его невесты. – выпучив глаза, произнес через несколько секунд Леха, выйдя из ступора.

- М-м-м-м-м-… - раздался довольный голос Юльки, а через секунду она материализовалась сидящей на наковальне и беззаботно болтающей ножками. – Это так ми-и-и-ило-о-о-о-о. А я думала, ты кроме своего босса, никого не боишься.

- Просто это самый простой способ, Леш. – проигнорировав появление Юффт, усмехнулась мама. – Сам же допер, что ты не спишь и не глючишь, когда тебе груллат яйца пережевал и выплюнул.

- Вот этого могла бы и не рассказывать. – покраснев, Леха смущенно отвернулся к стене.

А мама подошла ко мне и, не дав опомниться, схватила мою руку и вернула мизинец в нормальное положение. Когда вновь потемневшее от боли изображение вернулось в мои глаза, я перевел дыхание и открыл было рот для вопроса, но тут же получил ответ.

- Потому что не может мозг во сне такую острую боль испытывать. – лекторским тоном пояснила мама и похлопала по левой ладони откуда-то взявшейся в другой руке метровой арматуриной, словно учитель указкой. – Проснется в тот же миг. И в коме тоже не может. Когда пациент в тяжелой коме, его наркотой пичкают, названия не помню, какой именно. Но важна суть – она и обезболивает, и дыхательный центр вырубает. Чтобы мозг аппарату ИВЛ не мешал воздух качать. Так что, даже если коматозное тело какие-то глюки и видит, то точно без боли. А если вдруг появится настолько мощная мозговая активность, что даже через наркоту пробьется, то такое тело в сознание будут приводить. Наркотой без показаний ни один вменяемый врач раскидываться не будет. Их за трупы ебут меньше, чем за такие препараты. А если бы ты лежал без аппарата ИВЛ, то от такой сильной выдуманной боли ты бы очнулся, как миленький. Так что не глюки это, сынок. Или может, еще раз доказать? – еще раз похлопала она арматуриной по руке.

- Не, ну вот такую херню я точно не знал. – задумчиво покачал я головой, потирая бедный мизинчик. – И выдумать не мог. Хотя, а что, если это реаниматолог рассказывал лекцию стайке студентов возле моей кровати?

- Тогда ты точно слышал про болевой синдром и мозговую активность. – еще раз потянулась к моей ладони, мама, но я поспешил отскочить от нее на всякий случай. – И ты бы от боли прямо у них на глазах бы вышел. Да не ссы, давай обезболю.

- У собачки боли, у вороны боли? – протянул я ей руку.

- Почти. Раз уж ты все вспомнил… Юль, я же правильно поняла, он вспомнил все? – хмыкнув, обратилась она к моей «сестренке» и, получив подтверждение, продолжила. – В таком случае, ты должен помнить, что на Земле магия заблокирована системой негаторов. Но они запрещают создавать магические печати и конструкты во внешней среде. Почему целители и могут лечить наложением рук – внутри тел магичить можно. В противном случае, просто все живое бы передохло – жизнь на магии душ тесно завязана.

С этими словами она схватила наконец мою ладонь и пальцем обозначила какой-то причудливый узор на коже, а в следующий миг я понял, что мизинец перестал болеть. Моментально. А мне вдруг в голову пришла интересная мысль.

Хрен с ним, вот маме, даже если она мой глюк, я поверю. Все происходящее реально. В противном случае, знаю я ее, она мне мизинцы открутит. Будем жить дальше. Но вот какой затык… Мне при выписке, помимо одежды, выдали мой рюкзак. Только вот это был не рюкзак с рынка, с которым я обычно на охоту-рыбалку ездил. Это был кожаный рюкзак с одной лямкой, из моих глюков из другого мира. Но почему-то там не было золотых монет, камней-покеболов и прочих артефактов. Но был странный кулон-амулет. Круглый, размером и формой с монету. Плоский красный камень в золотой оправе.

Мобильный индивидуальный комплекс системы развития личности. МИКоСРаЛ, или мобисрал. Артефакт, создающий интерфейс. Если я в коме, и все это глюки, то и будем тогда жить правилам этой выдумки. А если все взаправду – то интерфейс получить было охренеть как круто! Можно прокачаться всякими крутыми штуками. Но самое главное… Этот медальон умеет открывать пирамиды.

- Леха. У меня есть идея, от которой, я уверен, твоя археологическая натура не посмеет отказаться, насколько бы ее жреческая харя не пыталась подавить. – наверное, со стороны можно было сказать, что сказал я это с горящими глазами. – У тебя есть координаты, а у меня ключик. Давай те сраные сибирские пирамиды вскроем!

Борьба внутреннего противоречия была просто нарисована на Лехиной морде. И было видно, что эта борьба приносит ему мучения. Но внезапно его лицо озарила гениальная идея. А именно – свалить тяжелый выбор на других.

- Я не имею права принимать такие решения. – пытаясь скрыть облегчение, ответил он. – Как скажет Мардукор, так и поступим. В конце концов, эти комплексы до сих принадлежат Ас-Фалаимам, насколько бы они разграблены ни были. Было бы кощунственно заниматься этим, когда у тебя в гостях их главный администратор.

- А, ну значит точно пойдем. – кивнул я в ответ. – Кстати, я по бате то, выходит, тоже Ас-Фалаим. Значит, это и мои пирамиды тоже! Но Мардукор точно согласится.

- С чего ты это взял? – поинтересовался кузнец.