Она уже собиралась вернуться в сад и «обрадовать» мать, что Томми исчез, но тут внезапно возникшая в голове мысль заставила ее остановиться — Кристина не могла бросить здесь не только Томми. Ноги сами понесли ее наверх.
— Папа!
Дверь на чердак, как ни странно, была распахнута настежь. На полу виднелся полустертый круг, начерченный мелом. Зеркала, само собой, там уже не было.
Кристина надеялась, что отец, ускользнув от Кровавой Мэри, все же как-то сумел выбраться. Иначе как тогда оказалось, что его место в отражении занял дядюшка Джозеф?
Виктор пытался ей рассказать что-то о плане тетушки Скарлетт, но она была тогда слишком зла, чтобы слушать брата. Проклятье! Что же делать? Может, Скарлетт успела вытащить отца из зазеркалья перед тем, как она… как ее…
Комната Скарлетт встретила Кристину тишиной и пустотой. Окно было открыто, соленый морской ветер трепал занавески. И это при том, что за окном не было больше никакого моря: со смертью Скарлетт ее чары развеялись. На зеркале гардероба алела надпись: «Жди меня там, где бушует море. Я буду там…»
«Он ее дождался? — взволнованно подумала Кристина. — Она вызволила его?»
Девушка уже собиралась покинуть комнату и продолжить поиски брата и отца, когда кое-что привлекло ее внимание. Она поняла, что отражение в овальном зеркале туалетного столика какое-то неправильное. Нет, в нем она увидела комнату и окно, но на полированном стекле застыло будто бы совершенно другое время этой самой комнаты. Там за окном клубились тучи и можно было различить черные валы накатывающих на дом волн. Там море бушевало по-прежнему. И тут Кристина вдруг поняла, что странная тень у окна — не что иное, как человеческий силуэт, почти растаявший, едва очерченный. Это был мужчина. Она вдруг узнала эту сутулую фигуру.
— Папа? — позвала Кристина.
Гарри Кэндл не ответил, и дочь бросилась к зеркалу. Она прикоснулась к нему, но ощутила лишь холодное стекло. Девушка принялась стучать и звать. Отец не обращал на нее внимания.
Кристина вдруг заметила, что у окна стоит еще кто-то. Невысокая коренастая фигура в полосатом костюме. Незнакомец схватил отца за руку и подтянул ближе к окну. Кристина зажала рот руками от нахлынувшего на нее ужаса.
Гарри Кэндл ничего не замечал. Он вел себя так, будто все происходит лишь по его желанию. Обернувшись, папа что-то произнес, глядя мимо дочери.
Мерзкий незнакомец в полосатом костюме с невероятной для его комплекции грацией одним движением вспрыгнул на подоконник. Он схватил Гарри за рукав и потянул на себя.
— Папа, сделай же хоть что-то! — Слезы навернулись на глаза девушки. — Пожалуйста…
Гарри Кэндл вдруг словно услышал ее. Он поглядел в зеркало. Кристина с надеждой прильнула к стеклу, и тут до нее донеслось: «Прощайте…»
Коротышка затащил отца на подоконник и столкнул в открытый проем окна. После чего перегнулся через край рамы, чтобы оценить содеянное. Очевидно, удовлетворившись зрелищем, он потер руки и повернул голову. С ужасом Кристина поняла, что у него нет глаз — на их месте зияли два жутких черных провала глазниц.
Долго «любоваться» этим кошмаром Кристине не пришлось: незнакомец спрыгнул с подоконника на пол и исчез из поля зрения. Отражение в зеркале посветлело… В какой-то момент Кристина осознала, что глядит на себя. Она была похожа на огородное пугало, но сейчас это ее нисколько не заботило. Молодая ведьма прикоснулась к стеклу и одними губами произнесла:
— Папа…
Слезы потекли из глаз, размазывая фиолетовую тушь по щекам. Кристина поняла, что самое страшное уже свершилось. Что сделать ничего нельзя. А увиденное только что — это лишь нечто вроде отпечатка памяти, оставленного Гарри Кэндлом для его детей.
Вместо записки. Вместо предсмертной записки…
Какое-то шевеление сбоку привлекло внимание девушки. Она обернулась. Прямо из зеркала гардероба Скарлетт, словно из другой комнаты, вышло небольшое существо, неслышно ступая на мягких лапах.
— Кренделек?
Кот повернул к ней голову. Его повязка куда-то исчезла.
Кристина отшатнулась. Оба глаза у животного отсутствовали, на их месте зияли черные прогалины глазниц с запекшейся кровью по краям. Кот, который всегда был таким лапочкой, сейчас выглядел на удивление отвратительно, и дело было не только в отсутствии глаз. Он и на кота-то смахивал лишь отдаленно. Полосатая шкура напоминала костюм, да и сам домашний питомец походил на какого-то мерзкого, зачем-то вставшего на четвереньки человека. Кристина бросила короткий встревоженный взгляд на зеркало. Она все поняла.
— Что ты сделал? — выдавила из себя девушка.
Но кот явно не собирался вступать в дискуссии — он направился в ее сторону. Всем своим наглым и вальяжным видом он будто бы говорил: «С дороги, глупая курица!»
Коннелли скрылся за дверью, а Кристина так и не смогла ничего сделать. Даже остановить его. Но что бы она предприняла? Задушила бы хвостатого мерзавца? Свернула бы ему шею?
«Мама! Что ты натворила! Неужели ты так его ненавидела? — Отчаяние заполонило ее сердце. — Неужели так ненавидела, что даже после всего произошедшего не смогла оставить его в покое? Или же, наоборот, так его любила, что предпочла убить, лишь бы не отпускать и не делить ни с кем?»
Кристина покинула комнату Скарлетт Тэтч. Она чувствовала себя совершенно потерянной. Весь ее мир за какие-то два дня сперва наполнился безумием и хаосом, а после и вовсе рухнул в пропасть. Зазеркалье. Кровавая Мэри. Этот проклятый шабаш… Гибель, отчаяние и смерть. Вот ведь вышел праздничек! Кто бы мог подумать! Отец сгинул в глубине отражения. Дядюшка Джозеф убит. Тетушка Скарлетт мертва. Марго больше не Марго. Неизвестно, что с Виктором. Томми пропал. Тетушки сбежали. Мать обезумела. Бабушка исчезла. Дороти умерла. Дом и сад полны мертвецов. И все это не считая вещей, которые и вовсе не способны уложиться в голове нормального человека: заговоры, жертвоприношения, ритуальные убийства. Неудивительно, что Виктор постоянно их всех в чем-то подозревал… Они хотели убить Сашу, а когда не вышло, попытались заменить ее новой жертвой. Как оно все просто делается у ведьм и колдунов!
Кристина вдруг подумала, что не хочет быть ведьмой. Кем угодно, только не ведьмой. С нее хватит. Она сделает то, что велела мать. Она отыщет брата. А после отправится на Можжевеловую улицу и скажет о своих чувствах Джонни Кирни, и плевать на страх, плевать на его мамочку, как, впрочем, и на собственную, плевать на все остальное, потому что, не сделай она этого сейчас, другой возможности может и не выпасть. А потом… Она не вернется в это проклятое место. Да и куда возвращаться: семьи больше нет, вчерашняя нормальная жизнь теперь кажется полузабытым сном, а мать Дороти до сих пор думает, что ее дочь отмечает праздник у подруги… Хэллоуин удался!
Одна из дверей в коридоре была приоткрыта. За ней раздавались какие-то звуки. Кристина поспешила на шум: быть может, это Томми? На двери на одном гвозде висела табличка с надписью «Рэммора». Старая тетушкина спальня… Но ведь она всегда заперта!
— Томас!
Кристина распахнула дверь и залетела в комнату. Открывшееся ей зрелище было настолько неожиданным и отвратительным, что она застыла на месте. И это при том, что после праздничного ужина и всех последующих событий казалось, что ее больше ничто не способно удивить!
Почти все место в старой тетушкиной спальне занимала огромная, жирная… жаба. Воняло от нее так, словно Кристина, переступив порог комнаты, оказалась в сердце торфяного болота. Обрюзгшее, бесформенное тело чудовища напоминало бугристый камень, его покрывали вздутые бородавки. Брюхо жабы изошло складками, и их там, казалось, было больше, чем в цыганском аккордеоне. Из широкой пасти твари торчали чьи-то ноги в клетчатых брюках и лакированных туфлях.
Кристина догадалась, откуда этот монстр взялся, как вырос до таких размеров и кто научил его пожирать людей: праздничный подарочек от тетушки Рэмморы…
«Так вот что ты выращивала здесь, тетушка…» — подумала она.
