Когда с чемоданами было покончено, начала разворачиваться картина. Узлы бечевки развязались сами собой, оберточная бумага спала, и взору открылось написанное маслом штормовое море. Картина поднялась в воздух и полетела к окну, словно ее кто-то в гневе отшвырнул прочь. В следующее мгновение она вылетела через раскрывшиеся створки. Вид за окном тут же переменился. Дождь начал стучать не по крышам домов унылой серой улочки, а по волнам черно-серого моря. Безбрежные воды разливались прямо под самой стеной и тянулись за горизонт, словно Крик-Холл вдруг превратился в корабль, преодолевающий океан.

На полу осталась лежать связка сухих цветов. С ними мадам Тэтч справилась еще быстрее. Ведьма взмахнула рукой — и они взлетели в воздух. Не прошло и мгновения, как цветы коснулись грязно-бурого потолка, ожили и оплели его. Прямо на глазах из потолка начали прорастать и раскрываться листья, бутоны налились багрянцем, а стебли — густой зеленью. Вскоре весь потолок уже представлял собой пышный растущий вниз розарий. Комната наполнилась благоуханием.

Дождавшись, когда вещи разложатся и встанут на свои места, Костюм подошел к шкафу и извлек из него графин с вином и бокал. Налив госпоже аперитив перед ужином, он застыл столь неподвижно и отстраненно, как это умеют делать только идеальные дворецкие и пустые костюмы.

Скарлетт огляделась кругом и удовлетворенно кивнула.

А затем начались игры со временем…

…Время в доме останавливается. Все стрелки на часах вздрагивают, словно в нерешительности, и замирают на месте между делениями. Маятники повисают под невообразимыми, странными углами.

Скарлетт Тэтч спрашивает, но ей не отвечают.

Женщина в вечернем кроваво-красном платье стоит посреди своей комнаты, закрыв глаза. Руки ее широко разведены в стороны.

Скарлетт Тэтч спрашивает, но ответы ей не нравятся. Эти ответы ее не устраивают. Уклончивые, как порывы пугливого ветра, что облетают препятствие. За кого эти люди ее принимают?!

Подол ее платья, похожий на стекающую с ног кровь, начинает двигаться, хотя даже сквозняк в этом доме, застигнутый врасплох в коридоре на третьем этаже, сейчас уснул.

Скарлетт Тэтч шагнула ногой в капкан, прекрасно это понимая, и она не жалеет, ведь сделала подобную «глупость» не просто так. Она сделала это ради того, кого в мыслях нежно называет «мой мистер Кроу». Скарлетт переступила этот порог, и ловушка захлопнулась за ее спиной с диким грохотом. Она услышала этот грохот и все равно ни на миг не пожалела. То, что Скарлетт испытывает сейчас, — это холодная ярость. Потому что ответы уклончивы. Она не верит ни единому слову.

С едва слышным шорохом подол платья начинает расползаться по полу вокруг своей хозяйки, растекаться, будто она — разбившаяся жертва самоубийства, лежащая на мостовой.

Скарлетт Тэтч спрашивает, но ей отвечают: «Мистер Кэндл? Право, только что был где-то здесь!» или «Гарри? О, он ведь в бакалейной лавке! Недавно ушел…» или «Он покинул гостиную буквально только что через ту дверь. Вы с ним так неудачно разминулись, мадам…»

О нет, она прекрасно понимает, что здесь творится. Корделия все узнала. И отомстила. Его прячут где-то. И сейчас она выяснит, где именно. Без него она отсюда не уедет. А если он будет сопротивляться — увезет его из этого проклятого дома и против воли, ведь она приехала сюда только ради него.

Подол платья уже окутывает собой всю комнату. Он ползет по полу, поднимается у плинтусов на стены, огибает выступы мебели. Живая ткань взбирается на подоконник и скользит по ставням.

Скарлетт Тэтч знает о том, что задумала Корделия. Но Корделия слишком уверена в своем плане — рассчитывает на его масштаб, дерзкий выпад, с которым преподнесет его, и непререкаемость себя в роли хозяйки ситуации. Да-да-да: она заманила Скарлетт Тэтч в ловушку. Мудрая, дальновидная Корделия Кэндл. Она упустила только одно: она заперла в ловушке вместе со Скарлетт Тэтч себя саму. И никто не выберется отсюда, лишь брызги крови останутся высыхать на стенах крысоловки.

Один из краев подола проскальзывает в щель между порогом и дверью и ползет в коридор, стремительно выстилая алым ковром пол. Достигнув главной лестницы, он разделяется надвое — одна его часть скатывается ступенька за ступенькой на первый этаж, а другая переползает на третий. Ткань окутывает застывшие фигуры, аккуратно обнимает чашки с чаем, чтобы не намокнуть, и сигары, чтобы не обжечься. Ткань умна. Ткань алчна — она затягивает собой все. Тем временем другой край подола пробирается через окно комнаты Скарлетт Тэтч на улицу, ползет по стенам, разделившись на множество лоскутов. Весь дом стремительно драпируется…

Скарлетт Тэтч все выяснит и сама все сделает. Ни на кого нельзя положиться. Доверенные лица — это те лица, которые тебя предадут злонамеренно, зная все твои тайны, зная, куда именно бить. И даже самые якобы верные и расторопные не в силах ничего предпринять. Столько попыток потребовалось Джелии, чтобы помешать плану Корделии Кэндл! А ведь все было так просто. Просто столкнуть с лестницы, удушить во сне, отравить, застрелить (новый век — новые методы). Нет же, вместо этого она позволила себе какие-то изыски вроде корня мандрагоры и Кровавой Мэри. Один взмах ножа — и та, на ком зиждется весь план Корделии Кэндл, умерла бы…

Девчонка не справилась, поэтому приходится действовать самой Скарлетт Тэтч. Действовать, когда времени уже не остается. Она понимает, что Гарри был бы весьма против убийства собственной дочери, но мужчинам просто не может навредить то, о чем они никогда не узнают. Она слишком жестока? Быть может… А Кристина… Нет, она любит малышку Кристину, как родную племянницу. Но свое положение Скарлетт Тэтч любит больше.

А еще она любит «своего мистера Кроу». Так сильно любит, что ни за что не отпустит его. Она чувствует, что Гарри в опасности. Она хочет помочь ему, а для этого нужно сперва его найти.

Подол платья окутал уже весь дом, ткань задрапировала дымоходы, оставив лишь щели для дыма, затянула флюгеры. И людей. А его все нигде…

Тук-тук… раздался вдруг едва слышный стук откуда-то из-за спины. Скарлетт открыла глаза и обернулась. В тот же миг подол ее платья пополз обратно, уменьшаясь и будто бы тая… Спустя несколько мгновений — намного меньше, чем ткани понадобилось для того, чтобы окутать весь дом, — подол уменьшился до своих обычных размеров. Крик-Холл вновь приобрел привычные очертания, как и комната госпожи Скарлетт Тэтч. И лишь задумчивое штормовое море по-прежнему шумело за окном.

Время продолжило идти…

Тук-тук-тук… Скарлетт догадалась, что стук раздается из ее вишневого ридикюля, который лежал на туалетном столике. Она раскрыла его и заглянула внутрь. Стук стал громче и звучал он из пудреницы.

Скарлетт схватила ее и откинула защелки. В одну из половинок было встроено крошечное круглое зеркальце. И в этом зеркальце сейчас отражалось отнюдь не ее удивленное лицо — в нем было испуганное и изможденное лицо Гарри Кэндла.

— Она не могла… — начала Скарлетт пораженным шепотом.

— Как видишь, — ответил Гарри. От его сорванного хриплого голоса ей стало не по себе.

— Это из-за писем? — покусывая губу, предположила Скарлетт. — Она нашла их?

— Нет. — Гарри на мгновение обернулся, словно вдруг услышал что-то или ожидал чего-то с минуты на минуту. — Я полагаю, что нет. У нее были другие мотивы.

— Я ей шею сверну! — сжав зубы, процедила Скарлетт. — Как она посмела!

— Нет, Скар! — слабо запротестовал Гарри.

Мадам Тэтч не слушала:

— Я сдеру с нее всю ее змеиную шкуру, а затем…

— Скар…

— …выпотрошу и отдам ее поганые внутренности псам.

— Скарлетт! — Гарри повысил голос и тем заставил разгневанную женщину замолчать. — Не нужно ничего делать Корделии. Я прошу тебя, только не сейчас.

— Но она заслужила!

— Пусть так, — кивнул Гарри и тепло поглядел на Скарлетт, — но сейчас все и без того плохо. Не нужно мстить, лучше, я умоляю, помоги мне выбраться отсюда!