Максимилиан произносит каждое слово с предельной серьёзностью, грозным выражением лица, поглядывая на меня, словно сегодня вся его злость накопилась по причине моего отнюдь неидеального выступления на публику. Но в зависимости для кого неидеального.

– Вы меня услышали, модели?

Доносятся от каждого сухое «да».

– Как я и обещал, сегодня у Вас полноценный выходной, учебных мероприятий не будет. – Разносится ликование, будто он сказал, что нас награждают тройной премией. С учетом того, сколько времени мы проводим в этих стенах, в его словах прозвучала приятная новость. Ведь летом меньше всего хочется круглосуточно работать. – Встречаемся через пять дней в то же время, как и всегда. Если я не ошибаюсь, а я могу ошибаться, то у вас в следующий раз будет два обязательных занятия – «ACTING SKILLS» и «SHOWREEL». Наши специалисты поработают с Вашей мимикой лица, раскрытиями в Вас творческого потенциала… В эту программу включены тренинги на раскрепощение, снятие ментальных и телесных зажимов. И в связи с предстоящей съемкой, о которой я Вас проинформирую на следующей неделе, мы поработаем с позированием на крупном плане. Ещё раз повторю, что хоть Вы уже и полноценные, квалифицированные модели, наше агентство рассчитано на то, чтобы постоянно проводить с Вами занятия, позволяющие развивать Вашу личность и приближать ее к совершенству. Есть ко мне вопросы?

Все молчат, желая как можно скорее выйти на воздух, так как погода сегодня, так и шепчет о прогулке.

– Значит, вопросов нет. Все свободны, – командным голосом сообщает он, показывая свое превосходство над нами. Никогда мне не нравился такой подход преподавателей. Отношения на «вертикальном» уровне. Почему нельзя относиться ко всем наравне? Почему нужно выражаться приказами, как в армии, вместо того, чтобы адекватно поддерживать общение с каждым? Ну и что, что он занимает какую-то должность, да хоть президент или король. Неважно. Дискриминация. По-другому не выразишься. – Всем хороших выходных дней. – Я встаю с места, испуская вздох облегчения. Попятившись к выходу, слышу:

– Милана Фьючерс, останьтесь на несколько минут, – обрывает он мои надежды выйти на улицу, чтобы насладиться жарким летним деньком.

Черррт. Что ему еще нужно в качестве извинения? Чтобы я на колени упала перед ним?

– Да, – останавливаюсь и разворачиваюсь я, наблюдая, как все быстро сматываются с зала, воздух которого пропитался яростью Максимилиана.

– Удачи, Милана, – хлопает по плечу Джуана. – Он сегодня, как с цепи сорвался. Мне тебя подождать?

– Можешь не ждать. Я тебе напишу, что он мне скажет… – с тайной досадой мямлю я.

– Давай, подруга! Не забудь известить!

Зал пуст. Наполнен двумя противоположными по принципам жизни персонами. Максимилиан собирает со стоящего шкафа какие-то документы, невнятно что-то бормоча.

Негодуя, я двигаюсь к нему, сажусь напротив, на первом ряду. Положив руки на колени, в долгом невыносимом беспокойстве, я, вооружившись храбростью, избегая его несносного взгляда, спрашиваю:

– Вы хотели поговорить со мной?

Он присаживается за письменный стол, располагающийся от меня в двух метрах, и, потирая щетину, мрачно выдавливает:

– Верно.

Лицо «ходячей премудрости» полно возмущений.

– Что-то не так? – осторожно продолжаю я.

– Есть одна проблема. Нужно её выяснить, – грубовато выпаливает Максимилиан, всматриваясь в другую сторону задумчивым взглядом.

Напрягает непонятность. Можно было сразу сказать мне, что за проблема, а не говорить поверхностно, включая мои нервы?

– Я слушаю Вас, – подначиваю я его к разговору.

– Да, секунду, – с превеликой серьезностью оживает он, кивая самому себе. Да что же там творится в его маленькой круглой мордашке? – Я только найду один документ, чтобы уточнить инициалы одного человека.

– Конечно.

Мои ладони становятся влажными и холодными. Что же он мне скажет? Снова про то, что у меня вылетело из памяти сказать ему о своей новой почте, нарушив незыблемые правила «дворца»?

Максимилиан является ответственным, влиятельным лицом в агентстве, он никогда не допускает произвола. В его компетенции выгнать любую из моделей, если ее действия будут противоречить интересам агентства. Так он заявит, что моя карьера модели потерпела крушение?

– Милана, – смотря на какую-то бумажку, начинает он. Я сосредотачиваюсь, выпрямляя спину. – В каких отношениях Вы состоите с Джексоном Моррисом? – Он пронзает меня изысканно-зловещим тоном.

Горло стискивает невидимая рука. Я давлюсь слюной, отчего у меня начинается сильный приступ кашля, услышав его неожиданный вопрос. Ледяной рукой прикрываю рот, стараясь откашляться. Сглотнув несколько раз, я пытаюсь прийти в себя.

Что, что он спросил? Мой мозг трансформировался и везде слышит только одно имя «Джексон»?

– Может воды? – доносится из уст Максимилиана. – Что с Вами? – Как будто ему интересно, что со мной.

– Д-а, – еле выговариваю я, нервно потирая аккуратно уголки глаз, из которых проявляются слезы.

Сделав глоток, я обдумываю, как повторно переспросить. Я уверена, что мне послышалось то, что на самом деле не было сообщено руководителем.

– Не очень понимаю Ваш вопрос, – вскидываю одну бровь, чувствуя, как призрачная тень надевает на меня некий трагический покров.

– Не понимаете? – ухмыляется Максимилиан издевающимся тоном. – А что вы тогда скажете на это?

Максимилиан предоставляет моему вниманию ту самую газету, на которой запечатлены наши лица с Джексоном. Тяжело выдохнув, я поднимаю на него ошарашенные глаза. Его физиономия становится воплощением сдерживаемого свирепства, кровожадности и запальчивости.

– Э… это… – Это заставляет меня врасплох. На моем лице застывает безжизненное выражение.

– Я вот тоже хотел уточнить у Вас, что это? – Он делает акцент на последних словах. Пропустив его слова мимо ушей, я размышляю, как эта газета дошла до его обозрения. В моих жилах леденеет кровь от одного только вида на эту картинку нас с Джексоном. – Милана, Вы же знаете наши правила. Вы указали в сведениях о себе, что вашим парнем является Даниэль Санчес, так? – Повышает он голос, выплескивая гнев.

Я сжимаю руки в кулачки от напряжения.

– Да, это так, – робко отвечаю я.

– Но что тогда это? – указывает он на газету, словно желает швырнуть её в меня.

Я не понимаю одного: что в этом такого? Зачем делать из этого проблему?

Внешнее самообладание дается мне с величайшим трудом, и я, отчаявшись, протестую:

– Я не могу встретиться с человеком?

После минутной задумчивости он выбрасывает наружу поток уничижительных слов:

– Дело в том, что мы должны быть уверены, что он не причинит вреда нашему агентству. Понимаете? – Я киваю, усиленно дыша. – Здесь написано, что…

Его злорадный голос действует на меня раздражительным образом.

– Я вижу, что здесь написано, Максимилиан, – рычу я и через секунду начинаю жалеть, что в таком тоне позволила себе высказаться. – Это… это, – запинаюсь я, добавляя смягченно, – это просто встреча с официальным лицом компании «Счастье равно Успех». Большего с этим человеком у меня ничего нет. Я не знаю его, – намеренно лгу я, боясь покрыться краской. Хотя она и не спрашивает моего согласия.

Мое тело трясется от притока крови, резкой смены температуры и давления. Холод в руках и ногах заметно исчезает, уступая месту жару.

– Милана, нам не нужны конфликты моделей с публичными личностями. Я слышал, что этот человек агрессивен… – Какие подтверждения он этому находит? Агрессивная личность? Да это он такой, а не Джексон. Он даже не знаком с ним. Как можно говорить гадости про человека, с которым Максимилиан не общался? – Поэтому, не думаю, что Вам стоит поддерживать с ним связь. – Что он сказал? – Я должен предупредить Вас, если будет повторная стычка, и я увижу Вас с ним на плакатах, в прессе или в любом интернет-источнике, то приму соответствующее решение, и не посмотрю на то, что Вы у нас талантливая модель с идеальными внешними данными. Вы уловили ход моих мыслей? – Пробуждается глухая злоба на человека из прошлого, который своим появлением, воплотившись в «руки ночи», предоставил мне тяжкое бремя – лавину случайностей, свалившихся на голову в самый неподходящий момент. Быть может, и вправду в нем поселилась незримая сила, приносящая мне тайные безутешные страдания?