Алекс кивает, и я зло закусываю губы. Я даже мычать не буду вам в ответ, бессовестные, но потом, как и Родион, потребую извинений за то, что всем видом показывали, как им замечательно без моей болтовни.

Когда блюда расставлены на столе, а воздух напитывается густыми и аппетитными ароматами, я первая накидываюсь на пиццу, чтобы заткнуть свой рот, который горит невысказанной обидой, и закусываю ее жирной и сливочной пастой. За божественными вкусами, что опьяняют меня не хуже алкоголя, я забываю о своей вредности и боли в глотке и жадно покряхтываю и довольно причмокиваю. В общем, никакой культуры, которую задавил зверский и слепой голод.

Три куска пиццы, тарелка карбонары и половина чашки салата, и я с сомнением смотрю на вафли. Осилю или не осилю? Однако какой обед без сладенького? Поэтому я вооружаюсь вилкой и столовым ножом и неторопливо приступаю к десерту, а о диете подумаю потом. Сейчас я могу себя побаловать, ведь я заслужила.

Я не сразу замечаю, как в зал вплывает пышногрудая, смуглая и высокая брюнетка. Она с улыбкой подходит к нашему столику со спины Родиона и томно выдыхает с мягким акцентом, нахально пробегаясь пальчиками по его шее и затылку:

— Родион.

Замираю с наколотым куском вафли на вилке у рта. Родион оглядывается и улыбается:

— Здравствуй, Белла.

— Я могу украсть тебя на минут пять? — она переводит взгляд из-под полуприкрытых век на меня. — Дела обсудить.

Отправляю вафлю в рот и медленно ее пережевываю. Красивая и знойная женщина, улыбка которой может очаровать любого мужчину, даже самого взыскательного и требовательного. Аккуратный носик, сочные губы и брови с надменным изгибом.

— Это что-то важное? — Родион откладывает вилку и нож и вытирает рот салфеткой.

— Я бы не стала тебя беспокоить по пустякам, — Белла закусывает губу, — и тревожить твою трапезу.

Я жду, когда Родион представит меня своей шикарной знакомой, но он молча встает и следует за ней. Замечаю плотоядный взгляд Алекса, который бессовестно пялится на ее округлую задницу в узкой юбке и толкаю его локтем:

— Кто это такая?

— Владелица этой забегаловки.

— И в каких Родион с ней отношениях? — ревниво шепчу в его лицо и зло отодвигаю тарелку с остатками размокшей в шоколадном сиропе вафли.

— В деловых, — Алекс спокоен и смотрит мне прямо в глаза.

— С такой женщиной быть просто в деловых отношениях нереально, — я сердито промакиваю салфеткой губы и встаю.

— Яна.

— Я в уборную. Меня мутит.

— Я тебя сопровожу.

Можно оправдать рвение Алекса страхом, что на меня опять может кто-то напасть и придушить, но что-то меня наталкивает на нехорошие подозрения насчет Родиона и сисястой и попастой Беллы. Почему он меня не представил?

— Кстати, ты проиграла в молчанку, — Алекс с готовностью встает, когда я покидаю стол, подхватив сумку.

— В молчанку я играю с твоим боссом, а не с тобой, — я уверенно шагаю к проему за стойкой.

— Не знаю почему, но мне обидно.

Слева — две уборные со значками стилизованных человечков в платье и без, справа — лестница, что ведет на второй этаж, и я думаю, именно туда Белла увела Родиона. Имею ли я право ревновать? Кольцо я получила, но о любви и верности мой будущий муж не говорил.

Захожу в уборную под цепким взглядом Алекса и интересуюсь:

— Ты желаешь со мной войти?

— Нет, я тут подожду.

С натянутой улыбкой закрываю дверь и спешно копаюсь в сумке, из которой выуживаю телефон и ищу в приложениях диктофон. Я обязана узнать, деловые отношения связывают Родиона и Беллу или нечто большее. Будет очень неприятно, если он посмел привести меня в ресторан, который принадлежит одной из его содержанок.

Включаю диктофон и записываю жуткие, нечеловеческие звуки, что может издавать только беременная женщина в момент сильного токсикоза. Я очень стараюсь быть правдоподобной, поэтому периодически всхлипываю, болезненно постанываю и бултыхаю воду в унитазе щеткой для волос, будто я в нее что-то из себя изрыгаю, а в душе покрываюсь колючей изморосью ревности. Останавливаю запись и печально стенаю:

— Алекс… Ты тут?

— Да.

— Алекс, будь добр закажи мне минеральной воды без газа.

— Хорошо.

— Спасибо.

Дожидаюсь, когда шаги стихнут, включаю запись и ставлю на повтор. Выхожу из уборной и, метнувшись к лестнице хищной тенью, поднимаюсь на этаж выше. Вот откуда во мне эта хитрость? Озираюсь по сторонам. Две двери. За одной нахожу банкетный зал с широким и длинным столом, а из-за второй слышен приглушенный и ласковый голос Беллы.

Решаю ворваться в дверь без церемоний. Во-первых, мне из-за моего интересного положения простительна некоторая эмоциональность и наглость, а, во-вторых, я хочу знать, чем Родион и Белла там заняты таким интересным, что меня не позвали на свой важный разговор не о пустяках.

— Яна, — шепчет позади Алекс. — Какая же ты коварная стерва.

Меня никто не остановит на пути к ответу. Сжимаю ручку и решительно распахиваю дверь.

Распахиваю дверь, ревниво поджав губы, и замираю на пороге. Родион сидит за письменным столом, а перед ним разложены какие-то документы. Рядом стоит Белла, провокационно наклонившись вперед шикарными дойками, чтобы моему будущему мужу было на них удобно любоваться. И я точно помню, что когда эта грудастая стерва вышла к нам, блузка ее была застегнута на все пуговицы, а сейчас все ее прелести чуть ли не вываливаются на Родиона, который поднимает от бумаг серьезный взгляд и говорит:

— Я занят, Яна. Подожди внизу.

Замечаю в темных глазах Беллы нескрываемое превосходство, за которое я готова ринуться к ней и в патлы вцепиться.

— Она стоит к тебе слишком близко.

К черту игру в молчанку! Если я промолчу, то прямо тут лопну от ярости и кипящей ревности. Родион поворачивает лицо на грудь Беллы, секунды две пялится на белое и пышное вымя и поднимает глаза на ее лицо:

— Действительно, слишком близко. На пару шагов назад, Бельчонок.

— Бельчонок?! — я задыхаюсь от возмущения и отталкиваю от себя Алекса, который хочет меня увести из кабинета. — Что еще за Бельчонок?!

— Уменьшительно-ласкательное от моего имени, — высокомерно тянет Белла и послушно отступает от недовольного Родиона.

— О, как интересно…

Алекс предпринимает очередную попытку схватить меня за руку и утащить за собой, и я разворачиваюсь к нему лицом. В следующее мгновение происходит нечто невероятное: я с рыком бью коленом между его ног, резко, агрессивно и так талантливо, что моя жертва жалобно крякает, хватается за причинное место и съеживается.

Потом я сажусь на стул перед столом, за которым молчит Родион, и закидываю ногу на ногу, скрестив руки на груди:

— Я, значит, ежиха, а это, — я киваю на Беллу, — бельчонок?

— Яна, за что? — жалобно кряхтит позади Алекс.

— И где ж ты, медведь, таких белок в лесу видел? — я насмешливо вскидываю бровь. — Это не белка, это телка. Вон какое вымя!

— Алекс, у тебя, случайно, пустырника не осталось? — Родион откладывает бумаги и откидывается назад.

— Нет, — стонет тот в ответ.

— Они родные, — Белла с чувством собственного достоинства поглаживает себя по груди.

— Белла, — шипит Родион, и она замолкает, смущенно потупив глазки.

Они любовники. И я уверена, что под узкой юбкой у нее не капроновые колготки, а чулки, на которые у Родиона фетиш. Между лопаток пробегает холодный озноб, и руки немеют от разочарования и злости.

— И тебе не стыдно? — спрашиваю я недоуменного Родиона.

— Почему мне должно быть стыдно?

— Привел меня в ресторан своей любовницы и даже нас не представил, — с наигранным огорчением улыбаюсь и хмыкаю. — Нехорошо.

— Во-первых, Яна, бывшей любовницы… — с легкой пренебрежительностью отвечает Родион, и Белла меняется в лице.

— Что?! — она охает, округляет глаза, и ее акцент усиливается. — Я не понимать… не понимаю…