Отвлекаюсь на телефонный звонок. Риелтор. Тараторит, что у него есть покупатели, которые готовы быть с ним на квартире через двадцать минут и буквально умоляет меня согласиться на встречу. Я в принципе подобного ажиотажа и ждала, поэтому соглашаюсь.

— Ты меня вообще слушаешь? — кричит Сергей в спину, когда я спускаюсь по лестнице.

— Сереж, да мне начхать на все твои слова, — я устало оглядываюсь на него. — И у меня встреча с риелтором и потенциальными покупателями. Сопли подотри, а то смотреть противно.

— Какая же ты сука, — шипит в ярости. — Я же тебя на руках носил. Не пил, не бил.

— Вот это достижение, — брезгливо бросаю я и продолжаю путь.

В груди ничего не откликается, когда взбудораженный риелтор, мужчина лет пятидесяти и с густыми усами под носом, водит по квартире молодую пару — милую и улыбчивую блондинку и высокого и немного сутулого парня. В душе пусто.

— А почему так дешево продаете? — щебечет блондинка, заглядывая в ванную комнату. — В чем подвох?

— Разводимся.

— Может, соседи плохие? — спрашивает ее муж.

— Соседи обычные.

Сергей стервятником следит за гостями и зло рассасывает леденец.

— А когда вы будете готовы съехать? — блондинка шагает на кухню.

— Да хоть завтра.

— Даже так? — оборачивается и хмурится.

— Ириш, как-то все подозрительно, — шепчет парень.

— Да прекратите, — кудахчет риелтор. — Видно же, что приличная семья, — а затем печально добавляет, — была.

— То-то у муженька лицо расквашено, — невесело отвечает парень.

— Точно никаких подвохов? — Ириша выглядывает из кухни. — Тараканы, клопы, демоны?

И звонко смеется. Улыбается и ее муж.

— Ни клопов, ни тараканов, ни демонов. Только разбитые надежды, — я снимаю обручальное кольцо, глядя в изумленные глаза Ириши, и кладу его на комод. — Я очень надеюсь, что у вас получится избежать нашей с Сергеем участи.

Риелтор многозначительно смотрит на меня, чтобы я прекратила пугать его клиентов, которые сникли и замолкли.

— Квартира в ипотеке? — уточняет Ириша блеклым голосом.

— На этот счет не волнуйтесь, ребята, — риелтор улыбается, обнажая желтые зубы. — Сделку провернем быстро, качественно и без вопросов. У нас в штате отличные юристы.

— Нам надо подумать, — Ириша хмурит бровки.

— Вы пока думайте, — риелтор выуживает телефон из кармана, — а у меня еще есть клиенты, — переводит на меня взгляд, — вы же свободны? У меня очередь выстроится, если клич дам.

— Ладно, — повышает голос парень, — рискнем. Клопов, если что, вытравим. Не проблема.

— Ну, звоним юристам? — риелтор с ожиданием взирает на меня. — Вы не передумали?

Тихо и переливчато журчит вода, стекая с каменных чаш фонтана, и вспыхивает искрами под желтым светом фонарей. Позади скрипит дверь, звучат несколько тяжелых шагов и вздох, чтобы привлечь мое внимание.

— Говори.

— Подала на развод, — отвечает Алекс со свойственным ему холодом.

— Так.

— Оформляет продажу квартиры и подписала договор на аренду однушки в Кунцево. На завтра в девять часов утра заказала машину для перевоза вещей.

— Какая деятельная, — хмыкаю, наблюдая за воробьем в нескольких шагах от фонтана.

Я рад, что у Яны произошло переосмысление жизненных ценностей, хотя ожидал, что она в который раз простит мужа, но, видимо, и у нее есть предел дозволенного. Пожалуй, вернись она к Сергею, то через пару месяцев он бы в затяжной депрессии прыгнул с крыши. По крайней мере, все выглядело бы именно так.

Отпустить Яну было верным решением. Да, я не насладился ее телом, как планировал, но Настя права. Я сам был бы жалок, если бы удерживал женщину возле себя угрозами. Это недостойно и низко. Даже в минуты слабости и ослепляющей похоти надо быть мужчиной, который защищает, а не унижает и давит.

— Сергей сдал кольца в ломбард…

— Дай угадаю. Он опять проиграл?

— Да.

— Вот уж горбатого могила исправит.

— О чем вы тут шепчетесь? — раздается любопытный голос Насти.

— О делах, — хмуро отвечает Алекс.

— Какие деловые, — Настя обнимает меня со спины, чмокает в щеку и усаживается на бортик фонтана, хитро прищурившись. — Ты такой мрачный, потому что у тебя очень серьезные дела на ночь глядя нарисовались?

Копия Светланы. В первый год после похорон мне было больно и мучительно смотреть в лицо дочери и видеть в нем юное отражение супруги, которая оставила меня. Сейчас при взгляде на Настю сердце не кровоточит, а вибрирует светлой печалью и наполняет душу густой любовью.

— Я тут подумала, — она вытягивает правую ногу и огорченно смотрит на носочек, — зря ты отпустил Яну.

— Прости?

— Она же тебе нравится, — поднимает глаза и прищуривается. — Да и я была не против мачехи. Молодая она для тебя, конечно, но любви все возрасты покорны.

— Ты считаешь меня старым?

— Но ты все равно будешь постарше Яны.

— Но не настолько, чтобы шел разговор о том, что… — сердито выдыхаю и отвожу взгляд. — Так, Настя, никакой тебе мачехи.

— Почему? — она капризно тянет. — Я не заслужила мачехи?

Алекс позади издает смешок, но делает вид, что кашляет, когда я на него оборачиваюсь.

— Возможно, — Настя скрещивает ноги и опирается руками о бортик, глядя на меня снизу вверх, — однажды… через некоторое время… если бы для тебя это было важно…

— Не тяни резину, — скрещиваю руки на груди.

— Я бы назвала Яну мамой, — она обнажает зубы в озорной улыбке.

— Ты издеваешься?

— Нет. Ладно тебе. Может, не мамой, а мамой Яной, — клонит голову на бок. — Вы бы вызвали меня на серьезный разговор и…

— Прекращай, — глухо и зло обрываю Настю. — Это не смешно.

— Согласна, — едва слышно отзывается она, не спуская с меня глаз.

Я так и не смог с Настей серьезно поговорить о смерти Светланы, и до сих пор не могу найти слов, чтобы коснуться этой темы, а она важна для моей дочери.

— Я любил и люблю твою маму… — хрипло начинаю я. — И буду любить.

Что я еще могу сказать? Из меня клещами и под пытками не вытянешь большего. Я смирился со смертью жены и выплакал из себя черную скорбь. В одиночестве, что, наверное, было ошибкой. Это отдалило меня от Насти, над которой все еще нависает тень утраты.

— Я знаю, но она бы не хотела, чтобы ты до старости прожил в одиночестве. Хорошо, с Яной не срослось. Укради себе новую женщину, — Настя с наигранным озорством улыбается. — Однако я не гарантирую, что я с ней подружусь. Я, знаешь ли, придирчива к мачехам.

— Ну или мы можем опять выкрасть Яну, — хмыкает Алекс.

— Тоже вариант, — соглашается Настя.

— Я не понял. Ты яростно требовала, чтобы я освободил Яну, — я изумленно и с досадой охаю.

— И я очень горжусь тобой, папуля, — улыбается и посылает воздушный чмок.

— Так мы крадем Яну или нет? — с ожиданием и затаенным азартом уточняет Алекс.

— Нет, — массирую переносицу. — Пусть живет себе. С ней возни столько. Опять начнет истерить, убегать, кричать. Ложками и кружками бросаться.

— Ты прав, — Настя вскакивает на ноги и вприпрыжку шагает к двери. — Пусть живет. Найдет себе молодого, энергичного и позитивного мужика, с которым она будет счастлива, а ты, я так понимаю, будешь наблюдать со стороны и поскрипывать зубами от злости.

— Она не успела развестись, как ты ее уже замуж отдаешь?

Прячу руки в карманы брюк и сжимаю кулаки. Меня записали в старого, ленивого и брюзгливого ворчуна. Это возмутительно.

— А чего бы такую красавицу замуж не отдать? — Настя заливисто смеется, а у меня в груди вскипает ярость. — С двумя ей не повезло, но с третьим все будет чики-пуки. Женщины после развода расцветают, поэтому вокруг Яны появится множество мужчин.

— Иди спать, Настя, — нарочито спокойно говорю я, с трудом усмиряя в себе беспричинную ревность.

— Я вот и забежала пожелать тебе добрых и хороших снов, — воркует она у двери. — Или ты сегодня опять на ночь глядя сорвешься к очередной шлюхе?