— Можешь ко мне на «ты» обращаться. У нас разница в возрасте всего десять лет, — доносится до меня его грубый голос.

— Хорошо. — Пожимаю плечами и отсыпаю в бутылочку нужное количество смеси.

Руслан наблюдает за тем, как я кормлю его дочь. В какой-то момент я замечаю, как его взгляд изменяется, в нем проскальзывают нежность и восхищение.

— Вы… то есть ты, — запинаюсь я, — уже нашли постоянную няню? — спрашиваю, чтобы хоть как-то разбить эту неловкую тишину.

— Пока что нет, — качает он головой и напрягается.

— А вы надолго в стране? — Поднимаю на него взгляд, не замечая, что снова перешла на «вы», отчего Руслан скривился.

— Недели на две. У меня еще три боя.

— Так ты не шутил, когда говорил, что боксер?

— Разве я похож на шутника? — Он улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов. Впервые вижу его улыбку. И она мне нравится. От осознания этого смущенно отвожу взгляд в сторону. — А ты когда должна была улететь?

— Послезавтра.

— Твое агентство не будет искать тебя? У тебя нет заказов на следующую неделю? — спрашивает он, я же хмурюсь, не понимая, о чем он.

— Агентство? Не совсем понимаю, о чем ты говоришь. — Смотрю на него с недоумением.

— Ну, вас, девочек, вроде кто-то отправляет на всякие вечеринки или для компании богатому говнюку, — едко произносит он, выбивая из груди весь воздух.

Поперек горла становится ком. Мне казалось, мы прошли этого момент.

— Иди к черту, — бросаю я зло, резко поднимаюсь с дивана с Кирой на руках и исчезаю в комнате, отведенной нам.

То, что он причислил меня к этим девушкам, больно кольнуло по сердцу. Ведь сам сказал, что у него есть досье на меня. Наверняка там все подробно расписано и никаких упоминаний об агентстве нет.

Остаток дня с Русланом я не вижусь. Нахожусь в каком-то подавленном состоянии. Поздно вечером, когда малышка засыпает, а я ложусь рядом в постели без сна, решаю посмотреть телевизор.

Боясь ее разбудить, все же высовываю нос из комнаты. Убедившись, что в апартаментах одна, беру плед и устраиваюсь на диване. Включаю телевизор и попадаю на спортивный канал. Уже хочу переключить, как глаза широко распахиваются от удивления. Потому что посреди ринга стоит Руслан. Не узнать его невозможно. И я на мгновение зависла на его тугих мышцах, крепких руках, кубиках пресса.

В его глазах пылал огонь азарта. Толпа вокруг ликовала. И я с замиранием сердца наблюдала за тем, как он, словно хищник, двигался по рингу.

Ритмичными рывками Руслан наносит противнику точные удары. Но и ему достается. У него рассечена бровь, из носа течет кровь. Несколько раз удар пришелся по голове.

Я с замиранием сердца слежу за тем, что происходит на ринге. Бой транслируют по всему миру. Я не разбираюсь в боксе, но, кажется, победитель получит титул чемпиона по какой-то там версии.

На ринге двое, но все мое внимание приковано лишь к одному мужчине. У него по телу скатываются крупные капли пота. В глазах — холодная расчетливость. Он двигается словно хищник, тугие бугры мышц перекатываются под кожей.

Бой длится невыносимо долго. Никто не хочет уступать.

Я жмурюсь каждый раз, когда удар достигает Алмазова. Честно говоря, я абсолютно не разделяю радости фанатов. Это слишком жестоко для меня — смотреть на то, как два человека причиняют друг другу боль и наслаждаться зрелищем.

Наконец-то противник Алмазова падает, рефери отсчитывает десять секунд, но тот так и не приходит в себя после точного и сокрушительного удара Руслана. Толпа ликует, выкрикивая имя победителя. Руслан задирает голову, смотря вверх и рычит, словно настоящий зверь.

Я выдыхаю от облегчения и сама не замечаю как на лице появляется улыбка.

Трансляция завершается поздно ночью, я выключаю телевизор, но спать не хочу. Слишком много эмоций внутри меня.

Делаю кофе, заглядываю во встроенный холодильник и нахожу там сендвич. То что надо для позднего ужина.

Поглядываю на часы и немного волнуюсь за Руслана. Он после боя определенно отправится в клинику. Его несколько раз так ударили по голове, что вероятно сотрясение.

Сразу же напрягаюсь. А вдруг его не будет день или два? Что тогда делать? Он ведь даже телефон не оставил.

В соседней комнате начала капризничать малышка и я поспешила к ней. Поворковала над крохой, успокаивая ее, потом поняла что скоро нужно кормить Киру и не мешало бы развести смесь.

Открываю дверь и замираю в дверном проеме.

Полуобнаженный Руслан стоит посреди комнаты, отпивая из бутылки воду и морщится от боли. По его телу стекают капли воды. Волосы мокрые. Он только что вышел из душа. Темная дорожка волос на животе опускается вниз и скрывается под спортивными трико, что низко сидят на бедрах.

Мои щеки краснеют от его вида, я делаю шаг назад, чтобы тихонько сбежать, но поздно. Руслан меня замечает.

Он оставляет в сторону бутылку и устремляет на меня свой взгляд. Мы молчим, смотря друг на друга. Он оценивающе проходится по моей фигуре и я жалею что не оделась. На мне длинная футболка и трусики. И теперь Алмазов бесстыже рассматривает мои длинные ноги.

Хочется прикрыться, но я одергиваю себя. Это будет выглядеть смешно. К тому же он сам сказал, что я не в его вкусе.

— Ну, помоги, раз пришла, — с насмешкой говорит он, — достань из холодильника лед. Я скоро ослепну из-за отека и не смогу насладится твоими милыми трусиками.

— Там нет льда, — произношу растерянно.

Вся эта ситуация для меня настолько нетипична, что я даже забываю что стоит возмутиться от того, что Руслан глазеет на меня.

— Ладно, тогда поищи что-то в аптечке, — кивком указывает на пакет, брошенный на диване.

— Разве тебе не должны были оказать медицинскую помощь после боя? Я, кстати, случайно попала на спортивный канал, по которому его транслируют. Ты выбрал очень жестокий вид спорта.

Я заглядываю в пакет и выбираю то, что по моему мнению должно понадобится. Краем глаза замечаю, что Руслан все еще пялится на меня, не отрывая взгляда. Правда сейчас я почему-то его не боюсь. А должна была бы. Особенно после того, как увидела на что он способен.

— Должны, — спокойно произносит он, — но у меня в номере две девы без присмотра, не мог же я вас оставить надолго одних? — он пытается улыбнуться и тут же морщится от боли. — Ненавижу это состояние после боя, — бурчит под нос.

Я распаковываю вату, смачиваю ее антисептиком и подхожу к мужчине. Замираю в шаге от него, не зная как поступить дальше.

— Я не кусаюсь, — хмыкает он. — Начни с брови. По хорошему ее бы зашить не мешало, наверное. Но и так сойдет.

Я несмело подношу руку к рассеченной брови мужчины. Мои пальцы дрожат, дыхание сбивается, а запах Алмазова проникает глубоко в легкие.

Я стараюсь не смотреть на его обнаженный торс, на рельефный пресс, на гематомы, что начали покрывать все тело, поэтому полностью концентрирую взгляд на ране.

Он пристально следит за мной, отчего мои движения становятся нервными и неуверенными. Все звуки вокруг словно исчезают. Кроме громкого дыхания. Моего и его. По телу ползут мурашки и я начинаю остро ощущать свою обнаженность перед этим мужчиной.

— Кажется, я погорячился когда сказал, что ты не в моем вкусе, — я вздрагиваю от его хриплого, обволакивающего голоса.

— Мне бы и дальше хотелось оставаться не в твоем вкусе, — нервно отвечаю я, готовая бросить все и сбежать к Кире.

— А если я хорошо заплачу? Сколько тебе давал за то что ты скрашиваешь отдых твой этот Стас? — выдыхает он и заправляет прядь мне за ухо.

Я вздрагиваю и отшатываюсь от него. Его слова обижают и злят.

 Я замечаю его взгляд, направленный на мою грудь, и понимаю, что ткань слишком тонкая, чтобы плотно скрыть мои изгибы. В зрачках Руслана показывается что-то хищное и опасное. Пространство между нами электризуется.

— Я пойду, закончишь сам, — вкладываю ему в руки вату и пластырь, подавляя в себе волну гнева и возмущения.