— Да. Для этого, — тяжело вздыхает он, обдавая меня своим дыханием.

Так и лежим в темноте, лицом друг к другу. Я под одеялом, а Руслан поверх. Рядом тихонько сопит малышка.

Алмазов находит мою руку, переплетает наши пальцы. Сонно что-то бормочет и отключается. Я же так и не могу закрыть глаза. Наслаждаюсь этим ощущением, краду время у чужой жизни. Ведь в один прекрасный день мать Киры вернется и вместо меня будет вот так засыпать в постели с дочкой и любимым мужчиной.

Я не сразу поняла, почему так жарко. Разлепила веки, чувствуя какую-то тяжесть на груди. Сделала глубокий вдох, выдохнула, повернулась на бок и не сдержала вскрика.

В нескольких сантиметрах от моего лица — лицо Алмазова. Мы в одной постели. Лежим, тесно прижавшись друг к другу, переплетая наши тела. Память не сразу ко мне возвращается.

Руслан сонно стонет, переворачивается на спину. Спит крепко. Мое сердце в груди, что бьется неистово быстро от испуга, наконец-то начинает успокаиваться.

Я проверяю, как Кира, и, убедившись, что она еще спит, возвращаюсь взглядом к Руслану.

Он выглядит откровенно хреново. Лицо — одна сплошная гематома. Отекло, опухло, покраснело, посинело. Сейчас и не скажешь, что перед тобой красавчик.

Опускаюсь ниже взглядом, бесстыже любуясь крепким телом. На такое девчонки обычно слюни пускают. Хочется прикоснуться к рельефным мышцам живота, провести по груди, проверить, насколько стальные у него бицепсы.

Я не замечаю, как начинаю дышать тяжелее. Боюсь пошевелиться, хотя понимаю, что лучше встать с кровати. Пока он не проснулся. Потому что ночью он был не в себе. Наверняка даже не помнит, как оказался со мной в одной постели.

И в то же время захотелось поиздеваться над ним. Сказать, что он меня соблазнил и теперь обязан жениться. Посмотреть на его реакцию. Но я не решаюсь. С Русланом так шутить нельзя. Да и не поверит он в это, скорее всего.

Я вздрагиваю, когда его рука шевелиться. Он стонет. Я возвращаю взгляд на его лицо и забываю, как дышать.

Его глаза тоже открыты.

Смотрит на меня затуманенным взглядом. Кривится от боли. Снова стонет. Потом приподнимается на локтях, оглядываясь вокруг.

— Мы вместе спали? — спрашивает, щупая свою челюсть.

— Угу. Ты был очень настойчив. — Чувствую, как на лице появляется румянец, когда он откидывает край одеяла, несмотря на то, что он в боксерах.

Мне становится неловко от такой близости. А ему хоть бы что.

— Это я умею. Зараза, словно катком по мне проехались. Воды принесешь? Мне пока не встать.

— Ага, только тише. Кира еще спит. Ее уже пора кормить, но я пока морально не готова к ее пробуждению, — шепчу я, бросая взгляд на его дочь.

Он тоже поворачивается в ее сторону. На лице появляется сдержанная улыбка, в глазах загорается нежность.

— Смешная такая, — тихо шепчет он.

— Угу. — Смотрю на то, как Руслан протягивает руку и поглаживает ее по лысоватой головке.

— Я сегодня уйду. Скорее всего, вернусь поздно. Нужно парочку контактов пробить и с людьми встретиться. Часики тикают, а от Софи ни звонка. Я начинаю серьезно задумываться над тем, чтобы пойти в полицию. Вот только если бы с ней что-то случилось, ее отец и муж давно бы подняли тревогу. Слишком много загадок, — качает он головой.

— Тебе бы отдохнуть, отлежаться. Ты себя в зеркале-то видел? «Проехал каток» — это ты еще мягко подметил, — нервно посмеиваюсь я, отодвигаясь от него подальше. Потом и вовсе сползаю с кровати, чтобы наполнить из графина стакан воды.

— Капюшон и кепку натяну, и нормально все будет. Только еще немного полежу вместе с дочкой, — вздыхает он и убирает подушку, которую я положила, отгораживая Киру от себя.

Я подаю ему стакан, замечаю, что и пить ему тяжело. Губа за ночь зажила, покрылась темной корочкой, но вот все остальное…

— Завтрак заказать? Хочешь чего-то? — спрашиваю у него.

— Да, йогурт. И трубочку. Я пока не готов к полноценному приему пищи.

Я покидаю комнату, заказываю нам завтрак. Открываю шторы, впуская в номер утренние лучи солнца. Еще рано. Семь утра. Кира просыпалась несколько раз ночью, но мне быстро удалось ее убаюкать. Вообще, сложно это — когда кормить нужно по часам и часто. Выспаться невозможно.

Я подавляю зевок, потягиваюсь. Теперь до обеда точно поспать не получится. Мне не помешают несколько чашек кофе. Или энергетик какой. Я сегодня максимально разбитая.

Руслан выходит в гостиную с Кирой на руках. В глазах у него неуверенность и страх сделать что-то не так, но малой он нравится. Чувствует, наверное, что он не просто незнакомец какой-то. Улыбается ему, что-то угукает. А Руслану это, кажется, безумно нравится.

Он сел с ней на диван. Поднял на меня взгляд.

— Дашь бутылочку? Я хотел бы покормить ее сам.

Я киваю. Подхожу к кухонному гарнитуру. Достаю пачку с детской смесью, нажимаю кнопку на чайнике. Искоса бросаю взгляд на мужчину. Он так гармонично смотрится с ребенком на руках. Словно был рожден именно для этого момента. Отцовство ему к лицу.

Потом он кормит дочку, я подсказываю, что после кормления ее нужно поставить «столбиком». Он слушает меня внимательно. Сама не знаю, откуда во мне взялись все эти познания. Скорее всего, после долгих разговоров с подругой.

Потом мы завтракаем, Кира все так же на руках у Руслана. Едим неспешно. Почти не разговариваем. О прошлой ночи не вспоминаем.

Алмазов уходит ближе к обеду, и мы с Кирой вновь одни остаемся. Еще неделя вот такого ритма жизни, и на стены лезть буду. Поскорее бы Руслан нашел эту Софи, а я вернулась бы домой. К привычной жизни. Хотя не буду врать: скучать по малышке точно буду. Да и по Руслану тоже.

Руслан возвращается поздно вечером. Сразу подходит к холодильнику, достает холодную колу. Ловкое движение, и крышка летит на пол. Он делает жадный глоток, задерживается взглядом на мне. Бутылка со стуком оказывается на столешнице.

— Билеты. — Конверт летит туда же. — Мой менеджер обо всем позаботился.

Кажется, он сегодня не в настроении. Скорее всего, так и не удалось ему ничего узнать о матери Киры. Но спрашивать пока не решаюсь.

— Спасибо. — Я несмело приближаюсь к нему. В глаза не смотрю. После вчерашней ночи чувствуется особенная неловкость. Он и я в одной постели. Словно мы парочка. И меня это будоражит.

Я прикасаюсь пальцами к смятой, по-видимому, в кармане Алмазова бумаге, а на душе ощущаю грусть. Я так часто требовала у него доказательств того, что он отпустит меня, что его слова правдивы, и вот сейчас вместо радости меня мучают совсем другие чувства.

— Как день? — сглатываю я, тихо спрашивая.

Руслан наблюдает за тем, как я забираю конверт. Заглядываю внутрь, убеждаясь, что там и в самом деле билеты на мое имя. А еще мои документы. Которые он отобрал и спрятал в первый день нашего знакомства.

— Никак, — холодно бросает он. — А у вас?

Скорее всего, спросил для галочки. Хотя нет, о дочери-то ему интересно узнать.

— Нормально все: поели, поспали, подгузники испачкали, — вымученно улыбаюсь я. — Детское питание закончилось. Может… Можно я сбегаю в магазин? — спрашиваю с надеждой я. — А ты пока с Кирой посидишь. Я не сбегу, не переживай. Просто… просто я устала сидеть в четырех стенах. Хоть на лица людей взгляну, — устало выдыхаю я.

Мне и в самом деле надо хоть десять минуточек на свободе побыть. Вдохнуть воздух полной грудью, убедиться в том, что это все не сон.

— Иди. — Кивком указывает на дверь. — Вот деньги. — Он достает бумажник и отсчитывает несколько крупных купюр. — Столько хватит?

— Да. Даже многовато. — Прячу деньги в карман. — Я быстро, Кира сейчас занята погремушкой. — Поворачиваю голову в сторону малышки. Она лежит на разложенном диване и активно обсасывает игрушку.

— Беги, только не заблудись. Телефон возьми. На всякий случай. — Кивком указывает на тот допотопный аппарат, которым он обеспечил меня.