Рядом с диваном на полу замечаю несколько пакетов с логотипом дорогой брендовой одежды.

Божественный аромат еды щекочет ноздри, и во рту тут же скапливается слюна.

Первым делом я тянусь к кофе. Нужно взбодриться после адской ночки.

— Привезли одежду, надеюсь, с размером угадал. — Руслан кивком указывает на пакеты, и я с удивлением застываю. Чашку так и не доношу до губ.

— Спасибо. Честно говоря, в халате не очень удобно расхаживать, — поджимая губы, признаюсь я. Это весьма неожиданно с его стороны, что он позаботился об одежде для меня.

— Вот договор, после завтрака ознакомься и, если все подходит, подпиши, — протягивает мне папку через стол Алмазов. — Сегодня перечислю тебе аванс. За молчание и хорошую работу, которую ты будешь исполнять.

— Хорошо. — Пальцы касаются пластика. Я сглатываю и откладываю папку в сторону, хотя очень хочется заглянуть в нее.

Завтракаем молча. Я пытаюсь поскорей доесть, чтобы сбежать от Руслана и его общества, что давит на меня. А еще хочу наконец-то нормально одеться.

Когда с едой почти закончила, я беру в руки папку и открываю на первой странице. Мои глаза расширяются от удивления.

— Здесь уже внесены мои данные, — листаю дальше, — и номер банковской карты.

Поднимаю взгляд на Руслана.

— Пока ты принимала вчера душ, я сделал фото твоего паспорта и выслал своим людям. Досье на тебя отправили мне на почту десять минут назад, — сообщает он.

— И что там написано? — прочищая горло, спрашиваю я.

Мне стало неприятно, что кто-то собирал на меня информацию.

— Что ты девочка-отличница, — в его голосе послышалась издевка.

— М-м, ясно. — Я опустила взгляд, пытаясь прочитать договор.

И снова удивилась, когда дошла до суммы, которую мне должен выплатить Руслан.

— Это как-то многовато за исполнение обязанностей няни.

Мне стало не по себе от таких денег. Моей маме полгода, если не больше, пришлось бы работать, чтобы получить столько.

— Это скорее за твое молчание, — кривится Алмазов. — Итак, ты со всем согласна?

Я раздумываю минуту, прежде чем кивнуть, соглашаясь. Потому что деньги мне и в самом деле понадобятся. Такой шанс выпадает не каждый день. Всего-то несколько дней пожить в роскошном отеле, одеваться в брендовые вещи, бесплатно питаться и… присматривать за младенцем.

Ответственность, конечно, большая, но это ведь ненадолго.

Руслан протягивает мне ручку, и я оставляю на страницах свои подписи. Передаю ему листы, и он сразу же фотографирует их и кому-то отправляет.

— Если что-то нужно будет — сразу же говори. Кира нормально себя чувствует? Не капризничает?

— Все хорошо, она спокойная малышка.

— Отлично. Потому что сегодня мне нужно будет отлучиться, меня не будет до поздней ночи и… скорее всего, тебе придется остаться с ней одной. Ты же не наделаешь глупостей? — Смотрит на меня выжидающе.

— Нет.

— Если все же соберёшься, помни о том, что несоблюдение условий договора тянет за собой огромную сумму штрафа. — В его глазах загорается угроза.

Я киваю. Поднимаюсь со своего места, беру пакеты с одеждой и уже перед самой дверью в комнату, которую занимаем мы с Кирой, поворачиваюсь и неуверенно прошу:

— Можно мне сегодня снова позвонить маме? Я сказала ей, что потеряла телефон и буду вечером выходить на связь с телефона подруги.

— Одевайся и выходи, говорить при мне будешь, — безразлично произносит он, не отрываясь от еды.

В пакетах нахожу сарафан, шорты, маечки, несколько пар обуви и даже нижнее белье. От мысли о том, что чужой мужчина выбирал для меня белье, щеки заливает румянцем.

Я спешу одеться, пока Руслан не передумал давать мне свой телефон, успокаиваю малышку, которая начинает хныкать, и, когда она вновь засыпает, возвращаюсь в гостиную.

Алмазов сидит на том же месте, с кем-то разговаривает по телефону, но, заметив меня, быстро прощается и сбрасывает вызов.

Мне неуютно перед его прожигающим взглядом. Он смотрит на мои ноги, потом переводит взгляд на упругую грудь, что видна в вырезе тонкой майки. Его зрачки расширяются, становятся бездонными.

— Держи. — Протягивает мне телефон, и я быстро хватаю его и набираю номер мамы, который знаю наизусть.

Разговор с мамой короткий. Под пристальным вниманием Руслана говорить о чем-то личном не хочется.

— Можно еще подруге позвонить? Я хочу у нее еще несколько вопросов уточнить, — робко спрашиваю у него.

— Да, — кивает и поднимается со своего места.

Руслан отходит к окну, я же пялюсь на его широкую спину. Присаживаюсь на диван и набираю номер подруги.

Прочищаю горло, чтобы мой голос звучал как можно уверенней и беззаботней.

Но подругу не провести.

— Так что у тебя там происходит, Вика? Ты уехала со Стасом, а через три дня звонишь и спрашиваешь, как ухаживать с младенцами.

— Ничего, Алин. Просто… Мы со Стасом разошлись. Поссорились во время отдыха, — тяжело вздыхаю я и краем глаза замечаю, как в мою сторону поворачивается Руслан.

Его бровь выгибается в насмешке. Я же теперь стараюсь говорить еще тише.

— Что значит поссорились? Боже, у вас же все так хорошо было, Вика. Я так радовалась, что ты наконец-то достойного парня встретила! — вскрикивает подруга, а мне зарыдать хочется. Потому что она даже не представляет, насколько сильно мое разочарование в мужчинах.

— Вот так поссорились. Он оказался… он оказался обычным избалованным папиным сыночком. Поэтому давай не будем больше возвращаться к этой теме, — прошу я.

Конечно же, по возвращении домой я расскажу ей все подробности своей поездки, мне просто необходимо кому-то выговориться. Но не сейчас, когда Алмазов, словно коршун, нависает надо мной, контролируя каждое мое слово.

— А почему ты домой не летишь? Ты вчера так и не объяснила ничего.

— Я… Эм-м-м, — не знаю, что можно говорить, а что нет. Кошусь на Руслана. — Я нашла небольшую подработку. Случайно. Здесь семья отдыхает одна, мы в отеле познакомились. Их няня слегла с гриппом, поэтому они предложили мне задержаться на несколько дней и помочь с ребенком, — вру я, при этом замечаю, как недовольно сверкнули глаза Руслана.

— Тогда это отлично, — в голосе подруги сквозит сомнение. Кажется, она не поверила мне. — С тобой все хорошо, Вик?

— Да, за это не волнуйся. Думаю, к концу этой недели уже вернусь домой, — пытаюсь убедить ее.

Мы обмениваемся еще несколькими словами, а потом из соседней комнаты слышится громкий плач Киры, и я спешу попрощаться с подругой.

Малышку успокоить удается очень быстро. Она такая славная. Но у меня создается ощущение, что Руслан к ней абсолютно безразличен. По крайней мере, за день, что я нахожусь здесь, я ни разу не видела с его стороны проявления родительской любви. Или же он просто сам по себе черствый сухарь.

— Врешь ты достаточно убедительно, даже я купился бы, — хмыкает он, когда я выхожу в гостиную с Кирой на руках, чтобы развести детскую смесь.

Вообще, апартаменты невероятно большие и шикарные. Наша с мамой двушка раз в пять меньше этого номера. И сутки здесь стоят, наверное, как среднестатистическая зарплата за месяц.

— А что мне оставалось делать? Плакать в трубку, вызывая беспокойство у родных? — Его слова задевают меня. В конце концов, это именно он виноват в том, что мне приходится врать.

Алмазов никак не комментирует мои слова.

— Можете подержать ее, пока я разведу смесь? — Подхожу к нему и протягиваю ребенка.

— Я? Эм-м… — Выражение лица Руслана в мгновение становится растерянным. Он смотрит на ребенка с недоумением, словно понятия не имеет, что с ним делать.

Хотя, кажется, это так и есть.

— Это точно ваша дочь? Я начинаю сомневаться. Вдруг я участвую в чем-то незаконном? — прищуриваюсь я, наблюдая за тем, как он пытается взять на руки Киру.

— Ты слишком много болтаешь, — недовольно говорит он.

Я фыркаю и отхожу к кухонному гарнитуру. Включаю чайник, все еще находясь спиной к Руслану.