— Но спас же… такую непутевую, — с трудом выталкиваю из себя слова, чтобы хоть как-то отвлечься от его обнаженного тела.

— Спас, — утвердительно произносит он, не отрывая от меня взгляда, в котором полыхает жар.

А потом мы падаем на мягкую кровать.

И я не могу понять, как так быстро от истерики в туалете мы передвинулись в горизонтальное положение. Ведь даже предпосылок не было до этого. Или были? Почему мужчина, который пугал меня до икоты первые дни, для меня сейчас настолько желанный, что я плюю на свои принципы и установки, разрешая делать с собой, что ему заблагорассудится?

С Русланом все не так.

Он нежен и в то же время дико страстный. Он заботится о моем удовольствии, но и сам до жути требователен. Он ловит каждый мой вдох и стон, не заботясь о том, что в номере горит свет, а окна не зашторены. Заставляет меня забыть обо всем и хотя бы на короткое время почувствовать себя желанной, женственной, чем-то больше, чем просто красивое приложение к мужчине. Не прекращает целовать до тех пор, пока я не разлетаюсь на тысячи частиц с его именем на губах.

Потом приходит неловкость. Для меня. Я с прикрытыми веками просто лежу рядом, прислушиваюсь к дыханию Алмазова. Он нежно выводит пальцами узоры на моем животе, о чем-то думает.

— Мне… мне, наверное, к Кире нужно. — Пытаюсь освободиться и сползти с кровати. Сейчас, на трезвую голову, я понимаю, какую ошибку допустила. У меня самолет через четыре дня. А Руслан здесь останется. С дочкой. И… Софи.

По телу проходит неприятная дрожь, во рту появляется вкус горечи.

— Лежи, — пригвоздил меня к постели Руслан. — Если нужна будет твоя помощь, Ярослав позовет.

Лицо краснеет от позора. Ярослав наверняка слышал нас.

— Расслабься, Вика. Хорошо ведь все, — потягивается Алмазов и сбивает под головой подушку.

— Как ты нашел меня? — спрашиваю, чтобы хоть как-то заполнить тишину между нами. Тело до сих пор горит от его ласки. И хочет еще.

— Ты трубку не брала, поэтому просто включил отслеживание маячка.

— Что? Ты на телефон маячок поставил?

— Ты с моей дочкой оставалась. Я должен был перестраховаться, Вика. Не злись.

Я втягиваю носом воздух. Он прав. Конечно, он прав. Я бы еще и камеру в комнате оставила. Или он так и сделал? Не хочу знать. Я ведь столько раз там переодевалась, а сейчас окажется, что у меня зрители были.

— Потом услышал твой крик и побежал на звук. Хорошо, что успел. — Он нависает надо мной, легко целует в губы. Блуждает руками по телу. Щекотно немного, но так хорошо и спокойно вдруг становится. — Поспи, тебе нужно отдохнуть. Я сам за дочкой присмотрю.

— Угу, — выдыхаю ему в губы и понимаю, что одним разом этой ночью не обойдемся.

Я пробудилась ото сна из-за голосов, что доносились за дверью. Не сразу поняла, что нахожусь не в своей комнате. Испугалась, что могла придавить малышку, потому что спала, разлегшись почти на всей кровати. И мысленно отругала Руслана, что не согласился купить кроватку.

А потом замерла.

Потому что не моя это комната.

Несколько секунд понадобилось, прежде чем до меня дошли воспоминания прошлой ночи. Покраснела. Приложила ладони к щекам, а потом затаилась, пытаясь разобрать слова.

Мужчины явно спорили. Причем интонации Ярослава были более агрессивными и злыми. Я поднялась с постели, подняла с пола свою одежду и прошла в ванную комнату.

Меня всю колотило от того, что произошло этой ночь.

Я подошла к раковине. Взглянула на себя в зеркало и ахнула. Губы опухшие и красные, на шее алеет засос, в глазах странный дикий блеск. Волосы на голове растрепаны. А на лице играет улыбка сытой женщины.

Я быстро принимаю душ и привожу себя в порядок. Не могу понять, как себя теперь с Русланом вести. Черт, сама все усложнила. Вот как теперь улетать? Как забыть обо всем этом? Как малышку из сердца вычеркнуть? Я ведь уже привыкла и к ней, и к колючему Алмазову, и даже к излишне эмоциональному Ярославу.

Приведя себя в порядок, я иду к выходу. Делаю несколько глубоких вдохов, решая, что буду вести себя как прежде, взвалив инициативу действий на Руслана.

Вышла из комнаты, и разговор сразу же затих. Оба мужчины повернули головы в мою сторону.

— Привет, — смущенно улыбнулась я и помахала рукой.

Ярослав недовольно поджал губы. Руслан подмигнул в ответ и спросил:

— Завтракать будешь? Хотел в постель тебе принести, но кое-кто пристал с глупыми вопросами, — покосился он на друга.

Ярослав промолчал.

— Что ж, раз я уже не нужен — ухожу. У меня тоже куча своих дел, в которые не входит присматривать всю ночь за чужим ребенком, пока некоторые… — он замолкает, напоровшись на предупреждающий нервный взгляд Руслана.

Улыбка с моего лица сползла полностью. Когда за спиной Ярослава закрылась дверь, Руслан произнес:

— Не обращай на него внимания, у него свиданка не состоялась из-за нас. Сядь поешь. — Похлопал по стулу рядом с собой, и я подчинилась.

— Где Кира? — Бросила взгляд на диван, но ее не обнаружила.

— Накормлена, обцелована, спит. — В глазах Руслана загорелась нежность. — Тебе с джемом или с маслом тост? — спрашивает, пододвигая ко мне чашку с заваренным кофе.

— Я и сама могу.

— Дай за девушкой поухаживать.

Я прямо-таки не узнаю Руслана. Он чаще всего хмурый ходит и весь такой недовольный, а тут… Одна ночь — и словно кот в сметане. Может, ему этого самого и не хватало, чтоб подобрел? Женщины, что ли, не дают? Распугал всех своей мрачностью и дурацким чувством юмора?

— Ты сегодня тоже допоздна уйдешь? — спрашиваю и тянусь за ветчиной. Какой джем, когда мясо есть?

— Нет. Сегодня останусь с вами. Ты как? Отошла от вчерашнего? — Взволнованно проходится по мне взглядом.

Я с трудом сглатываю слюну, киваю.

— Не вспоминай, до сих пор трясет. Как подумаю, что…

— Не думай, Вика. Просто помни, что я не дал бы этому произойти.

Снова киваю.

— Серьги только жалко. Мне мама подарила. — С досадой поджимаю губы.

А потом с аппетитом принимаюсь уплетать наш завтрак. Руслан придвигается ближе, время от времени прикасается ко мне, поглаживает бедро, дарит легкие поцелуи в шею, которые вызывают щекотку и бабочки в животе. Я много смеюсь, а он говорит, что мне идет улыбка. Если честно, все это на сюр какой-то похоже. Но я наслаждаюсь моментом, стараясь не забегать наперед.

Правда, ночью, когда мы укладываем малышку, которая долго не хотела засыпать, он снова тянет меня к своей комнате, и я позволяю. А утром рядом с кроватью нахожу огромный букет белых роз и небольшую подарочную коробочку на тумбочке.

Я с замиранием сердца открываю подарок. То, что это от Руслана, и так понятно. Внутри прекрасные серьги. Отчего-то сразу понимаю, что с бриллиантами. Но я бы и цирконию была рада.

Я млею от счастья. В ночной сорочке, с улыбкой на лице выскакиваю из спальни и несусь в объятия Алмазова.

— Спасибо. — Целую его, обвивая руками шею. — И цветы, и серьги прекрасные.

— Больше не плачь только, малыш, — в ответ целует меня Алмазов.

Я позволяю мечтам укорениться в своем сердце. После всего, что у нас с Русланом было, после общих тайн нашу связь вряд ли просто так можно обрубить. Тем более он всем своим видом показывает свою заинтересованность во мне. Или же я просто маленькая, глупая, наивная девочка, которая снова спутала любовь и простую мужскую похоть.

Мы не говорим о моем отлете. У меня язык не поворачивается спросить и смелости не хватает. Я просто надеюсь, что Руслан попросит меня остаться. Или скажет, что тоже взял билет и мы полетим все вместе.

Несколько дней проходят словно во сне. Я забываю обо всех невзгодах. Мы находимся в номере, гулять, конечно же, никуда не выходим из-за чертовых репортеров. Наше фото с той роковой ночи и так появилось в желтой прессе, и теперь куча сплетен в сети о том, кто я такая и почему с Русланом в таком виде появилась в отеле.