– Ах, Люциус! – зазвенели высокие нотки голоса эльфийки, будто колокольчики, – Я наслышана о вас! Присаживайтесь к нам поближе!

Люциус, немного стесняясь, присел за Джулией.

– Очень приятно, госпожа. Как уже сказали, меня зовут Люциус. С недавних пор я проживаю у вашей дорогой подруги, – сказал Люциус, протягивая руку Тенерзи.

Эльфийка протянула ему маленькую ручку и почувствовала холодное прикосновение вампирских губ. Приятная щекотка рассмешила её, и очередной звон колокольчиков её голоса заполнил поляну.

– Как идёт подготовка к свадьбе? – спросила Джулия, продолжая беседу на наречии людей.

– Почти всё готово. Прошло всего несколько недель с того момента, как мы разослали приглашения. Осталось совсем чуть-чуть, каких-то несколько месяцев! Но я так волнуюсь, потому что моя любовь решил не подпускать меня ко всей этой нервной подготовке. Сказал, что всем займётся сам, – сказала Тенерзи на безупречном людском языке.

Юноша невольно вспомнил письма, лежащие некогда на комоде у Джулии, когда он пришёл к ней в первый раз.

– Дорогая, обязательно, когда станете составлять свадебное платье – позови меня!

– Непременно, Джулия! Иначе и быть не может.

Люциус чувствовал себя при этом разговора чрезвычайно неловко. Обсуждения платьев, подготовки к свадьбе – всё это для него было, как непроглядная тьма для человека. Он не понимал, почему Джулия попросила его пойти с ней, пока не услышал ещё одну эльфийскую речь вдалеке, более низкую, но всё такую же мелодичную.

– Ох, дорогой Фоли! Вечно тебя приходится ждать! – сказала Джулия, протягивая руки к тёмноволосому эльфу.

– Прощу прощения, – чмокнув бессмертную подругу в щёку, сказал Фолиуверд, – Мои дела ограничиваются не только приготовлениями к нашей свадьбе.

Эльф присел рядом со своей невестой и нежно поцеловал её в лоб, взяв за руку.

– Здравствуй, Люциус. В прошлый раз наше знакомство не очень задалось, но я надеюсь, что сейчас всё пройдёт должным образом! – с сияющим миловидным лицом сказал Фолиуверд.

– Я тоже на это надеюсь, – буркнул Люциус, отводя недовольный взгляд в сторону.

Пока Джулия расспрашивала своих друзей о предстоящем торжестве, Люциус наблюдал за всем происходящим. Эльфийская пара выглядела живыми цветущими созданиями, будто самые красивые цветы в оранжерее. От них так и шло жизненное тепло. Джулия же, хоть и была прекрасной, но всё же разительно отличалась от них: бледная кожа на её идеальном овальном лице была будто бы натянута на кости, шея казалась слишком тонкой и болезненно серой, а руки… Длинные сероватые когти, будто небольшие крюки, тонкие костлявые пальцы, обтянутые прозрачной кожей, через которую проступали синие и фиолетовые вены. Кое-где виднелись потёртости и небольшие сухие полоски. Старческие руки, которые даже бессмертие не смогло спасти.

Невольно Люциус взглянул на себя. Он же походил на настоящего мертвеца, которого трудно было назвать красивым. Низковат ростом, слишком крупная голова с копной чёрных непослушных волос, глаза узковатые, все в морщинах, с большими синяками под ними. Нос тонкий, прямой, но на фоне сильно выпирающих скул на щеках он смотрелся слишком маленьким. Губы узковатые и длинные.

Пока вампир занимался самоанализом, к нему обратилась Тенерзи:

– Господин Люциус, вы же придёте к нам на свадьбу?

Поймав на себе взгляд больших изумрудных глаз, Люциус немного смутился, однако не показал этого.

– Прошу прощения, госпожа Тенерзи, но вынужден вам отказать.

– Почему же? – удивился Фолиуверд.

– Неужели ты откажешь принцу народа ветров и его невесте, Люциус? – с лукавой улыбочкой сказала Джулия.

– Принцу? – удивился вампир, немного вскинув брови.

Разумеется, он не знал, что перед ним сидит представитель королевской крови, принц Фолиуверд из народа ветров, ибо никто ему это не сказал. И сейчас наступил тот самый неловкий момент, когда любой может испытать небольшой дискомфорт от незнания каких-то незначительных вещей.

– Прошу прощения, ваше высочество. Я не знал, что передо мной сидит принц, – сказал Люциус, прижав правую руку к области сердца, – Но это не изменит моего решения. Мне не место на вашем светлом торжестве.

– Неужели? – спросила Джулия, смотря на цветочный луг.

– А вы так, госпожа Джулия, не считаете?

Люц уже взял на вооружение такую манеру, что, когда он хочет задеть дочь из семейства Бессмертных, то подставляет к её имени слово «госпожа». Пусть Джулия внешне не показывала своего раздражения, её это и правда задевало.

– Вы, уважаемый Люциус, – медленно поворачивая голову в сторону вампира, сказала девушка, – Должны понимать, что на этом острове представляете свою семью – единственных выживших вампиров, клан Вольф!

– Кто вам сказал, что я представляю свою семью? Я отказался от этой фамилии и к своему брату теперь не имею никакого отношения.

– К брату, может, и не имеете, зато к своему отцу, к своей крови – имеете. Вы не сможете отвернуться от того факта, что вы – вампир! – начала повышать голос Джулия.

Принц народа ветра и его невеста молча следили за конфликтом, понимая, что когда Джулия начинает с кем-то спорить – ей лучше не попадаться под горячую руку. Это черта была свойственна и её отцу, и её матери. Однако и Люциус здесь не уступал – воспитываясь в окружении нервного брата, Люц сам стал таким. Поэтому, если кто и мог переспорить Джулию, не считая её семьи, то это был именно Вольф-младший, ибо, в отличие от Вальдемара, он редко уступал дорогу.

– Я на этом торжестве никого не знаю. И если я буду присутствовать там лишь потому, что попался под руку, то я не согласен!

– Вы пойдёте со мной как мой сопровождающий.

– Возьмите в сопровождающие кого-то другого, я же вам не лакей и не мальчик на побегушках!

– Да у вас прям боязнь многолюдных мест, я смотрю.

– А у вас развилась мания величия на фоне вашего бессмертия!

Казалось, что в тот момент замерло всё – время, сердце, даже сам воздух на мгновение исчез, а бабочки застыли в полёте. Сказать такое в лицо самой Джулии Целестибус, Проклятому Ребёнку… Здесь можно было с уверенностью сказать, что Люциус по уши влип. Когда он поймал на себе взгляды Тенерзи и Фолиуверда, то понял, какую непоправимую ошибку совершил, и был готов к расправе – к унижениям, к пощёчине, ко всему на свете! Но Джулия лишь поправила складки своего платья, продолжая таращить от удивления глаза, и лишь сказала своим друзьям на эльфийском наречии:

– Прошу прощения, что вам пришлось это слышать. Я пойду домой.

И она встала, ничего не сказав Люцу. С гордой осанкой и полностью отсутствующим лицом она ушла.

Люциус не стал бежать за ней и слёзно умолять её о прощении. Он понимал, что это глупо, и что Джулия просто так его не простит.

– Простите, ваше высочество, госпожа Тенерзи… Я совершил ошибку, – пробормотал вампир с уставшим лицом, вставая с мягкой травы.

Тенерзи вскочила и подбежала к нему.

– Господин Люциус! Вы ужасно обидели Джулию, но не думайте, что она вас не простит. У неё доброе сердце и широкая душа. Она понимает, что вы не со зла сказали это.

– Тенерзи права, – подошёл к ним Фолиуверд, – Мы знаем Джулию давно, видели её разную, и я могу поручиться, что она скоро простит вас.

– Прощение мне не нужно. Я просто не хотел её обидеть.

И Люциус, точно так же, как и Джулия, развернулся и ушёл. А вслед за ним полетела бабочка цвета сирени, что считалось большой удачей у эльфийского народа.

Остаток дня и Джулия, и Люциус провели каждый у себя. Никто из них не стал выяснять причину конфликта. Для них проще было каждому по отдельности остыть, чтобы ещё сильнее не поругаться. Джулии не хотелось, чтобы Люциус уходил, так как у неё проснулся так называемый «тётушкин» инстинкт – если сейчас он уйдёт, то совсем одичает и больше никогда не вернётся к своей семье. Люциусу же не хотелось расстраивать Джулию, так как, несмотря на бессмертие и ужасающую силу, она была ранимой женщиной, и такое оскорбление могло сильно запасть ей в душу. Поэтому, когда на Атлантиду опустилась ночь, Люциус робко постучался в комнату к Джулии.