Я не хотел её пугать или ещё что-то. После обеда помыл посуду, оделся и спустился вниз на один пролёт. Из квартиры не доносилось ни звука. Я перепроверил, работает ли тревожная кнопка и стал ждать. По лестнице никто и не думал подниматься или спускаться.

— Да что она задумала?

Наконец, в минуты крайнего отчаяния, я активировал через приложение камеру над входной дверью. Ракурс был рассчитан такой, чтобы без помех запечатлеть любого приходящего гостя. Звук я включать побоялся. Комната была почти не видна, только небольшая полоска зеркала позволяла увидеть часть двери в комнату. Как оказалось, этого достаточно. Мои глаза полезли на лоб, когда я понял, что она ласкает свои сиськи.

Стоп-кран сорвало напрочь. Я полетел ко входной двери, за которой как оказалось, томилась неудовлетворённая женщина. Постарался как можно тише открыть входной замок, чтобы не спугнуть откровенный ласки. Со стороны комнаты послышалось довольное "даа", которое заставило дёрнуться член в предвкушении. Ох и заберусь я на тебя сегодня, Оленька. Ох и шалунья. На полусогнутых я крался к вожделенной двери, чтобы увидеть манящую картинку полной и вживую.

Она стояла напротив зеркала, такая порочная и прекрасная. Её напряжённый взгляд не отрывался ни на минуту от пьянищих пышных форм. И Боже ты мой! Она текла. Каким-то звериным чувством я мог уловить аромат возбуждённой женщины даже со своего места. Но если Оле хочется секса, почему просто не попросить? Одно слово и я отжарил бы до дрожащих коленок. В чём проблема? Неужели не хочет?

— Оля, блядь, какого хуя!

Нужно было молчать. Тогда бы она продолжила эти одуряющие движения своими развратными ладошками, но я не мог. Это я, я, должен истязать её крупную четвёрочку. Мои губы хотели втянуть в себя сосок. Да хоть наглаживать его. По боку! Не она, я!

Оля не замечала бури в моём взгляде. Она только растерянно хлопала глазами потихоньку выплывая из волн похоти и разврата. Эту очаровательную головку явно одолевали другие мысли. А потом она снова накинула мою футболку и глазами попросила сесть напротив. Серьёзно? Сейчас поговорить? У меня член в штанах молотком джинсы пробивает, мысли то и дело соскальзывают на то, что под этой самой футболкой нет ничего, кроме голого тела. А она решила лекции мне почитать!

Училка!

— Это не то, что ты подумал.

Серьёзный холодный голос ещё больше вскипятил градус моей неадекватности. Две недели голодовки, а она ещё провоцирует.

— Иди одень трусы, джинсы и водолазку.

— Но…

— И лифон не забудь. Иначе я клянусь, повалю на спину тебя прямо сейчас и задеру тебе ноги. Будешь только повизгивать от удовольствия.

Оля только головой качнула и пошла к шкафу. Виляя бёдрами.

— Чёрт!

Я сжал член прямо через джинсы. Слишком долго без секса. Оля очень рискует не увидеть этого нежного парня, которым я был всё это время.

— Не накидывайся, пожалуйста. Я потому и попросила погулять. Мне пока сложно.

И правда. Моя девочка спряталась за шкафом и сейчас вовсю шуршала одеждой. Её голос за ДСП звучал растерянно. Я однозначно выбил из колеи своим внезапным появлением. Нужно брать себя в руки. Я же взрослый мужик, а не сопливый юнец.

— Оль, я предлагал помощь спеца. Почему нет?

— Излишне. Я знаю как себе помочь.

Она справилась со своими тревогами на удивление быстро. Из-за шкафа Оля выплыла снова уверенной в себе женщиной. Жаль, что от былой похоти не осталось и следа.

— Теория это одно…

Она отвернулась и закусила губу. Оля села намеренно далеко, аж на кровать. Дистанция не случайна и я не решался преодолеть это выверенное ею расстояние между нами. Один лишний взгляд сказал больше, чем тысячи слов. Я понял, почему она уверенна в своих силах. Оля уже была в такой ситуации и вышла из неё победителем.

— Почему не подала заявление?

— Ого. Я думала, это личные данные. Когда успел?

— В самый первый раз, когда отдавал тебе телефон. Ты фигурировала в бытовухе.

Оля кивнула и только пожала плечами. Для неё всё было пройденным этапом, я же словно заново знакомился с человеком.

— Я его подставила. Хотела, чтобы он сел наверняка. Изнасилования сложно доказать.

Вспоминая сухие строчки из дела, можно смело сказать, что этой хитрой бестии с блеском удался её план. Оля фигурировала лишь свидетельницей, все побои снимались с её мамы. Информация скупа и логична, не подкопаешься. Что ж, ещё одно преступление в мою копилку. Укрывательство. Расту.

Меня не злило её прошлое в новом свете, небрежность и безразличие, с которым она говорила о старом, как о досаде. Пережитой и забытой. Мне было неприятно осознавать, что Оля могла скрыть такую важную информацию от меня. Тем более удивительно, как она покорно приняла мои практики, переступив через заскорузлый страх.

— Ты должна была рассказать всё мне, своему Дому, до начала наших сессий. Это важно.

Оля кивнула и подошла ко мне. Я с наслаждением притянул её тело к себе на колени и зарылся носом в волосы. Эта девушка волновала меня. Она никого не может оставить равнодушным.

— Я справлюсь. Просто дай мне время.

— Я не буду наседать, не волнуйся.

Мы так и сидели невообразимо долго на моём кресле, скрываясь в объятиях друг друга. Понятия не имею, о чём думала Оля. Я просто дурел от запаха её волос и с сожалением осознавал, что теперь рука — моя постоянная любовница ещё на неопределённо долгий период времени.

После того разговора дышать стало легче. Я перестала как натянутая струна ходить по дому. Может и маленький, но прогресс. Я скурпулёзно отмечаю каждый из них. Делаю мысленную пометку о поцелуях, крепких объятиях и правильных словах, которые я говорю каждый день.

Люблю тебя.

Самые правильные слова в моей жизни. Я думаю, мне надо было дорасти до них. Нам с Костей. Мы прошли этот путь вместе: от подстроенной случайной встречи, жаркого, торопливого секса, до крепкой стабильности. Только последние недели я стала понимать зависимость своей мамы от брачной жизни. Жизни за спиной надёжного мужчины. Не могу сказать, что хочу побыстрее офрмиться и распробовать официальность на вкус. Нет. Наверное, мне нужно что-то ещё, чтобы захотеть сменить фамилию. Но теперь я хоть понимаю мамины мотивы с 5 свадьбой.

Ей сейчас тоже не просто. Звонит каждый день. Не нравится ей мой Костя. А как сказала, что переехала к нему, вообще взбесилась.

— И как же вы будете с ним жить?

— Как раньше, но в другой квартире.

Мама злится, но молчит. И я упёрлась, как баран своим витым рогом. Зачем нам жить порознь, если каждый день мой мужчина в шаговой доступности. Я вижу его разным каждый день. Зачем куда-то убегать?

— Мам, не лезь. Нам хорошо вместе.

— Оля, ты такая же упрямая, как твой отец.

Возможно. А ещё такая же трусиха. К ремонту я так и не прикоснулась. Даже обои не выбрала. А квартира просто так стоит пустая. Возможно, скучает по мне и весёленьким денькам, пока я не пропала в моём "коле-с-водкой" и глазами цвета тёмной ночи.

— Я подумываю сдать квартиру в аренду как есть.

— Ты не можешь! О боже, только не говори, что у вас с этим ментом всё настолько серьёзно!

— Формально, ещё как могу. Папа эту квартиру мне завещал. Мама, мы живём вместе. Или что ты думаешь? Сбегу через пару дней?

На этой весёлой ноте я положила трубку. Не могу я так. Зачем переносить свой отрицательный опыт на меня? Костя не нюня, я под стать ему. Почему у нас должно быть всё плохо? Разве два сильных духом человека не могут поладить в рамках одной квартиры?

Мне категорически не нравилось это дело. Антон не хотел идти на сделку или давать признательные показания. На допросах отмалчивался и не проявлял никакой активности, хотя мы его определили в не самые комфортные условия. Ему грозил пожизненный ад, а он бежал к нему навстречу с улыбкой на губах.