— Поцелуй меня, если не боишься.

Поцеловать? Мне очень хочется, но я боюсь касаться Оли сейчас. Она вся окутана этими тонкими трубочками. Что-то пиликает, что-то пищит, на стойке виден флакон физраствора. Это не моя тема. Тут я не шарю. Если что не так?

Оленьке моя задержка пришлась не по вкусу. Не понимаю этих женских намёков. из-за поцелуя что ли расстраивается. Мне остаётся только шутливо вздёрнуть бровь вверх. Я вкладываю в этот жест посыл "ты уверена, дорогая. Тут дохрена неведомой мне хрени и я не в курсе, что может пойти не так." Оля понимает всё по своему и начинает злиться.

— Не спрашивай, а целуй. Или трусишь?

Эта сумасшедшая ещё и подначивает. Конечно я её поцелую, заразу мою сумасшедшую. Помните, я говорил, что самое крутое — было её доверие в наших постельных шалостях? Забудьте! Это всё хуйня. Она не винила меня в случившемся и готова была быть рядом.

Всё! Я уплыл. Привстал с моего стула и аккуратно коснулся её сухих губ. Это был не просто поцелуй, это было откровение. Мы как будто знакомились заново. Я ласкал её рот своим языком и просто уплывал от кайфа. Я был переполнен нежности к этой женщине. А как иначе? Она — моя величайшая ценность. Всё остальное — лишь детали.

Поцелуй как признание в любви. Такого со мной точно никогда не случалось. Мог лишь надеяться, что Оля чувствовала то же самое. Наверняка так и было, потому что только после того, как мы разорвали наш тесный контакт Оля заметно расслабляется и устало прикрывает глаза. Не сразу соображаю, что к чему.

— Глупенькая, что у тебя в голове?

— А вдруг бы отказался целоваться из-за того у меня во рту кошки нассали?

Оля говорит одно, но я читаю между строк другое. Она тоже пыталась понять, не изменилось ли моё отношение к ней после случившегося. Кажется, у нас один страх на двоих.

Я снова смотрю на неё. Шутки в стороны. Оля мне нужна. Я понимаю, что пережить плен и сопутствующее насилие сложно, но нужно переступить через этот этап и идти дальше.

Моя решимость медленно покидает меня. Становится неудобно говорить о таких страшных вещах, случившихся из-за моего прямого попустительства. Я открываю рот и мямлю.

— Может… если тебе это нужно… ну… обратимся к…

Ненавидел свой мямлящий голос. Одно предложение, сказанное кое-как, отняло столько сил. Я давал себе мысленные затрещины и поджопники.

Не раскисать! Ты её опора! Сопля-размазня.

Оля как-то грустно улыбнулась и кончиками пальцев коснулась моей руки.

— Я сама себе куда надо мозг вправлю, забыл?

Всё сделал неправильно. Я снова расстроил мою Оленьку. Я аккуратно взял её за подбородок и заставил снова смотреть в мои глаза.

— Этого говнюка ты больше не увидишь. Я лично прослежу, чтобы он попал в тюрьму.

Не сомневайся во мне, дорогая. Это обещание я выполню. Антон пропадёт с твоих горизонтов и ты его не увидишь. Больше никогда.

— Это ещё что такое? Часы посещения давно закончились. Немедленно покиньте больную.

— Я завтра заскочу с вот таким букетом.

Мне хочется закончить наше свидание на позитивной ноте. Я снова балагур, который ей так понравился. Широко размахиваю руками, показывая величину будущего букета. Оля смеётся и просит купить мандарин и брикет мороженного. Я только киваю и выхожу в открытую дверь. Понятия не имею, где я летом найду мандарины, но свой заказ моя бестия получит.

Все последующие дни мы делали шаги навстречу друг другу. Крались друг к другу, как дикие звери, боясь спугнуть. Мы постоянно переписывалась и парни стали по-доброму подкалывать проснувшуюся телефонную зависимость. Мой новый напарник был впереди планеты всей. Иногда хотелось вломить леща этому юмористу. Но в чём-то они были правы. После этого похищения я действительно был параноиком. Чудом уговаривал себя не заваливать звонками и смс каждые полчаса, но… Дача показаний — звонок, обработка материала — рука снова тянется к мобилке, натыкаюсь взглядом на пустующий стол Антона и пальцы сами набирают "как ты?". Она отвечает всегда. Как будто чувствует, что это мне необходимо.

"Снова под капельницей."

"Мне делают укол. Вся попа синяя((("

"Я сегодня встала. Голова не кружится."

"Датчики больше не будут пищать на ухо, представляешь?"

Каждая новость была важна. И хоть тревога не уходила, лечащий врач неизменно повторял, что всё хорошо и нужно набраться терпения. А где его взять? Кто отсыпет терпение это? И оставалось радоваться этим смс и звонкам. Голос действительно был уверенней в последний раз.

К тому делу меня так и не допустили, но я точно знаю, что началась процедура дознания, а, значит, скоро суд. Я там фигурирую только в качестве свидетеля, ну ещё характеристику давал напару с Аней. Шансы засадить гада у нас 100 %, но это слабое утешение против невыносимо длинных 2 дней разлуки с Олей.

У меня сложился строгий распорядок дня: утро — заскочить на пару минуток к Оле и бегом на работу, но даже там весь день на созвоне, вечером — снова свидание с Олей, ну а дальше наш дом. Я всё ещё живу в её квартире и это ненормально. У меня пылится свой вполне сносный угол, а я завис в этом царстве разношёрстных баночек и сил нет уйти. Всё жду, когда же погонят поганой метлой такого нахлебника. Чиню всё подряд, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие в Олиной квартире. Я сладил ту самую разхераченную полку, вырезал зрачок, подкрутил краны, чтобы не капали, прочистил сливы. Господи! Да много чего. Этой квартире явно не хватало мужской руки. Что ж. Вот он я. Тревога не отпускала и я тушил её руками.

Впрочем, кое-где я признал свою безоговорочную капитуляцию. Я не сражался со своей заработанной паранойей, потворствовал, как только получил зарплату на карту. Теперь Олин коридор имеет при себе не только тревожную кнопку, но и небольшую камеру видеонаблюдения, нацеленную снимать всех гостей. Слишком? Однозначно, нет. Не допущу повторения того ужаса. Никогда. На моей бедовой голове уже достаточно седых волос.

"Как ты?"

Вот моё постоянное начало дня. Мой мужчина не отличается разнообразием вопросов. Регулярно телефон вибрирует от его однотипных смс и это не может не радовать меня. Костя заботится. Стал прибегать ко мне с утра и засиживались по вечерам, когда медсёстры приходили в палату и уводили моего следака от меня. Но эти утренние торопливые поцелуи были слаще чашки кофе. К хорошему привыкаешь слишком быстро. Наверное, у меня случилось мгновенное привыкание ещё с самого первого раза, когда я только открыла глаза, а Костя оказался рядом, чтобы пожелать мне прекрасного дня и коротко чмокнуть перед работой. Наш маленький утренний ритуал стал важной частью моей больничной жизни.

Для меня это был первый шаг к осознанию, что наши отношения вышли на новый уровень развития. Есть не просто мой Костя и я, его Оля. Мы как симбиоз, слились воедино и совместно создаём нечто прекрасное.

Именно из-за этого постоянного чувства чего-то удивительного и значимого, я так чувствительна к любому действию со стороны Костя. Он строчит смс, а я не выпускаю из рук телефон и мама злится. Моя маленькая ложка дёгтя. За эти пару дней в больнице я окончательно вспомнила, почему уехала из дома, когда мне исполнилось 18. Просто невозможная и до ужаса склочная, она успела потрепать нервы всему медперсоналу и новому мужу заодно. Он, небось, и рад, что дома стало спокойно. Вот бы её кто-нибудь оттащил от моей кровати. Она уходит только когда на пороге появляется Костя.

Смешно говорить, но я знаю о его приходе заранее. Как только мама выглядывает за дверь и недовольно поджимает губы, значит, она видит его фигуру в конце коридора. Значит, он скоро будет рядом. Я каждый раз волнуюсь перед нашими вечерними свиданиями. Прошу маму причесать мне волосы или проводить в ванну. Я ещё слаба, меня иногда покачивает и это ощущения беспомощности просто вымораживает. Я — боец. Мне нужно действовать. Блистать. А я стою напротив больничного зеркала и придумываю, как бы выглядеть привлекательнее, имея при себе только воду, жидкое мыло и пасту со щёткой.