Мне пришлось выскользнуть обратно на улицу. В коридоре слышен был скрип половиц. Увиденного мне с лихвой хватило, чтобы сделать правильные выводы. Он не спит, потому что планирует убить мою девушку сейчас. Этого я допустить не мог. Я молниеносно достал телефон и написал Антону смс, надеясь, что моя провокация выбьет его из колеи. Что угодно, лишь бы подарить пару минут затишья для своей Оли. Следом я набрал парней.

Время реагирования 5 минут.

Я стоял на улице и внимательно следил за каждым действием убийцы. Мои самые мучительные 5 минут. Такие необходимые и такие болезненные. Антон проводил меня к Оле сам того не желаю. К сожалению, ничего путного я сделать больше не смог. Как только началась борьба между ним и моей девушкой, показались очертания прибывающих патрульных машин. Они крались так же наощупь, чтобы не спугнуть бывшего сотрудника. Мне осталось только наблюдать, как парни в форме скрутили и увели Антона. В это время медики увозили Олю в больницу. Больше мне на заброшенном заводе делать нечего. Я бросил угнанную машину и поплёлся домой. Скоро мне позвонят и сообщат о героическом подвиге коллег. Нужно быть готовым и убедиться, что нигде не наследил.

Пустая квартира больше не угнетала. Всё, наконец, закончилось. Антон теперь далеко, со всем остальным мы справимся играючи. Лишь бы она от меня не отвернулась. Как ведь получается, из-за меня она к этому Антону в лапы и попалась. Без меня, они бы и не встретились никогда. Оля просто не его тип. Хоть природа и наградила её очаровательными рыжими завитушками. Тревога снова зудела в сердце, мешая спать. Что если и правда сбежит?

— Хрен тебе, дорогая!

Наша история не может закончится так тупо. Не после такого волшебного месяца вместе. Не отпущу. Даже если решит прогнать, не отстану. Больше никогда.

Я так и заснул, пытаясь мысленно привести аргументы, почему Оля должна остаться со мной. Мысль, что я точно знаю, где сейчас спит моя женщина, успокаивала. Я мог расслабиться и выдохнуть всё напряжение. Так, незаметно для себя, я и заснул. Впервые за две ночи я спал в Олиной квартире спокойно.

В участке же был самый обычный день. Парни поздравили со счастливым возвращением девушки домой. Не стал уточнять, что Оля в больнице и ни о какой амбулатории пока не идёт речи. Не важно. Я радовался вместе с ними.

На столе меня ждали новые папки с делами. Стабильность — это не так уж и плохо. Не даёт зацикливаться на одном. Жаль только, что отгула взять не получилось.

Петрович стал слишком подозрительным, после всей этой шумихи. Я его понимаю. Мужика только перестали клевать все кто ни попадя. Сам бы не хотел возвращаться в тот режим постоянного давления и ожидания. Ещё одного прокола в отделе не хочет никто, потому шеф решил подстраховаться. Допрос он вёл лично и под видеозапись. Я не возражал. В конце концов никаких следов своего вмешательства в дело я не оставил.

Без ложной скромности могу сказать, что справился на ура. Успевал за темпом вопросов, мгновенно воспроизводил уже сказанное, подробно рассказывал о деталях, мог сформулировать одну и ту же мысль разными фразами. Словом, не подкопаешься. Это важный этап в нашей новой жизни с Олей. Больше я её не оставлю ни на минуту.

Ближе к концу рабочего дня мне позвонили с поста и сообщили, что Оля пришла в себя. Настойчиво просили не раздувать из мухи слона, а так же намекали, что трещина в ребре и сотрясение за один день просто так не рассасываются.

Выбесили меня эти медсёстры конкретно. Плюнул на всё и поехал в больницу, не предупредив Петровича. Вот пусть что хочет делает. Мне всё равно.

Свет. Дохрена света. Вот что я чувствую закрытыми глазами. Этот грёбаный свет проникает сквозь закрытые веки и ослепляет меня. Сквозь вату в ушах я слышу звуки. Много звуков. Этот ровный гул голосов и заставляет меня приоткрыть глаза. Капельница, датчики для регистрации сердечных ритмов. Кажется, меня спасли. На стуле полулежит мама. Неожиданно. Обычно мы не лезем в жизнь друг друга. Она строит своё очередное семейное счастье, я прожигаю свою жизнь за барной стойкой. Идиллия, мать его.

— Ма.

Получился хриплый шёпот, но она услышала. Подскочила на месте и разрыдалась.

— Ма, ты что здесь делаешь? Где Костя?

Она просто схватила меня за руку и не отпускает. Всё тело сотрясается от рыданий. В палату входит медсестра и недовольно цыкает.

— Женщина, вам нужно было сказать, когда больная очнётся. Я позову врача, милочка.

Не знаю, с чего у меня случилась такая бурная реакция. Мы с мамой далеко не подружки. Я не получала от неё звонков больше месяца как. Наверное, это её слёзы виноваты. Или та хрень, что мне вкололи. Это было разумное объяснение тому вулкану ярости, что вмиг пронзило моё тело.

— Пошла на хуй, стерва. Эта моя мать!

Грозный шёпот — это серьёзно, но кто она такая, чтобы обижать мою мать? Вот и пусть заткнёт свой поганый рот. Медсестра лишь покачал головой.

— Передам Игорю Ивановичу, чтобы назначил успокоительное.

Всё, как отрезало. Снова на тело навалилась слабость и глаза стали закрываться.

Моё следующее пробуждение было приятнее. Больше не было ослепляющего света. Приятный полумрак наполнил палату. Мама снова сидела на стуле и дремала. На тумбочке стоял шикарный букет.

— Мам.

Я протянула руку, пытаясь коснуться спящей, но смятая простыня остановила на полпути. Господи, что мне тот псих вкатил? Откуда эта слабость?

— Мамочка.

Я постаралась сделать голос твёрже.

— Оленька… Доченька…

И снова слёзы. Она подорвалась со стула и утопила меня в слезах. Я попыталась неловко обнять мою маму. В итоге просто мазнула поцелуем по волосам.

— Сейчас, сейчас, моя девочка… Я думала, что потеряла тебя… Сейчас… Надо позвать врача…

Что мне тот врач, когда рядом рыдает моя мамочка? Не могу сказать, что она стала мне ближе, но выносить слёзы близкого человека — то ещё испытание. Она пошла в коридор, а я попыталась игнорировать нарастающую боль во всём теле. Больше всего болело ребро слева. Как катком проехались.

— Как чувствует себя?

Врач в белом халате был на удивление спокоен. Дежурный, наверное. За окном вечерело.

— Вы помните, что произошло?

— Да.

Мужчина быстро и сноровисто делал первичный осмотр, пытаясь дать трезвую оценку моего состояния. Я отвечала на стандартные вопросы и искала глазами Костю. Было обидно, что его нет рядом.

— Знаете как вас зовут?

— Дурацкий вопрос. Оля.

Мужчина в белом халате скороговоркой проговорил о состоянии моего организма. Я ничего не понимала в этих цифрах и названиях, но кивала в такт каждому слову.

— Проще говоря, прогноз благоприятный, не вижу повода для волнения.

Я полностью разделяла мнение профессионала, хоть и чувствовала себя паршиво. Удивительно, но мама всё ещё сидела в моей палате и уходить явно не намеревалась.

— Мам, мне нужен телефон. Надо Косте набрать.

Мама скривилась, но трубку протянула. Из этого я сделала вывод, что с моим парнем она уже знакома. На дисплее горело 10 вечера. Самое то, для новостей с больницы.

— Мам, хочу поговорить с ним наедине. Можно?

— Я рядышком. Просто позови.

Она поцеловала меня в лоб и выскочила за дверь. Ничего себе. Как в детстве. Пожалуй, в этом похищении есть и свои плюсы. В прошлый раз она за волосы волокла меня за порог квартиры, а тут такое…

Я стала набирать знакомый номер как только дверь захлопнулась. Гудок. Второй. Третий. А потом я услышала Костин голос и поняла, что соскучилась. И, вообще, страсть как хочу увидеть. — Привет.

Чувствую себя прескверно, но не так чтобы уже собралась помирать. Открою вам большой секрет: это не первое моё изнасилование. Вот тогда было действительно ужасно. Впрочем, не хочу об этом. Я пережила, успокоилась и тот больной давно исчез из моей жизни. Точка. Нечего мусолить прошлое и жалеть себя. Переживу и этот раз. Статистика говорит, что, чаще всего, жертвами изнасилования становятся повторно. Как говорится, сама напросилась. Шучу. Сука статистика.