Дверь в ванну хлопнула, а я подлил воды в кастрюлю. С большим бы удовольствием потёр одну очаровательную спинку, но разговор на эту тему у нас состоялся ещё в первый же день после переезда. Оля не потрудилась взять с собой никаких вещей и мы зарулили в магазин. Около полок со всякими женскими штучками-дрючками я немного приотстал, чтобы не смущать мою барменшу. Она этого и не заметила: крутила в руках какой-то пузырёк, витая где-то далеко в своих мыслях. Я не собирался позволить ей утонуть в пучине болезненных воспоминаний и подошёл ближе.

— Ммм, с запахом спелой дыни. Вот смотрю я на твою грудь и понимаю, что с запахом ты угадала.

Ляпнул первое, что пришло в голову. Не слишком удачно и не совсем в тему, но, как говориться, что на уме… Я хотел её. Любую. Огорчённую, потерянную, сбитую с толку. После Антона это чувство усилилось в сто крат. Мне хотелось стереть любые воспоминания чужого мужчины с её тела. Но мы цивилизованные люби, а не звери. Свои желания я завуалировал шуткой и уж никак не ожидал, что Олька будет серьёзно обдумывать запах из флакончика.

— Думаешь? Слишком сладкий. Такие ароматы только школьницы носят.

Клянусь, те последующие слова я пробормотал как в забытии. Не думал, что Оля разберёт хоть что-то.

— Я не против тебя в главной роли.

Оля тут же посуровела лицом. Ей не понравилось моё… Чёрт, да это даже за предложение нельзя назвать. Просто мысли в слух. А она, кажется, обиделась. Нахмурилась и нахохлилась вся, как воробушек по весне.

— Сегодня секса не будет.

Я аж руки вверх поднял. Глупый подкат с моей стороны. Глупый и очень грубый.

— Оля, я взрослый мальчик и способен подождать столько, сколько тебе нужно. Это просто слова.

И вот я жду. Слушаю как вода льётся в душе и мучительно хочу присоединиться, но, боюсь, пока она не сделает первый шаг, ничего мне не обломится.

Я стояла под тёплыми струями душа и наслаждалась простыми радостями цивилизации. Ощущала как каждая мышца моего тела расслабляется под напором ласковых тёплых ручейков. И пусть эта ванна мне не знакома, здесь я ощущала себя на удивление к месту. Не было стеснённости или неловкости. Я могла так простоять сколько угодно, не опасаясь обидеть хозяина. Как будто дома.

Все мои многочисленные свежекупленные баночки еле помещались на единственной полке, но и они удачно вписались в обстановку. Костя был прост в своём наборе джентельмена: мыло и шампунь. Бьюсь об заклад, он понятия не имеет обо всех этих баночках и тюбиках на его единственной полке. Шампунь "Арктическая свежесть" действительно напоминает айсберг среди моих невысоких, но горячо любимых женских секретиков.

Я полюбопытствовала запах этой свежести ещё в самый первый день здесь и в корне не согласна с маркетологами. Это не свежесть, это атас. Запах слишком тяжёл и навязчив, как и во многих других сериях по типу "Морозное дыхание" и "Экстремальная чистота". Как будто чужие дяди в костюмах заботятся и щадят мужскую брутальность.

А я щажу? Прошло только два дня. Костя чрезвычайно нежен, обходителен и на удивление самостоятелен. почти все домашние дела на нём, а я неудел. Не то, что я рвусь на передовую, но зачем мужику женщина, если он привык со всем разбираться сам? Молча поправит, если я где накосячила и только смотрит на меня своими чёрными глазами голодного волка. Облизывается, но близко не подходит и ни намёка на близость.

Хочет меня, а я всё волосатого Антона не могу забыть. В прошлый раз я клин клином вышибала и трахалась с мальчишками без разбору.

— Глупая я дура.

В душе можно признаваться. Рядом никого и вода шумит. Куда я только спешу? Мне нужно хотя бы к запаху мужика привыкнуть, чтоб потом не обломать в ответственный момент.

В дверь постучали.

— Оль, всё хорошо?

— Да-да. Я скоро.

Уже было потянулась к своей "Сочной дыне", когда рука застыла на полпути.

— Мне нужно привыкнуть.

И я взяла в руки мыло, чтобы окончательно раствориться в родном запахе. Что ж. Моя кожа послала меня после такой экзекуции, но не всё ли равно. Нужно быть храброй и самой делать крохотные шаги навстречу, даже если они пока не видны. Теперь, пока я сижу дома и не работаю, самое время собрать себя по кусочкам.

Буквально через пару минут я выпорхнула из распаренной комнаты решительной и обновлённой. Уверенность во мне крепла с каждым шагом, а безразмерная Костина майка ласкала каждый сантиметр влажной кожи. Мой мужчина раскладывал кашу на кухне.

— О, гречка готова?

— Разделишь ли ты со мной пищу Богов?

— Королева отобедает с тобой.

Наш обед был лёгок и незатейлив, как и наши дурашливые разговоры. Я смотрела в глаза этого мускулистого кривляющегося мужчину и улетала от его очаровательных ямочек на щеках. Хорош, гад.

— Костя, я хотела попросить тебя пойти прогуляться на полчасика.

Всю шутливость мигом смело. Интересно, о чём он подумал.

— Не понял.

— Прошу тебя. Просто купи пиццы и не спеши домой. Очень надо.

Я отослала своего мужика под дурацким предлогом. Смешно кому сказать. Попросила погулять хозяина квартиры где-нибудь пару минут длинною в час. Выдержит ли?

Но я не могла отступить. С тех пор как впервые задумалась в душе о Косте и его интересах.

Я сделала глубокий вздох и разделась. В зеркале видна вся я, как на ладони. Тело сковало непривычное чувство стыда. Нестерпимо хотелось прикрыться или хотя бы зажмуриться, но нет. Я стояла и придирчиво рассматривала своё отражение, приветствуя незнакомку по ту сторону рамы. Или всё же заново вспоминая себя? Не знаю. Я всё ещё та и уже немного другая.

Взвешиваю в руках тяжёлую грудь. Наш теоретик с кафедры ратовал за систематичный и углубленный подход в борьбе с посттравматикой. Что ж. Мои несмелые попытки перевести изучение груди в эротическую плоскость, можно считать первыми маленькими шажками к успеху. С этого дня и далее, я обязана полюбить себя и своё тело заново. Не знаю более действенного способа, чем секс, но и не уверена в своей адекватной реакции на Костю.

Я щипнула себя за сосок и оттянула, как это когда-то делал мой любимый следак. Пальцы не слушались. Я дико смущалась, стоя перед зеркалом и пытаясь пробудить женщину в себе этими несмелыми ласками. Кровь прилила к щекам от нелепости картины, но я не сдавалась. Пощипывала соски и подбадривала себя воспоминаниями любимых рук.

Полюбить себя.

Косте нравится моя грудь. Она прекрасна. Значит я тоже должна восхищаться.

— Мягкая, крупная, нежная, — перечисляла я вслух, поглаживая тёмные соски.

— Волнительная, восхитительная четвёрочка.

Было такое ощущение, что я очутилась на сессии. Я ласкаю себе грудь, а Костя где-то рядом. Внимательно смотрит своими чёрными глазами и не пропускает ни одного движения.

— Соблазнительная. Ты рождена для любви.

Я и сама возбуждалась от таких неуместных параллелей. Кости здесь нет. Каким-то непостижимым образом мой мозг переключился с режима "видеть и наблюдать" в "дрожать от воспоминаний". И я упивалась этими фантазиями с полной самоотдачей. Пальцы увереннее теребили соски и сильно сжимали мою грудь, отчего та ещё взволнованнее поднималась от перехватившего лёгкие вздоха и полустона, полушёпота на выдохе:

— Дааа…

Чувство стыда больше не мешало, а лишь оттеняло моё развратное отражение. Ту незнакомку, которой я ласкала грудь. Себе, иногда действуя чуть грубее, не жалея нежную кожу.

Я так увлеклась, что похотливый полурык-полустон был полной неожиданностью.

— Оля, блядь, какого хуя!

Я замерла. Кости здесь быть не должно было. Я же запирала дверь. Или нет?

Мне не понравились её бегающие глаза. Я видел, что просьба прогуляться не так проста как кажется. Оля кусает себе губы только когда нервничает. После похищения мой уровень тревожности и так зашкаливал, а сейчас трубил во всю силу "она снова в беде".