— Ты в больнице лежишь, а не на курорте, — любила повторять моя мать, расчёсывая мне мои волосы. — Ты должна поправиться, а не марафеты наводить.

Я и не спорила, но всё же. Звучит слишком капризно, но я хочу уже домой. Там косметичка, красивое бельё и никого лишнего вокруг. Это раздражение копится во мне буквально день ото дня. Все эти процедуры, больничная еда, мама. Однажды я не выдерживаю и спрашиваю, когда он, наконец, заберёт меня из этого больничного ада.

— Малыш, что не так?

И я замолкаю. Даю себе мысленного леща и просто смотрю в такие родные глаза. Он же тоже устаёт, а я тут капризы устраиваю, как ребёнок маленький. Остаётся толкьо губы кусать, чтобы лишнего не сказать. Стыдно…

— Оль, не молчи.

— Да, просто… Устала я от лежания, понимаешь?

А Костя и не злится. Он только ласково улыбается и тянется к моим губам, в который раз за вечер.

— Принял. Разберёмся.

К сожалению, наше такое короткое свидание подходит к концу. Косте нужно домой, так что его короткой "принял", последнее на сегодня. Я бы и хотела побыть эгоистко и оставить своего мужчину у себя в палате, но нет… Мир не ограничивается больничными стенами и мой следователь нужен ему.

— Разберёмся.

Я нервно хихикаю, а мама только неодобрительно качает головой. Действительно, разберёмся. Всё самое страшное позади.

Костя

Не знаю, что в голове у Антона, но на сделку со следствием он не пошёл, хотя адвокат советовал раскаяться, чтобы скостить срок. Единственное, чего я боялся, так это того, что подозреваемого признают невминяемым. Лёгкой судьбы этому человеку я не хотел.

— Ань. что делать?

Наш психолог медленно оторвала глаза от текста на мониторе и пожала плечами.

— Не париться. Машина правосудия работает как надо.

С нашего совместного незаконного расследования прошло достаточно времени и я нервничал. Она так и не назначила цену своему молчанию и я просто не знал, какого подвоха стоит ожидать. Не то, чтобы я не доверял Аньке, но срок годности нашего преступления не один год и быть в подвешенном состоянии так долго я не планировал.

"Поможешь мне, когда понадобиться."

Это ведь ни хрена не ответ. Тем более сегодня. В день выписки Оли осечек быть не должно.

— Костя, что опять не так? Ты не можешь просто так убить человека, даже если он того заслуживает.

Чёрт. Аню понесло не в ту степь.

— Речь не об убийстве. Я хочу, чтобы он жил в не самых приятных условия, скажем так. А парень хочет проскочить в психушку!

Аня вздохнула и отвернулась к окну. Наш разговор её тяготил. Мне было всё равно на её недовольство.

— Ну, в каком-то плане жизнь там невыносимее, чем в тюрьме. Я бы не волновалась.

Всё не то. Неприятие и ярость от такого легкомысленного ответа заставляла крепче стиснуть кулаки в немом протесте.

— Мне нужен ответ, Ань. Он может пройти за психа?

— Нет.

Для далёкой от тюремных реалий Ане сложно понять, почему я хочу засадить бывшего мента. Те, у кого когда-либо были погоны, знают, что они за решёткой обречены. Я хочу возмездия по полной. Олино похищение не может просто так сойти на тормоза.

Мой мужчина действительно разобрался. Причём со всем. Не знаю, как так получилось, но выписалась я через каких-то 2 дня после магической фразы. Этих двух недель в больнице мне хватило с головой. Если бы не частые свидания с Костей, я бы взвыла уже в первый день. А так ничего. Только голова иногда раскалывается и кошмары снятся.

— Доченька, давай не будем торопиться с выпиской?

Мама пыталась со мной договориться по хорошему. Наивная. Влюблённая женщина — уже неадекват. С такими нужно только соглашаться и держаться подальше.

Это похищение здорово вправило мне мозги. Я поняла, что без своего Кости уже не смогу. Никак. Даже если окажется, что БДСМ — не самый страшный его заскок.

Мой герой. Радует, что у него, похоже, схожие мысли. Иначе зачем ещё переться ко мне каждый день как на работу?

В свой особенный день я постаралась выглядеть как конфетка. Мама, наконец, привезла мне косметичку, лак для волос и согласилась мне навести красоту. Готовилась я тщательно и методично. К утреннему обходу у меня был прекрасный макияж, к 12 я справилась со своими волосами. Жаль только от запаха духов и лака мутило по страшному. Мама, заподозрив неладное, быстро упаковала всё пахучее в сумку.

В общем и целом, когда врач вернулся к обеду, чтобы отдать эпикриз, я блистала, насколько это было вообще возможно. Мужчина, который видел полную трансформацию от бледной "болеющей" до очаровательной "ничего так" прозрачно намекнул, чтобы здоровье своё я всё же поберегла и сильно не напрягалась.

А потом ко мне пришёл мой спаситель и забрал из тесных стен госучреждения.

Я ехала с ним в машине и чувствовала себя самой счастливой. Мы снова вместе и едем домой. У нас всё хорошо. Нет, не так. У нас всё супер.

— Расскажи мне что-нибудь, красавчик.

Косте как будто кто-то дал отмашку. Своим густым баритоном он рассказывал мне о маленьких переделках у меня в квартире, о (внезапно) дружелюбной бабе Нюре, о трудностях в подростковом воспитании, о череде милых соседок с домашней выпечкой (убью зараз). Как оказалось, мой мужчина без дела не сидел. А мне уже нетерпелось всё осмотреть своими глазами.

Но чуда не произошло. Зайти в квартиру оказалось тем ещё испытанием, которое я провалила. Остановилась у распахнутой входной двери и долго-долго вглядывалась в стену с безобидными обоями. Умом я понимала, что всё хорошо: сзади пыхтит Костя, полка больше не сломана, свет включён. Но тело помнит страшные минуты и забыть их по щелчку пока не получается. Перед глазами сразу замелькали картинки прошлого и я поняла: не хочу. Молча развернулась и пошла на выход. Мой следак закрыл квартиру и мы порулили к магазину.

— Давай быстро купим самое необходимое и ко мне.

Мне было стыдно за свой демарш. Костя сидел за рулём, весь из себя такой расслабленный и уверенный, а я… Я ляпнула первое, что пришло в голову.

— Я хочу сделать ремонт.

Мой якорь и оправдание переезду. Даю себе вольность думать, что это временно. Ни к чему не обязывает моего Костю. Просто не хочу выглядеть прилипалой в его глазах. На самом деле мне жизненно необходим этот переезд. Всё равно куда. Лишь бы не к себе. Правда мой мужчина, кажется не понял моей оговорки. Хмурится.

— Оля, не беси меня. Ты живёшь у меня столько, сколько МНЕ нужно. Только посмей сбежать, когда закончится твой долбанный ремонт.

Костя остановился внезапно, прямо посреди дороги. Он включил аварийку и отстегнулся, что крепко обнять меня.

— Я уже 16 ночей сню кошмары о тебе. Ты то мертва, то уходишь, то ненавидишь. Помоги мне выбраться из этого ада, Оль. Я без тебя загнусь.

Это самые пронзительные и глубокие слова в моей жизни. Ещё никто не признавал так открыто свою зависимость от меня и это льстит. Мы нужны друг другу в равной степени. А больше ничего и не надо.

Водители огибали наше авто и возмущённо сигналили, а мы… мы растворялись с объятьях друг друга.

— Я люблю тебя, Костя.

Так я и переехала к моему самому упёртому на свете мужчины прямо в день выписки. Просто и естественно.

Прошло уже два дня, а моя девочка всё время ходит как в воду опущенная и я не знаю, с какой стороны лучше подступиться. Предполагаю, что для женщины тема изнасилования нелегка, но вот как преодолеть этот барьер не представляю. Вижу её натянутую улыбку и все внутри перекручивается. А ещё совсем боюсь отпускать куда-либо одну.

— Тук-тук.

Она стучится и тут же озвучивает. Рыжие пряди небрежно заколоты наверх, объёмная грудь надёжно прикрыта моей безразмерной майкой. Оля сегодня чудо как хороша.

— Присмотришь за гречкой? Вспотела, жуть.

Это она, конечно, преувеличивает, как и всегда. Но я всё равно встаю и послушно иду на кухню, чтобы проверить наш обед. В прошлый раз каша пахла дымом. Олины потуги на кухни ещё слишком скромны. В нашей маленькой семье готовлю именно, Оля спец пока только по гарнирам и всегда комплексует по этому поводу. Почему — не понятно.