Размечтался. Дурак.

"Он у меня внутри живёт, он мне покоя не даёт. Он замечательный хитрец."

Рядом всё так же валялся похищенный блокнот, мой лист с записями и ноут с погасшим экраном. На подушке вибрировал и напевал весёленький мотивчик телефон. Сисястая паршивка.

"Он баламут и обормот…"

— Алло.

— Кость, ты где?

Звонил мой младший брат. В принципе, Оля угадала с песней. Эту тощую каланчу я назвал у себя в телефоне "Малая какашка", но чёрт, как же он… Эта песня ещё…

— Мне некогда, Вадик.

Может малой и повозмущался бы. Может и волнуется. Не знаю. Срочно нужно взбодриться и искать дальше. Не в тему Вадик, но спасибо, что разбудил.

— Ты там пьёшь, что ли?

— Я дома у девушки.

Мой голос хрипел как у старика с тахикардией. Солнце уже давно поднялось. Не порядок. Рука по привычке скользнула к часам на тумбочке. 8 утра. Чёрт! Чуть всё не проспал.

— Тут два твоих стоят. Тебя спрашивают.

Телефон перехватили и вместо брата я услышал бодрый незнакомый голос.

— Участковый уполномоченный полиции, сержант Тапочкин. Проводится проверка в рамках дела о серийном убийстве. Где вы сейчас находитесь?

Это должно было случится. Опечатанные квартиры не оставляют без присмотра никогда. Скорее всего этот Тапочкин с утра пошёл посмотреть, всё ли в порядке на вверенной территории и нашёл сорванную печать. Скорее всего он уже доложил о происшествии и ребята вывели его на меня. Стандартная процедура. Сказать, что я о чём-то волновался? Нет. Я не оставил ни одной улики. Впрочем, как и Аня. Потому вёл себя естественно и непринуждённо.

— Лейтенант полиции Шурыгин Константин. Временно отстранён от дела о серийной маньяке по причине предвзятости. У вас есть какие-то сведения о местонахождении моей девушки?

Голова плохо варит со сна. Я не намеренно ушёл от ответа. Конечно, никто не любит получать игнор на свой вопрос, но эту привычку не искоренить. Я провёл далеко не единственный допрос.???

— Так где вы находитесь?

— Улица Солтыса 65–43.

Я скорее по привычке фиксировал посторониие шумы: взволнованный голос брата, успокаивающий голос второго сотрудника, даже ровное дыхание говорившего. Видимо зажал телефон плечом.

— Никуда не уходите, мы к вам подъедем.

— Жду.

Времени нет. Придётся просыпаться на ходу. Я не обольщался насчёт свободы перемещений. Петрович быстро и профессионально перекроет мне кислород. Я накинул лёгкую одежду и спустился на этаж вниз. Мне необходимы сведения от Ани и ни в коем случае нельзя было её светить перед остальными. Шпион Баба Нюра открыла после первого же звонка. Я привычно махнул корочкой перед старческим лицом.

— Лейтенант Шурыгин. Готовы посодействовать следствию?

Баба Нюра расцвела на глазах. Каждый человек — маленькая головоломка с недостающим элементом. Стоит только дать нужный кусочек и человек полностью попадает под твоё обаяние. Баба Нюра хотела быть нужной. Эту просьбу она воспринимала как миссию международного масштаба. То, чем можно потом козырнуть перед соседками. Конечно, она была согласна помочь. Проворно отошла от двери и пропустила в квартиру.

— Мне бы телефон.

Мобильного не оказалось. Старушка оказалась сталинской закалки. Она всё нервничала по поводу будущего счёта за разговор, потом вообще перепрыгнула на нерадивых внуков. Заставили замолчать её только сдвинутые на переносице брови.

Аня ответила почти сразу.

— Ну что там?

— Дырки в личном деле. Кравцов Антон Геннадьевич. Детдомовский. Закончил полицейское училище. Работал только у нас. Это официально. В альбоме я нашла фото его и ещё одного парня. Они оба сидят за чертежом болта. Я не знаю, что это за учебка, но наш Антон имеет ещё один профиль и скрыл это при поступлении на службу.

— Глупости. Всех проверяют.

И это действительно так. Для работы в полиции невозможно прийти с улицы и написать заявление о приёме на работу. Шерстят всё: контакты, родственники, личное дело, запрашивают характеристики с мест учёбы. Мы имеем серьёзный уровень доступа к информации, общаемся далеко не с ангелами и лишних людей исключают тут же, стоит только попасться.

— Да. Если только ты не прервал обучение на начальных этапах. Если это не льготная программа от государства, тебя нет в списках выпускников или отчисленных с последнего курса.

Баба Нюра сопела за спиной, чуя сенсацию почище журналюг. Мне пришлось отослать её на кухню и перейти на шёпот.

— Точно не первый курс. Привычка к чёткости въелась в него. Все рисунки выверены. Случайных линий нет. Вылетел с курса 3.

Тут уже и Аня задумалась. Какое незначительное обучение может длиться так долго? дело ведь не в цифрах. Они тут случайны. Дело в умении, которое нужно оттачивать годами.

— А если это училище или курсы от детского дома? Он мог прервать обучение, как только исполнится 18.

Такой вариант возможен, но тут уже должна быть приписка о посещении столь длительного периода обучения. А тут что? Человек учился на помощника мастера или инженера, но потом передумал и бросил хлебное место.

— Что ещё там на фото?

— Ничего особенного. Обычный учебный кабинет, две головы над одним рисунком и сам чертёж.

Мне мучительно захотелось самому склониться над чужим фото и всмотреться в него. Вдруг бы я что-то нашёл? Нужно понять, где раньше тусовался этот Антон, чтобы вычислить гада.

— Может, болт там формы неправильной?

Психолог криминалист замолчала, явно всматриваясь в старое изображение, а потом задумчиво протянула.

— Может. Сложно сказать. Фото не чёткое.

— Раз он скрывает о себе явно положительные навыки, значит, это как-то связано с норой.

— И как ты это проверишь?

А вот действительно как? Но точно не в этой квартире, когда баба Нюра стоит на кухне и чутко прислушивается к каждому слову.

— Надо подумать. Чуть что, на связи. Я сам позвоню.

Я положил трубку и нарочито громко позвал старушку.

— Баба Нюра!

Соседка показалась тут же из-за поворота и поспешила за мной.

— Дверь нужно закрыть. Дело серьёзное. Нужно проявить бдительность.

Я ушёл и хлопнул за собой дверью. Тут же послышался щелчок замка. У каждого своя мера бдительности. Конечно, не хорошо пугать старушку, но мне сейчас определённо не до расшаркиваний. Будет просто замечательно, если хитрость сработает и любопытная особа посидит сегодня дома. Хотя бы до прихода моих коллег по работе.

Дома я первым делом намочил волосы и переоделся в домашние штаны. Обувь пришлось спрятать за шкаф, как и куртку. К приезду ребят я сварил кофе и производил впечатление радушного хозяина. Конечно, понимал, что подвижек в деле нет, но всё равно задалбывал вопросами о том, где моя Оля.

— С вами обязательно свяжутся как только станет что-то известно.

Когда-то и я отделывался такими вот дежурными фразами. Хочу честно сказать, что быть родственником жертвы тот ещё отстой, но расслабляться некогда. Скорее всего за домом уже организованно наблюдение. Сейчас надо понять, в каком направлении двигаться и лететь на всех парах.

Для поднятия настроения. Мелодия с телефона Смешарики — Баламут и обормот

Я снова засел за блокнот, пытаясь понять логику Антона. Важны не рисунки, а стиль. Сложно менять направление мышления, когда привык к последовательности. На одном из рисунков, тот самый, который узнала Аня, кулон прорисован с удивительной точностью. Каждая завитушка на своём месте. Поразительное копирование. Антон даже нарисовал скол камня после падения. Точность — его отличительная черта характера. Может и с образованием так же? Важен не факт сокрытия, а сами курсы? Нужно отыскать этот кусочек головоломки, не всплывая самому.

Я влил в себя кофе и начал поиски с банального поиска курсов. Искал возможность приткнуться детдомовскому мальчику. Что-то связанное с черчежами. Проблема в том, что официально нет разделения и льгот на места. Никто прямым текстом не напишет, что из пяти мест, четыре уже заняты и расписаны, так что пойдите вон. Официальная политика партии — всё на конкурсной основе.