– А ещё, – прошептала Надя, – мне кажется, что ты потерял ко мне интерес… как к женщине…

Он понял, что выиграл конфликт, так как последняя фраза жены была произнесена в большинстве своём от обиды, и не являлась серьёзным утверждением, имеющим под собой какие-то доказательства. Надя осознала несостоятельность своих суждений и почувствовала вину перед мужем, но её женское самолюбие было задето, поэтому она защитилась стандартным для женского пола способом.

Он это прекрасно понимал, так как был женат не первый год, поэтому продолжать разговор на данную тему не было никакого смысла. Но перед завершением разговора нужно было снять напряжение. Лучший способ это сделать – перевести всё в шутку, напустив больше дурашливости и беспечности. Поэтому он картинно подобрался, выпятил грудь, сделал серьёзное лицо и с интонацией произнёс:

– Да? А что вы скажете по поводу утреннего инцидента?

Надя приняла условия игры, наморщила нос, показала ему язык, после чего картинно отвернулась.

– А то я сейчас повторю тринадцатый подвиг Геракла в доме царя Феспия, когда легендарный герой за одну ночь полюбил пятьдесят его дочерей!

– Герой-любовник, – сказала, улыбаясь, Надя, – ты на работу собираешься?

Он опешил.

– А я сегодня работаю?

– И, между прочим, в дневную смену! Ты время видел?!

Он задумался, нахмурив лоб. Затем поднял жену со своих коленей, встал и сказал:

– Пойду, позвоню Михалычу, а то он меня, наверное, уже в розыск объявил.

Перед выходом из кухни он остановился, развернулся и с задумчивым лицом спросил:

– Ты не знаешь, где мой сотовый телефон?

– На комоде в прихожей. Ты его всегда там кладёшь, когда приходишь домой, – ответила удивлённо Надя.

– А, ну, да… конечно, – сказал он задумчиво и вышел из кухни.

В прихожей на комоде он взял свой сотовый телефон и попытался его включить, но дисплей оставался чёрным, не реагируя на команды хозяина. Он понял, что батарея полностью разряжена. Открыв верхнюю секцию комода, он взял зарядное устройство и пошёл по коридору в сторону спальни.

Зайдя в спальню, он закрыл за собой дверь, подключил зарядное устройство к телефону и вставил в сеть. Через пару секунд дисплей вспыхнул приветственной заставкой. После того, как телефон загрузил операционную систему, на дисплее высветилась информация о пропущенных звонках. Он даже не стал смотреть их детализацию, а сразу же набрал телефон старшего мастера.

Ещё до окончания первого гудка телефон отозвался грубым и злым голосом:

– Савин! Ты вообще нюх потерял?! Ты время видел?!

Он про себя отметил, что старший мастер называет его по фамилии, а это значит, что дела совсем плохи. Он собрался и елейным голосом произнёс:

– Вадим Михайлович, доброе утро…

– Да какое на хрен доброе утро?! Ты время видел?! – прорычал Вадим Михайлович на том конце. – Ты где, Савин?

– Вадим Михайлович, у меня форс-мажорные обстоятельства…

– Нет, ну, вы только подумайте! У него форс-мажорные обстоятельства! – наигранно проговорил Вадим Михайлович. – Это у меня форс-мажорные обстоятельства! У меня смена без мастера, а на носу закрытие месяца!

– Вадим Михайлович, в смене есть бригадир. А это правая рука мастера, если вы не забыли. К тому же он не первый год на предприятии, у него есть всё необходимое: допуски, знания и опыт, – сказал он спокойно.

– Ты мне ещё указывать будешь, что нужно делать?! – заорал Вадим Михайлович. – Я тебя русским языком спрашиваю: ты где, Савин?

– Вадим Михайлович, пожалуйста, успокойтесь, – проговорил он. – Я сейчас дома…

– А должен быть на рабочем месте! – грубо перебил Вадим Михайлович. – Руки в ноги и через полчаса, чтобы был на участке! А пропущенные часы за свой счёт возьмёшь!

– Вадим Михайлович, я сегодня не смогу выйти на работу…

– Савин, я надеюсь у тебя очень веская причина, иначе я тебя лично четвертую! – вновь перебил Вадим Михайлович.

– Я не смогу выйти по семейным обстоятельствам.

– Что случилось? – спросил Вадим Михайлович.

На мгновение повисло молчание, после которого он нехотя произнёс:

– Да так… пришлось на повышенных тоннах выяснить кое-какие аспекты семейной жизни. Всё вроде бы уладилось, но остался неприятный осадок, поэтому пока нельзя выводить миротворческие войска из зоны конфликта, – сострил он, хоть и понимая, что сарказм в данном случае не уместен.

– Это из-за сероглазой? – неожиданно спросил Вадим Михайлович.

Он весь напрягся, как гитарная струна и нарочито удивлённым голосом спросил:

– Какая сероглазая?

– Да ладно, Слава, не прикидывайся, – раздражённо сказал Вадим Михайлович, – я не твоя жена – скандалы устраивать не буду. Хотя переговорить с тобой на тему ваших отношений с Изольдой, собирался.

У него внутри всё похолодело. От сильного волнения желудок подпрыгнул к горлу с такой силой, что он чуть не вывернул на пол овсяную кашу, которую съел на завтрак с огромным аппетитом. Он громко икнул и ощутил во рту горький противный привкус желчи. Подавив приступ тошноты, он с трудом проглотил вонючую слюну. Утерев рукой, выступивший на лбу пот, он проговорил:

– Вадим Михайлович, я не совсем вас понимаю?

– Всё ты прекрасно понимаешь, Слава, – сказал Вадим Михайлович, – как и большая часть нашего цеха, которая только и судачит о ваших с Изольдой амурных делах.

Он почувствовал, как ноги подкосились, став ватными. Он сел на кровать и дрожащим голосом, выдающим сильное волнение, произнёс:

– Вадим Михайлович, вы сами просили меня присмотреть за Изольдой…

– О чём очень сильно жалею, – резко перебил его Вадим Михайлович.

– У нас с Изольдой исключительно деловые рабочие отношения, – сказал он, пытаясь напустить в голос больше уверенности. – Я – мастер, она – моя подчинённая.

– Ты, Слава, эту лапшу будешь вешать на уши жене, если она, не дай Бог, узнает про твой l’amour, – сказал Вадим Михайлович наставительным тоном, – а я прекрасно вижу, как у тебя глазки блестят, когда рядом эта сероглазая бестия.

Ему очень сильно хотелось нажать кнопку отбоя и завершить этот неприятный разговор, потому что каждое слово старшего мастера вонзалось в его сознание, как занозы под ногти, вызывая в душе боль и страдание. Но его словно парализовало, а в черепной коробке сновала лишь одна мысль – зачем он связался с этой… мать-перемать её… сероглазой.

– Молчишь? – спросил Вадим Михайлович. – Правильно делаешь! Молчи и слушай, что я тебе скажу, сынок, и мотай себе на ус.

Ему нечего было возразить, потому что всё, что говорил Вадим Михайлович, было правдой.

– Одумайся, пока не поздно! У тебя Надюха – красавица! Умница! Золото, а не баба! Да таких сейчас днём с огнём не сыщешь! И в хозяйстве у неё всё ладится! И детишки у вас, как цыплятки – чистенькие, аккуратненькие, ухоженные, – любо-дорого смотреть! А готовит?! Да я такого борща даже у матери своей не пробовал! Работает! Зарабатывает! – уже чуть ли не орал в трубку Вадим Михайлович.

Он молча сидел на кровати и не мог вымолвить ни одного слова. А Вадим Михайлович тем временем уже не просто орал в трубку, а бесновался:

– Тебе чего ещё в жизни надо, дурень?! На кой ляд тебе сдалась эта сероглазая корова?! Постельных приключений захотелось?! А что потом, Слава, когда удовлетворишь свою похоть? Семью тебе уже никто не вернёт!

Вадим Михайлович замолчал, в трубке наступила тишина, иногда прерываемая частыми вздохами старшего мастера. Он набрался сил и выдавил из себя:

– Вадим Михайлович, прошу вас, переведите меня на время в другую смену, или Изольду. Либо ограничьте, как-то наше взаимодействие на работе.

Вадим Михайлович отдышавшись, произнёс:

– Вот что, Вячеслав, у тебя есть два отгула, за ранее отработанное время, поэтому сегодня в день и завтра в ночь не выходи. Единственное, о чём хочу тебя попросить – приедешь, либо завтра, а лучше всего после ночной смены и напишешь заявления на отгулы, чтобы не было ни к тебе, ни ко мне, ни каких претензий со стороны высокого начальства. Понял?