Тратить время на общения с двумя невоспитанными дурами, с полностью отсутствующим чувством юмора, не хотелось, поэтому он напустил во внешний вид как можно больше важности и с достоинством произнёс:

– Дамы! С превеликим удовольствием бы продолжил нашу беседу, так как очарован вашим остроумием и красноречием, но, увы, дела! Знаете ли, после открывшихся подробностей личной жизни сына, нужно готовить делегацию сватов к Фроловым. Осмелюсь предположить, что и свадьба не за горами. Кстати, вы в числе гостей, ждите письменного приглашения! Засим позвольте откланяться и отбыть!

После этих слов он резко выпрямился, хлёстко ударил каблуками туфель друг об друга и склонил голову, после чего взял Руслана за руку и направился к выходу. Заведующая и вахтёрша провожали их обалделыми взглядами. У выхода из группы он остановился и тихо прошептал:

– А это вам пища для размышления, чё бы скушно не було, – после чего развернулся и, томно улыбнувшись, послал воздушный поцелуй помощнице воспитателя, которая бросив, убирать со стола, следила за разговором, жадно ловя каждое слово.

Заведующая, «правильно» поняв его жест, устремилась к помощнице воспитателя, как бык к красной тряпке. Он толкнул дверь, вывел Руслана и вышел следом. Вдогонку он услышал голос вахтёрши и громкий звук хлопнувшей двери:

– Хам!

На улице их встретило не по-весеннему яркое и жаркое солнце, заставив несколько минут, щурится после полутёмного помещения. Выйдя за территорию детского сада, Руслан вырвал руку, забежал вперёд и с нетерпением спросил:

– Пап, а про какой сюрприз ты мне хотел сказать?

Он сел на корточки перед Русланом, взял его за плечи и, надев на лицо задумчивую маску, медленно произнёс:

– Я слышал в Киномаксе сегодня премьера нового мультфильма про Человека-паука…

– Да! – завороженно проговорил Руслан. – «Человек-паук: Через вселенные!»

– Я вот думаю, – проговорил он многозначительно и, прищурив глаза, потёр подбородок пальцами руки, – может быть сходить? Ты как думаешь?

Руслан обхватил ладошками его лицо и, посмотрев на него завороженными глазами размером с блюдца, выпалил на одном дыхании:

– Папа, пожалуйста, давай сходим!

– А, давай! – сказал он и подмигнул Руслану.

Руслан высвободился из его объятий и, резко вскинув руки, со сжатыми кулаками перед собой, обрадованно закричал на всю улицу:

– Да! Это самый лучший день в моей жизни!

– Но только, Руслан, у меня к тебе небольшая просьба, – сказал он заговорщическим тоном, – не говори, пожалуйста, маме про мой разговор с Делеорой Владиленовной. Договорились?

– Да, пап! – ответил, светящийся от счастья Руслан. – А когда мы пойдём в кинотеатр?

– Давай сделаем так, – сказал он с расстановкой, – сейчас мы встретим Алёнку со школы, затем зайдём домой, чтобы оставить её школьные причиндалы, а затем выдвинемся в сторону кинотеатра. Согласен?

– Конечно, пап! Конечно! – обрадованно проговорил Руслан.

Он взял за руку Руслана, и они не торопясь, пошли в сторону школы.

Школа, в которой училась его дочь, находилась в нескольких минутах ходьбы от детского сада. Достаточно было пройти через детскую и спортивную площадки, расположенные между садом и школой. Проходя мимо детской площадки, Руслан увидел кого-то из знакомых мальчишек и остался с ними играть, а он зашёл на территорию школы и подошёл к центральному входу.

Если вход в сад был строго по пропускам, в школу можно было попасть только по великим праздникам. После того, как в стране участились случаи расстрела учащихся и педагогов дегенератами с явными признаками психических девиаций, Министерством культуры в срочном порядке были высланы предписания в региональные управления образования об ограничении посещения здания школы посторонними. Под посторонними подразумевались все, родители учеников в том числе, кроме учащихся, педагогического и административного составов. Словом, детская общеобразовательная школа, превратилась в режимный объект, как какое-нибудь исправительное учреждение.

В чём заключалась безопасность в данном случае не совсем понятно, а если точнее совсем не понятно. На большой перемене или в конце учебного дня, двери центрального входа раскрывались и учащиеся живым потоком высыпали на школьный двор. Старшеклассники курили за углами, средние классы разбредались по ближайшим магазинам, а малышню разбирали родители. Что в это время мешало, какому-нибудь обиженному жизнью идиоту, либо террористу зайти через открытую дверь в школу и устроить в ней бойню? Ничего! И даже если бы охрана школы, набиравшаяся из бабушек-пенсионеров, моментально среагировав, нажала «тревожную» кнопку вызова группы быстрого реагирования ОВО МВД, да хоть «Альфа» ФСБ, за то время, пока бы они ехали, можно было бы перестрелять всю школу, заминировав её, и ещё оставалось бы время, что бы выпить чашку кофе, сварив его в турке по древне-восточному рецепту, соблюдая ритуалы и традиции, основанные на неспешности и вдохновении.

Раздавшийся звонок в здании школы, выдернул его из ментального мира в реальность, прервав поток мыслей в голове. Школа сразу же взорвалась многочисленными оттенками детских голосов, и шумом топающих ног. Через несколько минут дверь центрального входа распахнулась и на школьный двор высыпала толпа детворы и подростков.

Он стоял и в бесконечном потоке, выползающем змейкой и зева дверного проёма, пытался рассмотреть дочь. Неожиданно он почувствовал, что кто-то, подойдя к нему со спины, нежно и аккуратно взял его за руку. От неожиданности он чуть не подпрыгнул на месте. Резко повернув голову в бок, он увидел, улыбающуюся Алёнку.

Если Руслан был его точной внешней копией, Алёна – была точной копией Нади. Высокая. Стройная. Со статной осанкой, которая выделяла её безупречно ровную спину и длинную тонкую шею. Лицо сочетало в себе черты европейского и восточного типов. Высокий и прямой лоб. Длинные, тонкие и округлые брови тёплого тёмно-коричневого цвета. Огромные чёрные глазища, уголки которых сужались и приподнимались вверх, создавая впечатление естественных стрелок, как у лисички, были окаймлены длинными и пушистыми ресницами. Большой тонкий нос, с ярко выраженной горбинкой, и красиво вырезанными крыльями. Пышные и объёмные губы цвета спелой малины. Лицо было удлинённой овальной формы с высокими скулами. На голове покоилась густая копна тёмно-каштановых волос, заплетённых в тугую толстую косу.

– Привет, пап! – улыбаясь, сказала Алёна. – Как дела?

От внезапного появления дочки он слегка растерялся и удивлённым голосом проговорил:

– Нормально.

А затем, сообразив задним умом, что пропустил приветствие дочери, сразу же ответив на её вопрос, резко выпалил:

– Привет!

Присев на корточки он обнял Алёнку и, прижав к себе, крепко поцеловал её в щёку. Алёнка высвободила руки и, обхватив его шею, влепила ему звонкий поцелуй в губы, после чего крепче прижалась к нему. Обнимая дочь одной рукой, другой он взял её толстую косу и, поднеся к лицу, вдохнул запах её волос, который откликнулся в его жилах родной кровью. Преодолев сильное желание расплакаться, он глубоко вдохнул и, нежно поцеловав Алёнку в ухо, прошептал:

– Я очень сильно тебя люблю, моё Солнышко.

– Я тоже тебя люблю, пап, – улыбаясь, ответила Алёнка.

Он встал и, взяв дочь за руку, повёл её в сторону детской площадки, где остался играть Руслан.

– Алён, я вроде бы внимательно всматривался в учащихся, выходящих из школы, – сказал он удивлённо, – но тебя не видел. Как тогда ты оказалась у меня за спиной? А ну, признавайся, опять школу прогуливала?

– Ой, пап, не начинай, – закатив глаза, сказала Алёнка, – как будто ты не знаешь, что у нас сегодня последним уроком физкультура.

– Ты мне зубы не заговаривай, как цыганка на базаре, – с наигранной строгостью сказа он. – Опять, поди, с женихами за ручку прогуливалась и за углом целовалась, вместо того чтобы грызть гранит науки.