Он обиженно взвыл, без слов передавая ноту протеста и напоминая, что он все эти годы был тут, просто его отказывались признавать. Сначала сам Никита отбивался от зверя, а теперь и нежно любимая пара сомневалась в его существовании. Было из-за чего прийти в отчаяние.

И зверь предложил пойти в небольшой поход. Ему казалось, что на природе будет больше возможностей показать себя во всей красе, продемонстрировать Насте силу и ловкость, и Никита, подумав над предложением волка, согласился. Находиться с Настей в одном помещении с кроватью было довольно … мучительно, а в светлом лиственном лесу всегда есть чем заняться и на что отвлечься.

До позднего вечера Настя пряталась по углам, распуская вокруг себя волны раздражённого смятения, а Никита не мог понять, в чем дело и как это исправить. К отрицательным эмоциям Насти он уже привык и прекрасно понимал, когда она боится или злится, но сейчас к этому знакомому коктейлю из запахов болота и перетертой в пыль полыни примешивалось что-то ещё. Растерянность? Отчаяние? Непонимание или неприятие?

С этим ещё предстоит разобраться, а пока Никита не понимал, как помочь Насте.

Если только…

— Насть, давай сходим погулять?

Настя подошла к окну, за которым сгущались теплые, пахнущие нагретой землёй и сухой травой, сумерки, и Никита поправил сам себя:

— Не сейчас, конечно, а утром. Походим по лесу, грибы поищем.

— Какие там грибы. Дождей давно не было, пыль одна, — еле слышно проговорила Настя, но в тихом голосе Никита уловил слабый интерес и торопливо подхватил разговор:

— Так не обязательно же их искать. Просто походим, воздухом подышим.

Насто выразительно посмотрела, передавая взглядом "что ж тебе здесь мешает дышать?", но, в противовес выражению своих глаз, неожиданно согласилась на прогулку, после чего, проигнорировав кровать, устроилась на ночевку в уголке на большом кресле.

Настя

Заснул что-ли? Ну и спи, бессовестный!

Я раздраженно откинула тонкое покрывало, попыталась устроиться удобнее, но прекрасное мягкое кресло совершенно не подходило для сна. Хоть вверх ногами извернись, лучше от этого не станет.

Провозившись до того времени, когда небо на востоке начало светлеть, я, доведённая бессонной ночью до крайней степени негодования, решила не мучить бока и подниматься с этого прокрустова ложа.

— Ты куда? — Никита открыл глаза, будто тоже не спал, а только и ждал моих действий.

— Куда-куда… Гулять!

Если Никита и удивился моему желанию идти в лес практически ночью, то виду не подал и с готовностью поддержал идею поискать приключения.

За ночь значительно посвежело и мне даже захотелось накинуть что-нибудь поверх рубашки, но никаких вещей я с собой в институт на консультацию не брала, поэтому и утеплиться мне было нечем.

Мама иногда упрекала меня в излишнем упрямстве и нежелании идти на компромисс, но что я могла поделать, если такой родилась? Сама от этого страдаю, но не могу ничего поделать, как, например, сейчас, когда, замёрзшая, злая и невыспавшаяся, иду практически в полной темноте, а рядом преданно сопит Никита и выглядит при этом до противности довольным. Издевается или и правда получает удовольствие?

— Насть, давай посидим, отдохнем? Вон и дерево подходящее, можно на нем сесть. У меня бутерброды есть.

Я мысленно посопротивлялась и от души послала Никиту куда подальше, но повоевав с самой собой, признала — в передышке есть толк. Пока мы сжуем бутерброды, пройдет минут десять-двадцать и в лесу станет значительно светлее.

Мой план сработал и дальнейшая прогулка приобрела смысл — я перестала спотыкаться и получила возможность делать вид, что наслаждаюсь пейзажем. Никита без устали что-то рассказывал, вспоминал наши детские походы, залезал на деревья и раскачивался на ветках, как Тарзан.

Я только фыркала и отворачивалась. Клоун.

Чем больше я на него смотрела, тем больше понимала, что все происходящее — бред. Не знаю, зачем Бельшанскому понадобился этот цирк и как он убедил меня, что те парни превратились в волков, но такого быть не может. Вот Никитка — дурак дураком, скачет обезьяной, кривляется, ну какой из него волк?

— Настя, смотри, как я могу! — Никита, в подтверждение моих мыслей о нем, засвистел, засмеялся и перепрыгнул с ветки на ветку.

Я закатила глаза. Все, мне надоело гулять! Полдня по этому лесу шатаемся, пора бы и поворачивать назад, тем более, с запада уже давно подбираются тучи.

Я развернулась и в этот момент слева от себя услышала треск веток. Кто-то прятался в зарослях кустарника.

— Настя! — не знаю, как Никита с такого расстояния расслышал этот же звук, но его голос звучал слишком напряжённо, чтобы я могла в этом сомневаться.

— Кто здесь?! — Никита, оказавшийся рядом за какие-то секунды, задвинул меня себе за спину и зарычал на кусты.

Кусты зарычали в ответ, я занервничала, а с Никитой начало происходить нечто невероятное, до полусмерти напугавшее меня.

Ещё минуту назад веселящийся и дурачившийся парень неожиданно, как подкошенный рухнул на землю. Я вскрикнула от ужаса, представив, как сильно ударилась эта двухметровая махина о землю и какие могут быть страшные последствия у этого, но оказалось, что падение было только началом. Лежащее ничком тело вдруг выгнулось дугой, словно Никита решил сделать" мостик", опираясь на собственный затылок и беспорядочно загребая руками прошлогодние листья и мелкий лесной мусор. "Мостик" продержался недолго и Никиту опять швырнуло оземь, теперь уже ударяя спиной, а потом и вовсе началось какое-то безумие — тело несчастного друга трясло и колотило, выгибая в разные стороны, словно все его кости ломала невидимая сила. Никита бился в диком припадке, калеча себя и заставляя меня раз за разом вскрикивать от ужаса и звать на помощь.

И помощь пришла, правда не такая, как я рассчитывала.

Из зарослей, привлекших мое внимание треском веток, выпрыгнули два огромных волка и закружили вокруг Никиты. Они щёлкали зубами, рычали и наступали на беспомощного Никиту, словно хотели его покусать, а я от такого поворота окончательно растерялась и даже впала к ступор. Значит, всё-таки волки?

Никита их появление вряд ли заметил, слишком безумно он сейчас выглядел. Мой славный друг одним движением перевернулся на живот, поднялся на четвереньки и пронзительно завыл, фокусируя на мне дикий взгляд.

Это, а также его стремительное движение в мою сторону, которое отбил плечом один из волков, и послужило последней каплей для моего терпения. Я взвизгнула, развернулась и побежала. За спиной повторился вой, в котором я расслышала невыносимую боль, а затем раздался такой противный хруст, что меня чуть не вывернуло от отвратительной ассоциации с ломающимся позвоночником.

Я бежала по нескончаемому лесу и практически ничего не соображала. В голове мелькали обрывки молитвы, беспорядочные разорванные диалоги с Никитой и, почему-то, его темный взгляд надо мной, совсем как вчера, когда он "лечил" мою шею.

В боку давно нестерпимо кололо, лёгкие жгло от нехватки воздуха, перед глазами плыло, а я все бежала, подгоняемая звуками погони.

— Помогите! — Заслышав какое-то движение на параллельной тропинке, я рванула наперерез ему, через колючие заросли ирги, и вывалилась под ноги испуганной девушки и маленькой девочки, держащей в руках цветную плюшевую гусеницу.

В девушке я узнала соседку из дома напротив, ту самую, которой бугай помешал открыть дверь и впустить меня, но я даже толком не успела обрадоваться, так как проклятье трещащих кустов опять настигло меня, а следом за звуком появился и его источник — странный волк. Я, конечно, вообще не эксперт, но он действительно был странноватым на вид — то ли щенком-переростком, то ли взрослым недокормленным рахитиком. Лапы зверь словно занял у кого-то, причем не подумал о размере и взял слишком длинные и тонкие, с трудом его удерживающие в вертикальном положении. Весь какой-то взъерошенный, с шерстью неравномерной длины, он раскачивался из стороны в сторону и не понятно как стоял, но намерения при этом имел очевидные — добраться до меня.