А утро началось с требовательного стука в дверь.

Радо

Радослав Тодоров вот уже несколько лет руководил Семихолмской стаей, перешедшей ему от отца Михаила вместе со всеми правами альфы.

Семихолмская стая по меркам некоторых других, была небольшой, — всего-то пятьсот волков в нескольких десятках семей, — но очень сильной и дружной и это целиком и полностью заслуга отца и сына Тодоровых.

И Михаил и Радослав много времени уделяли усилению сплочённости между своими волками, правили твердо и справедливо. Правда, по мнению Радослава, отец все же иногда передавливал авторитетом. В некоторых вопросах можно было обойтись более мягкими способами и наказывать за провинности не по верхней границе возможных наказаний, а по нижней.

Отец только посмеивался над Радо.

— Запомни, сын, наказывать нужно так, чтобы виновный не захотел второй раз совершить проступок. А после твоих поглаживаний он решит, что ничего страшного не произойдет, если повторить.

— Значит серьезно наказывать нужно во второй раз!

— Не-а, — старый альфа продолжал снисходительно улыбаться. — Одного раза вполне достаточно.

— Отец, ты сломал руку Федору за то, что он воровал яблоки в твоём саду! Ты думаешь, это адекватное наказание для пацана за кражу фруктов?

— Думаю да. Пацану, как ты его назвал, уже почти шестнадцать лет и ему давно пора обзавестись серым веществом в черепной коробке. И, раз родители ему не объяснили, что воровать нехорошо и больно, то пришлось за его воспитание взяться мне. Уверяю тебя, — второй раз он в мой сад не полезет.

Этот момент в отношениях между отцом и сыном был единственно-спорным, и, даже став альфой, Радо не поменял своего мнения и не стал жёстче, а эта небольшая разница между ним и отцом привела к неожиданному результату — Радо заслужил не только уважение членов стаи, но и их искреннюю любовь.

Отец тогда сильно разозлился, выдав одну из последних вспышек строгого характера своего волка, и, в попытке как-то отыграться и успокоить ущемленное эго, заставил Радослава жениться на выбранной им девушке. Просчитался он в одном — сыну было все равно и он спокойно согласился на навязанный брак, как и невеста — дочь альфы дружественного клана.

В первый год семейной жизни сына Михаил присматривался и пытался уловить признаки малейшего недовольства у Радо или Силаны, но ничего такого не замечал. Они производили впечатление обычной пары, у которой все хорошо и Михаил, окончательно успокоившись и потешив себя тем, что отлично разбирается в молодежи, принялся ждать внуков.

Но прошел ещё один год, за ним и ещё два, а внуков пока не наблюдалось, что начало подбешивать бывшего альфу, характер которого к старости все больше портился — из него просто фонтаном полезла прежняя жестокость. Благообразный, седой и ещё очень крепкий старик требовал ужесточать наказания на судах альфы, с пеной у рта призывал чуть ли не казнить шаловливую молодежь, а на небеременную невестку отказывался даже смотреть и все общение с ней свёл к упрекам.

Радо даже в чем-то понимал отца — он сам был единственным ребенком в семье и никаких племянников-альф, да и простых племянников не имел. Если у Радо не появится сын-альфа, род Тодоровых прервется. Рано или поздно Радо придется уступить место вожака кому-то молодому и дерзкому.

Неожиданный звонок в первые минуты показался шуткой, чьим-то глупым розыгрышем, но собеседник, представившийся альфой одной из дружественных славянских стай, все рассказал и прояснил возникшие у Радослава вопросы. И так у него все складно получалось, что Тодоров даже засомневался — может, и правда у него где-то есть сын?

Закончив разговор и отложив в сторону телефон, Радослав задумался.

Как этот Бесстужев назвал женщину? Люба? Люба-Любовь-Любушка… Радо прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания двадцатитрехлетней давности и возвращаясь мыслями в жаркую зиму.

Это было непросто. Весь период лет с восемнадцати и до двадцати пяти прошел для него, как в хмельном угаре. Темпераментный и сильный волк бунтовал, требовал приключений и пытался соблазнить все, что было наряжено в юбку. Его постельных побед и разбитых девичьих сердец в тот период было не счесть.

Но "ту самую" Любу он, кажется, вспомнил. Нет, не внешность, его женской красотой не удивишь. Зато хорошо впечаталось в память недоумение, когда он пришел к ней в номер в назначенное время и наткнулся на пожилого господина из Германии, въехавшего туда пару часов назад. На рецепции подтвердили, что нужная ему девушка убыла ещё вчера и никаких контактов и записок ему не оставляла.

Сначала Радо разозлился. Шутка ли — его, такого распрекрасного, обманули и кинули, но потом пришло понимание, что все к лучшему, да и симпатичная блондинка за стойкой так приветливо улыбалась…

Других Люб той зимой, тем более, уехавших из города, он не помнил, значит — это она.

Но, даже разобрав по крупицам и заново связав все факты воедино, Тодоров-младший продолжал сомневаться в том, что у него есть сын от простой человеческой женщины.

Сколько их перебывало в его постели, и ничего. Ни одной беременности, хоть и некоторые волчицы очень этого хотели, мечтая стать новой Луной стаи.

Радо, в принципе, не был против детей, как и любой другой оборотень. Он прекрасно знал, какую ценность представляет потомство и как тяжело иной раз обзавестись им.

Яркий пример — его семья. Отец был единственным ребенком своих родителей и у него тоже родился только один сын — Радо. Мать Радо умерла при попытке произвести на свет второго ребенка и это тоже показывало, как тяжело давались дети женщинам их вида.

Да что там далеко ходить! — сам Радо вот уже много лет женат, но отцом так и не стал.

Нет, здесь явно произошла какая-то путаница, неизвестный парень не может быть его сыном.

И, для того, чтобы раз и навсегда прояснить этот вопрос, Радо решил пригласить Бесстужева вместе с так называемым "сыном" к себе с дружественным визитом.

Но все оказалось не так просто.

— Нет, Радо, Никита не может сейчас никуда ехать, — ответил по телефону на его предложение Бесстужев.

— Почему?

— Его волк слишком неустойчив, ему нужно время. Я говорил — он только начал оборачиваться и одновременно обрёл истинную пару. Короче, мальчишка — огонь. Его учить нужно и следить постоянно. Без пары он с места не сдвинется, а с ней ещё хуже — дальняя дорога, множество людей вокруг, незнакомая обстановка, твои волки. Сорвётся и натворит дел. А знаешь что? — На секунду в трубке повисла пауза. — Приезжай ты к нам.

Настя

От неожиданного стука Никита подпрыгнул на кровати, кинул на меня одеяло так, что я утонула в нем с головой, и, как был в трусах, так и помчался к двери.

Я тоже зашевелилась — потянулась, прислушалась к внутренним ощущениям и, поняв, что почти ничего не болит, встала.

Никита вернулся, когда я допивала первую кружку чая и лениво размышляла влезет ли в меня вторая.

— Что-то случилось? Кто приходил? — На Никите, как говорит моя мама, "не было лица". Весь какой-то дерганый и нервный, он хмурился и двигал по столу солонку и перечницу, словно играл ими в шашки.

— Альфа.

— И?

Никита со вздохом отодвинул ёмкости для специй, поднял на меня глаза и я вздрогнула от того, что в них увидела.

— Альфа предупредил о приезде моего отца.

Я со стуком опустила кружку на стол.

— Отца? К нам едет этот… забыла… Ладослав?

— Радослав. Радослав Тодоров.

Вот это новость!

— Ему, получается, сказали про тебя? И он так сразу поверил? Раз едет, значит поверил, правда же?

Никита пожал плечами и повернул голову, посмотрел в окно.

— Ты не рад? — Ну что я несу? Видно же, в каком он смятении.

— Я не знаю, — ещё одно движение плечами, пальцы в замок у груди, растерянность в каждом жесте. — Столько лет я добивался у мамы правды и… ничего. А теперь вот… Неделю назад узнал про отца и он уже едет.